ношу на голове,— и крестьянин показал на туфлю, которая держалась на волосах с помощью самой обыкновенной веревки.— А шляпу я могу носить и на ногах,— и он пока¬

зал на свои ноги. К обеим ногам были привязаны лентами самые обыкновенные шляпы, только одна синяя, другая зеленая.— Я хочу, чтобы судья записал в кожаной книге:

пусть у меня будет корова. У нас есть маленький ребенок, и нам нужно, чтобы было всегда в доме свежее молоко

.

Он еще не успел уйти с середины поляны, как с другого конца въехала на нее телега. В оглоблях, покраснев от натуги, шел крестьянин, а на телеге, гордо подняв голову,

стояла лошадь. Она громко ржала, как будто говорила:

«Смотрите на дурня, занял мое место и везет меня, а я стою на телеге и радуюсь». Лошадь подняла ногу и стукнула по дощатому дну телеги.

—       Вот какой я равнодушный,— начал крестьянин,

едва отдышавшись и утирая пот с раскрасневшегося лица.— Я равнодушен не только к другим, но и к самому себе. Я даже могу везти на себе свою собственную лошадь. Пусть

запишут в книге мое желание: я хочу уехать с этого острова, уехать туда, где живут счастливые люди.

—       Здесь все счастливы на этом острове,— поправил его Равнодушный.

Крестьянин, снова впрягшись в постромки, потащил телегу со стоявшей на ней лошадью.

—       Да, мы все счастливы,— дружно поддержали Лови-Хватай, Читай-Листай, Кошатница, Лоточница и хозяин балагана, который хотел выступить на состязании и ждал

своей очереди. Но Равнодушного испугало желание крестьянина, и он прекратил состязание.

—       Кто, по-твоему, занял первое место? — обратился правитель к судье.— По-моему, Кошатница.

—       Нет,— ответил Начинай-Незаканчивай простодушно.— Пожалуй, самым равнодушным оказался крестьянин, который туфлю одел на голову. Пусть исполнится его желание.— А про себя подумал: «Трудно растить малыша, когда в доме нет молока».

—       Тогда записывай,— сказал Равнодушный и мысленно поздравил себя с тем, что выбрал судьей Начинай-Незаканчивая: может быть, он ничего не запишет.

Начинай-Незаканчивай взял мел и дрожащей рукой написал первые слова:

«Победителю состязания...». Он хотел уже написать имя крестьянина, но увы! Как и всегда, Начинай-Незаканчивай не смог довести дело до конца. Желание так и осталось незаписанным.

Равнодушный поскорее отобрал у судьи книгу, чтобы сохранить чистую страницу, и объяснил:

—       К сожалению, судья не может записать желание победителя.

—       Тогда запишут другие,— сказали люди:— Мы мо¬

жем записать.

—       Уговор дороже всего,— остановил их Равнодушный.— Право писать в книге имеет только судья.

Равнодушный поскорее унес кожаную книгу во дворец и запер ее в сундук.

МАГНОЛИИ

Бабочка страшно возмутилась, когда увидела, как Равнодушный с помощью Начинай-Незаканчивая обманул жителей острова. «Сам же сделал его беспомощным, а теперь использует это,— говорила она про себя.— Я тебе обязательно отомщу». И составила план мести.

Она ласково улыбнулась Равнодушному и невинным голосом сказала:

—       Я очень люблю цветы. Цветы в комнате — для меня самая большая радость. А ты, Равнодушный, любишь цветы?

—       Я? — удивился Равнодушный.— Не знаю. Никогда не думал об этом.

—       Любишь, конечно, любишь,— восторженно стала убеждать его Бабочка,— и разрешишь мне сорвать у тебя в саду нежные нарциссы.

Правитель был равнодушен к цветам так же, как и ко всему, кроме самого себя, но ему хотелось доставить девочке радость, и он согласно кивнул головой. А Бабочке только того и надо было. Она не стала рвать нарциссы. Бабочка прошла мимо клумбы, где росли эти чудесные цветы, и остановилась в аллее, по сторонам которой высились большие раскидистые магнолии. «Вас-то мне и надо, голубчики»,— подумала она, взбираясь на дерево. Добралась до первой ветки — и на землю полетели большие белые цветы,

как будто февральские мягкие хлопья снега. Сорвав цветы с одного дерева, Бабочка взобралась на другое, и под другим деревом оказался белый пушистый ковер. Потом

Бабочка взобралась на третье. К вечеру, когда все слуги правителя уснули, девочка стала носить цветы в комнату.

