— Пошли, — сказал Марк Люцию. — Давай так и сделаем. Мне награда совсем не помешает. А тебе?

— Да и я бы не отказался, — согласился Люций. — А также не отказался бы еще немного с чурками… пообщаться. — У него была небольшая рана на руке, и еще одна на ноге. Если ему так уж хотелось немного утолить жажду мщения во время допроса, то у Марка никаких возражений не было.

Через какое-то время им посчастливилось. Они нашли человека по имени Вар-Авва. Он не был одним из Тринадцати Главарей, а по внешнему виду напоминал простого вора. Но он мог их понять, если они говорили достаточно громко и сопровождали свои слова подзатыльниками. Также он мог кое-как ответить на их вопросы.

Он указал им на другого человека, чье лицо напоминало лисью мордочку, а борода была рыжего цвета — что не часто встречалось даже на Западе, и уж совсем редко — здесь. Рыжебородый пытался все отрицать, но Марк заметил, что его лицо наполнилось ужасом, когда его оттащили подальше от других пленников. А Люций с удовольствием принялся ему доходчиво объяснять, что в такое время разумному человеку не следует пороть чушь и запираться.

— Ладно! Я поговорю! Не на крест меня! Пожалуйста, не на крест меня! — сказал он через некоторое время. Он говорил как-то странно, но понять его было можно. Он продолжил: — Если вы потом меня отпустите, я вам покажу… его. — Он не назвал ничьего имени, но все было ясно и так.

— По мне, так я уж лучше… — начал Люций.

Марк поспешно схватил его за руку:

— Ты что, хочешь потом загреметь под расследование Сената? Наша задача — найти того парня. Кроме того, не забывай о награде.

— А, ну ладно. — Люций по-прежнему был недоволен, но все же подчинился. Он кивнул рыжебородому пленнику. — Ладно, дружок, договорились. Приведешь нас к своему Главному Командиру — отпустим домой. Более того, мы тебе немного заплатим. — Он бросил взгляд на Марка. — Ну вот. Доволен?

— Сейчас обделаюсь от радости, — сказал Марк, после чего Люций засмеялся. Марк повернулся к рыжебородому. — Пошли, дружок. Ты пообещал нам помочь. Так что советую тебе это обещание выполнить. В противном случае я тебя просто отдам своему приятелю и отойду в сторонку погулять. А что произойдет потом, всем будет до фонаря.

Разбойник все хорошо понял. Так хорошо, что чуть не обмочил свой халат:

— Давайте мы пойдем. Если он среди пленников, я его вам покажу.

— Ну-ну, — одновременно сказали одно и то же Марк и Люций. Также совпали и их мысли, в этом Марк не сомневался. Если рыжебородый скажет, что повстанческого атамана нигде поблизости нет, то дела его будут плохи. Даже очень.

Рыжебородый пошел по лагерю военнопленных, двигаясь то взад-вперед, то влево-вправо. Марк и Люций следовали за ним, соблюдая некоторую дистанцию — не слишком большую, но и не слишком маленькую. Если человек с лисьей мордочкой попытается скрыться среди других пойманных повстанцев, это ему не больно-то поможет — если учесть, какая участь их всех ожидает в ближайшем будущем.

Но ничего подобного он не сделал. Внезапно рыжебородый стал похож на вынюхивающую трюфеля свинью, которая только что почуяла самый сочный запах в своей жизни.

— Смотри-ка, — сказал Марк Люцию.

— Ага, — сказал Люций Марку, после чего добавил: — Я вот думаю, не позвать ли нам небольшое подкрепление.

Они не были единственными воинами, бродящими по лагерю в поисках самых отъявленных разбойников. Марк подумал, не позвать ли на помощь кого-нибудь из товарищей. Подумав как следует, он покачал головой.

— Нам наверняка придется делиться наградой с ними, — заметил он. — Давай посмотрим, получится ли у нас увести этого парня отсюда быстро и без шума. А уж если нарвемся на неприятности, воттогдаи заорем во все горло "на помощь!"

— Договорились, — сказал Люций.

