— Не думаешь ли ты, что я могу стать президентом? — спросил Джон.

— Президентом станет Джордж Вашингтон. Этого желает народ. Он считает Вашингтона победителем в войне. Как президент, одобренный Конвентом, Вашингтон более, чем кто-либо иной, может объединить страну. Опасаюсь, что без него мы не смогли бы обеспечить ратификацию конституции. Он гений в том, чтобы убедить людей действовать согласованно. Идея формального союза приемлема для многих, которые считают, что Джордж Вашингтон станет президентом.

Выпалив это, Дана замолчал и через некоторое время продолжил.

— Но разве ты не видишь свое место, Джон?

Поздно вечером, когда они лежали в кровати под балдахином, Абигейл приподняла голову, опершись на локоть, и спросила:

— После ратификации Нью-Хэмпширом как развернется кампания национальных выборов?

— Мы еще не уверены. Для палаты представителей и сената схема простая: законодательное собрание каждого штата избирает двух сенаторов. Делегаты в палату представителей будут выбираться в каждом штате прямым голосованием: по одному представителю от тридцати тысяч жителей. Это означает, что свыше миллиона могут голосовать за своих представителей в Конгрессе…

— Ты не проявил сочувствия к моей просьбе помнить об интересах женщин, — прошептала Абигейл.

Джон покраснел.

— Хотя женщины не имеют права голоса, они будут жить в республике, где законы свободных людей их защитят…

— Да, Джон… А как с президентом и вице-президентом?

— Конституция гласит: каждый штат в соответствии с решением своего законодательного собрания назначит выборщиков, число которых равно числу сенаторов и представителей данного штата в Конгрессе. Эти выборщики проголосуют за президента и вице-президента. После подсчета всех баллотировок может быть учреждено федеральное правительство в предназначенном для него месте.

— А где оно будет?

— Одному Богу известно! По моим сведениям, предпочтения поровну разделились между Нью-Йорком и Филадельфией. Немало крови будет пролито до окончательного решения вопроса.

— Кто выдвигает кандидатов на посты президента и вице-президента? Сколько крови пролито до решения этого вопроса?

Джон выбрался из-под одеяла и, заложив руки за спину, начал ходить по комнате в длинной до пят ночной рубахе. Абигейл удивилась, какие глубокие появились на его голове залысины, отблескивая при свете лампы.

— Нет заранее предписанных норм выдвижения. Группы, желающие выдвинуть кандидата, собираются в неофициальном порядке и составляют процедуру. Так будут действовать правительственные лидеры в каждом штате. Они постараются подобрать выборщиков, которые проголосуют за их кандидатов. Отдельные лица и группы могут свободно отстаивать своих кандидатов в газетах. В каждом штате возникнут общества с целью убедить соседей. Я, как историк, не в состоянии определить, насколько успешна такая процедура, до ее использования и изучения результатов. Все, что я знаю сейчас: Генеральный суд Массачусетса избирает двух свободных выборщиков, затем из списка двадцати четырех, представленного от восьми районов по выборам в Конгресс, будут отобраны восемь. Эти десять выборщиков, не входящие в состав правительства, соберутся в палате сената Массачусетса и простым большинством голосов выберут кандидатов на посты президента и вице-президента.

Абигейл сочла нескромным спросить, знает ли он, каким будет окончательный итог.

Они спешили переехать в новый дом. Джон уехал первым, чтобы проверить его состояние. Абигейл, ожидавшая приезда сына Джона Куинси, решила заняться покупками.

— Губернатор предложил проводить нас в Брейнтри, — объявил Джон, — в сопровождении легкой кавалерии. Брейнтри намечал образовать комитет, чтобы встретить нас у Милтон-Бридж. Но я отклонил такое предложение. Я хорошо знаю своих сограждан. Они могут смириться с тем, что Бостон оказывает нам почести; ведь они направлены и в их адрес. Но если бы они явились к Милтон-Бридж на церемонию, то, увидев, как мы выходим из роскошной кареты Хэнкока, подумали бы: «Не вознеслись ли они слишком высоко? Мистер Адамс уже задается». Твой кузен Уильям Смит предложил мне коня. Я скромно приеду верхом в родные места, как любой другой гражданин.