Она положила их на подоконник, предварительно плотно закрыв окно. Хорошо, что Равнодушный спал и не слышал ни ее шагов, ни стука закрывающегося окна. Потом положила цветы под кровать. Потом свила из них длинную гирлянду и повесила ее над ложем правителя, прицепила концы к спинкам кровати, а середину — к стене.

Бабочка успокоилась только тогда, когда все углы комнаты Равнодушного, стол, стулья были завалены цветами. Она с довольным видом поглядела на дело рук своих,

торжествующе улыбнулась и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

А утром... утром все было так, как задумала Бабочка.

Еще не проснувшись как следует, правитель почувствовал себя нездоровым. Голова болела, дышать было трудно. Он, не открывая глаз, застонал. Услышав его стоны, в комнату

вбежала Бабочка.

— Что с тобой, Равнодушный, ты нездоров? — участливо спросила она.

—       Принеси мокрую тряпку да положи на голову,— попросил он.

—       Сейчас, сейчас. Я принесу воды, умою тебя.

Бабочка вышла из комнаты, достала таз с водой, всыпала туда целую пригоршню сажи, тщательно размешала и опять пришла к Равнодушному. Равнодушный продолжал

лежать с закрытыми глазами.

—       Не открывай глаза,— предупредила Бабочка.— В воду я положила немного уксусу. Говорят, от головной боли помогает,— говорила она, а сама наклонила над тазом голову Равнодушного и принялась обмывать водой лицо и шею правителя.

—       Вот так, хорошо, теперь легче,— приговаривала она.

Равнодушному не стало легче, но ему было приятно,

что Бабочка так заботится о нем, и он не возражал.

—       Вот и хорошо,—приговаривала Бабочка.—Я сейчас принесу еще уксуса и натру виски. Тебе совсем легко будет.— И Бабочка убежала, а Равнодушный остался один в комнате со своей головной болью.

Я НЕ Я

—       Караул! Держите вора! — кричала Бабочка, бегая возле дворца.

Первым услышал ее Лови-Хватай.

—       Где вор? Какой вор?

—       Ой! Ой! — делая испуганное лицо, кричала Бабочка, в комнате Равнодушного, там вор!

—       Держи вора!—вместе с Бабочкой закричал Лови- Хватай. Несмотря на свою силу, он был не очень храбрый и не решился один бежать в комнату Равнодушного. На его

крик сбежались стражники. И во главе этого отряда Лови- Хватай кинулся в комнату Равнодушного. А тот тем временем, не открывая глаз, лежал на постели и стонал.

Вбежав в комнату, Лови-Хватай бросился к кровати и увидел там черномазого незнакомца.

—       Ты кто? — закричал он, и, чувствуя за спиной поддержку стражников, схватил его за шиворот.

—       Я... Я — Равнодушный,— заикаясь от боли и неожиданного испуга, бормотал правитель.

—       Ха! Ха! Ха! Равнодушный...— засмеялся Лови- Хватай и вытащил правителя из постели.

Длинная ночная рубашка тянулась за ним по полу, болтались широкие рукава ее.

— Посмотрите! — картинно ткнул пальцем в него Лови-Хватай.— Он говорит, что

он Равнодушный. А вот этого не хочешь? Говори, кто ты,— и Лови-Хватай поднес к само¬

му носу правителя увесистый кулак.

Пойманный съежился и дернулся назад, отодвигаясь от волосатого кулака Лови-

Хватая. Надеясь получить благодарность правителя, стражники тоже вцепились в

пойманного и потащили его в большой зал дворца.

Тем временем дворец пришел в движение. Слышался стук, топот ног, и все больше и больше стражников собиралось в зал.

—       Кто ты?—снова подступил к нему Лови-Хватай.