Они поспешили за человеком с рыжей бородой. Тот наклонился к одному из пленных, который вроде бы ничем не отличался от всех прочих изможденных разбойников, и поцеловал его в щеку. Затем рыжебородый указал на человека, сидевшего рядом с тем, которого он поцеловал, и сказал:

— А это — тот, которого называют Камнем.

Похоже было, что о себе Камень совсем не беспокоился. Он указал на повстанца, которого поцеловал рыжебородый, и затараторил:

— Это не Сын Божий! Не Сын Божий! Не Сын Божий!

Марк и Люций переглянулись. Оба прекрасно умели отличать ложь от правды. Оба одновременно достали мечи из ножен.

— А ну-ка, вы двое, пошли с нами, — сказал Марк. — И быстренько.

Рыжебородому пришлось перевести эти слова для вождя повстанцев. Марк мысленно поинтересовался, не начнется ли заварушка, но предводитель разбойников лишь устало поднялся на ноги. Стало быть, он знал, что все кончено. Он что-то сказал на своем гортанном языке.

— Чего? — переспросил Люций.

— Он сказал, отдавайте цезарю цезарево, а Божие Богу, — доложил разбойник с рыжей бородой.

— Ну, его-то шкура сейчас точно цезарева. Да и к Камню это относится тоже, — сказал Марк. — Ладно, пошли.

Вопреки опасениям Марка, ему с Люцием удалось вывести больших шишек из лагеря без каких-либо попыток других пленных отбить своих главарей. Как только они вышли за пределы лагеря, человек с рыжей бородой сказал:

— Вы сказали, что вы меня отпустите.

— А, ну ладно. Ты свое слово сдержал. Мы сдержим свое. Пока. Вали отсюда, — сказал Марк. — Вали отсюда, и больше тут не появляйся. Еще раз поймаем тебя за подобными безобразиями — зароем твои жалкие кости где-нибудьна земле горшечника.

— А моя награда? — заныл разбойник.

— Мы еще и свою-то не получили, — заметил Марк. Рыжебородый выглядел смертельно обиженным. Марк почувствовал искушение свернуть ему шею. Но он этого не сделал. Вместе с Люцием они достали кошели и сложились поровну. — Вот тридцать, — сказал Марк, протягивая разбойнику деньги. — А теперь проваливай отсюда на хрен, и радуйся, что получил хотя бы столько.

Рыжебородый поклонился с почти двойным усердием, подобно рабу. После чего мгновенно удалился.

Камень переводил взгляд то на вражеского полководца, то на своего собственного вождя. В глазах врага не было ни капли жалости или сострадания. Горцы восстали и проиграли — и теперь они за это поплатятся. Как именно они поплатятся — это зависело исключительно от воображения полководца. Судя по его лицу, воображения полководцу в подобных случаях было не занимать.

Что же до вождя повстанцев, то он, напротив, до сих пор явно не понимал, что же с ним произошло. Сын Божий находился в отрешенном состоянии с того самого момента, как бойцы Запада разгромили его войско. Последнее предательство лишь немного усугубило его печаль, и не более того. Та великолепная и ужасная мощь, которую продемонстрировали на поле боя западные воины, заставила бы усомниться в своей правоте любого противника. Или почти любого.

— Ну и что вы скажете напоследок? — спросил полководец.

— Мне сказать нечего, — ответил Камень, после чего перевел вопрос Сыну Божиему.

— Скажи ему, что я прощаю его, ибо он не ведает, что творит, — ответил вождь повстанцев.

После того, как Камень перевел эти слова, полководец засмеялся:

— Как будто бы мне нужноегопрощение! — Он направил на вождя мясистый указательный палец. — Так ты и есть тот самый супер-дупер Царь Иудейский, верно?

— Ты сказал, — ответил ему Сын Божий.

— А я скажу и еще кое-что. — Полководец повернулся к своим ординарцам. — Распните их обоих, причем одного — вверх ногами. Кого именно — это уж на ваше усмотрение. И не где-нибудь, а прямо перед лагерем военнопленных. Пусть полюбуются, прежде чем мы их пошлем в шахты и на арены.

— Так точно! — хором ответили ординарцы.

— И принесите таз, — добавил полководец Понтий. — Мне нужно умыть руки.