Джон уехал вскоре после рассвета. В восемь часов утра в карете Хэнкока Абигейл отправилась в лавки. Июньский день был прозрачным и теплым; в гавани покачивалось на якорях множество судов. Абигейл глубоко дышала, ощущая знакомый запах моря. Год назад Бостон пережил самый большой пожар со времен Революции. Более сотни зданий на Бич-стрит сгорели дотла. Сгорел и дом собраний на Холлис-стрит. Но бостонцы были неутомимы: сгоревшие кварталы быстро отстроили; восстановили мост на Чарлз-ривер, молодой Чарлз Булфинч перестроил дом собраний в новом стиле: с двумя наружными куполами и тосканской верандой.

Вернувшись в половине одиннадцатого в дом губернатора, Абигейл увидела там Джонни. Ей показалось, что он не изменился. Его одежда была небрежной, волосы — растрепаны, но ведь он находился в пути три часа!

Абигейл все же запамятовала, каким нежным он был всегда.

— Дорогая мама! Как приятно тебя видеть. У меня такое чувство, словно после долгой разлуки я встретился с близким и дорогим другом.

Она прижала сына к груди и положила голову на его плечо. Будучи девушкой, она мечтала о друге, повторяла про себя свою любимую фразу: «Друг достоин любого риска». Она нашла такого друга в лице Джона Адамса. На протяжении всей совместной жизни они были самыми близкими друзьями, вместе переживая все неприятности. А теперь, в новом поколении, Абигейл нашла в лице старшего сына еще одного близкого друга. Ради него она шла на риск: позволила ему пересечь океан во время войны, разлучалась с ним на пять лет, когда он поехал в Европу, чтобы занять пост секретаря в американском посольстве в царской России; затем послала его на родину для завершения образования, и это означало еще три года разлуки. Сын нежно любил ее, а она — его.

Джонни шептал ей на ухо:

— Не было никакого транспорта. Целых два дня, когда вы были уже здесь… Я повторял строку из «Ричарда Третьего»: «Коня! коня! Королевство за коня!» Но, мама, я могу провести с тобой и папой целый месяц. Мистер Парсонс сказал, что я занемог, переучившись.

Дом Борланда в Брейнтри после дворца в Отейле и здания на площади Гровенор оказался не таким, каким она помнила его. Низкие потолки превращали дом в подобие курятника. Коттон Тафтс продолжил постройку крыла, предназначенного для кухни, основу которого заложил Ройял Тайлер. Были построены одна спальня на втором и две на третьем этаже.

Коттон стремился ускорить ремонт и закончить его к приезду Джона и Абигейл, но не успел. Когда Абигейл прибыла в Брейнтри, в доме сновали плотники, каменщики и маляры. Ящики с мебелью, не вскрывая, пришлось затащить на чердак.

Недовольная кухонной пристройкой, она просила плотников переделать ее, а также прорубить большие окна в стене комнаты, отделанной панелями красного дерева. Эти окна по обе стороны камина выходили в залитый солнцем западный сад, где она высадила розы, привезенные из Англии. Когда окна были готовы, она закрасила темные деревянные панели белой краской. Джон смастерил полки для книг в бывшей столовой, и она стала его библиотекой. Спальни были оклеены новыми обоями. Открыв ящики на чердаке, они обнаружили, что за время восьминедельного плавания со стульев осыпалась позолота, а часть обивки покрылась плесенью. Абигейл возмущалась:

— Не нужно было тащить сюда эту мебель.

За три недели они сделали дом пригодным для жизни, перевезли в него свою двуспальную кровать и секретер Джона из прежней конторы. В пятницу 11 июля 1788 года Джонни исполнился двадцать один год. В связи с этим ожидался приезд родственников.

На заходе солнца Джон с тремя сыновьями выкупались в ручье. А для Абигейл Эстер налила в кухне воду в старинную дубовую бочку. После мытья члены семьи надели свои лучшие одежды, уселись на стулья, обтянутые красным дамастом, а Джонни на бархатную софу и подняли в честь героя дня бокалы с мадерой.