Хутора нового мне кивала,

Кликала издали: "Что не заходишь?

Все говорят - ты приносишь счастье".

Я отвечала: "Приносят счастье

Только подковы да новый месяц,

Если он справа в глаза посмотрит".

В комнаты я входить не любила.

Дули с востока сухие ветры,

Падали с неба крупные звезды,

В нижней церкви служили молебны

О моряках, уходящих в море,

И заплывали в бухту медузы, -

Словно звезды, упавшие за ночь,

Глубоко под водой голубели.

Как журавли курлыкают в небе,

Как беспокойно трещат цикады,

Как о печали поет солдатка, -

Все я запомнила чутким слухом,

Да только песни такой не знала,

Чтобы царевич со мной остался.

Девушка стала мне часто сниться

В узких браслетах, в коротком платье,

С дудочкой белой в руках прохладных.

Сядет спокойная, долго смотрит,

И о печали моей не спросит,

И о печали своей не скажет,

Только плечо мое нежно гладит.

Как же царевич меня узнает,

Разве он помнит мои приметы?

Кто ему дом наш старый укажет?

Дом наш совсем вдали от дороги.

Осень сменилась зимой дождливой,

В комнате белой от окон дуло;

И плющ мотался по стенке сада.

Приходили на двор чужие собаки,

Под окошком моим до рассвета выли.

Трудное время для сердца было.

Так я шептала, на двери глядя:

"Боже, мы мудро царствовать будем,

Строить над морем большие церкви

И маяки высокие строить.

Будем беречь мы воду и землю,

Мы никого обижать не станем".

III

Вдруг подобрело темное море,

Ласточки в гнезда свои вернулись,

И сделалась красной земля от маков,

И весело стало опять на взморье.

За ночь одну наступило лето.

Так мы весны и не видали.

И я совсем перестала бояться,

Что новая доля минет.

А вечером в Вербную Субботу,

Из церкви придя, я сестре сказала:

"На тебе свечку мою и четки,

Библию нашу дома оставлю.

Через неделю настанет Пасха,

И мне давно пора собираться, -

Верно царевич уже в дороге,

Морем за мной он сюда приедет".

Молча сестра на слова дивилась,

Только вздохнула, помнила верно

Речи цыганкины у пещеры.

"Он привезет тебе ожерелье

И с голубыми камнями кольца?"

"Нет, - я сказала, - мы не знаем,

Какой он подарок мне готовит".

Были мы с сестрой однолетки,

И так друг на друга похожи,

Что маленьких нас различала

Только по родинкам наша мама.

С детства сестра ходить не умела,

Как восковая кукла лежала;

Ни на кого она не сердилась

И вышивала плащаницу,

Бредила даже во сне работой;

Слышала я, как она шептала:

"Плащ Богородицы будет синим...

Боже, апостолу Иоанну

Жемчужин для слез достать мне негде".

Дворик зарос лебедой и мятой,

Ослик щипал траву у калитки,

И на соломенном длинном кресле

Лена лежала, раскинув руки,

Все о работе своей скучала, -

В праздник такой грешно трудиться,

И приносил к нам соленый ветер

Из Херсонеса звон пасхальный.

Каждый удар отдавался в сердце,

С кровью по жилам растекался.

"Леночка, - я сестре сказала, -

Я ухожу сейчас на берег.

Если царевич за мной приедет,

Ты объясни ему дорогу.

Пусть он меня в степи нагонит.

Хочется на море мне сегодня".

"Где же ты песенку услыхала,

Ту, что царевича приманит?" -

Глаза приоткрыв, сестра спросила:

"В городе ты совсем не бываешь,

А здесь поют не такие песни".

К самому уху ее склонившись,

Я прошептала: "Знаешь, Лена,

Ведь я сама придумала песню,

Лучше которой нет на свете".

И не поверила мне и долго,

Долго с упреком она молчала.

IV

Солнце лежало на дне колодца,

Грелись на камнях сколопендры,

И убегало перекати-поле,

Словно паяц горбатый кривляясь,