Гандер не стал возражать, когда варвар потянулся к нему левой рукой, чтобы вырвать копье. Грант просто резко отдернул пику назад и тут же ткнул навстречу. Он почувствовал сопротивление плоти, когда в нее входил наконечник. Плоти человека, который стремился его убить. Киммериец взвыл еще громче. Но Грант провернул копье в теле врага и выдернул назад, только когда убедился, что тот не дышит. Варвар упал, обливаясь кровью. Из его живота вывалились внутренности.

Тем не менее, кузенам вновь пришлось отступить, чтобы не быть зажатым в кольцо.

— Да сколько же там проклятых киммерийцев? — вскричал Грант.

Митра! Они все прибывают, — ответил родственник. Да и здесь, на поле их не сосчитать.

Так оно и было. Варвары продолжали оттеснять гандеров и боссонцев, хотя те отбивались отчаянно, не давая дикарям прорваться к форту. Было ясно, что если киммерийцы ворвутся в лагерь, то вся армия графа Стеркуса — обречена. Это было понятно и Гранту, и варварам, которые перли навалом, невзирая на подкрепление, выходящее из форта.

Еще один гандер слева от Гранта упал на колени, разбрызгивая кровь из десятка ран.

— Что же нам делать? — запричитал Грант. — Что Мы можем с этим поделать?

— Драться! — выкрикнул Валт. — Только таким образом мы сможем их одолеть.

И гандер дрался. Дрался из последних сил. Если и должен наступить перелом в сражении, то он и его товарищи должны сделать это прямо сейчас. А если нет? Но он старался не думать об этом. Чему быть того — не миновать.

— Бейтесь со всей силы! — ревел Мордек. — Мы в состоянии их сломать. Кром! Мы должны! Деритесь же!

Хотя ему и его соратникам удалось прорваться к самым стенам форта, но проникнуть вовнутрь, не получалось никак. С одной стороны — аквилонцы были прижаты к самому частоколу. Но с другой — оттуда непрерывно поступала помощь. И еще, лучники наносили ощутимые потери киммерийцам, стреляя из-за частокола и изо рва, окружающего лагерь.

Мордек отбил выпад копья, желающего напиться его крови. Железный наконечник отлетел, и кузнец взревел от восторга. Но гандер, противостоящий ему, защищался так отчаянно, сначала пикой потом коротким мечом, что Мордеку никак не удавалось прикончить его. В конце концов, кузнец решил отказаться от намеченной добычи и поискать более легкую жертву.

Внутри форта, горнист выдал длинную, сложную трель. Аквилонцы за воротами стали медленно пятиться в лагерь. Пехота, до сих пор защищавшая подступы к форту, распалась на два фланга. Среди киммерийцев разнесся победный клич. Они кинулись вперед, чтобы скорее добраться до трофея, за который так упорно сражались.

Но радость их оказалась преждевременной. Стрелки и копьеносцы вовсе не собирались разбегаться. Они просто расступились, пропуская конницу. Снова заиграл горн, и закованные в броню рыцари, доселе не участвующие в сражении, вылетели на киммерийцев.

Всадники использовали все пространство форта для разгона и теперь высыпали, подобно лавине. Здесь, на густо заросших холмах севера, конница редко использовалась. Мало того, что всадникам негде было развернуться, так и немногочисленные киммерийские лошадки не в состоянии были нести на себе тяжеловооруженных воинов.

Выкрикивая имя короля Нумедидеса, словно заклинание, рыцари врезались в киммерийские ряды. Копьями, мечами и копытами своих коней, одетые в броню всадники быстро сделали свое дело. Хотя варвары и отбивались, как могли, но их оружие не пробивало толстые доспехи. Даже на лошадях были железные пластины, прикрывающие голову и грудь животных.

Топор Мордека ждала другая история. Когда он опустил его между глаз лошади, животное повалилось, будто стукнувшись лбом о каменную стену. Ловкий, даже в тяжелых латах, наездник тщетно пытался выкарабкаться. Соплеменники кузнеца тут же закопошились над ним. Их лезвия находили любую брешь в доспехах. Аквилонец истошно кричал, но не долго.

Пока он умирал, его товарищи продолжали прорубаться вперед, круша врагов мечами и поднимая на дыбы своих лошадей, чтобы те били передними копытами. Наряду с именем Нумедидеса, рыцари поминали графа Стеркуса. И каждый раз, когда они это делали, один из передовых всадников весело махал рукой. Его забрало было опущено, и Мордек не мог видеть лицо графа, но он продолжал сражаться так, что казалось — этот человек совсем не дорожит собственной жизнью. Вновь и вновь, он направлял коня в самую гущу битвы. И другим аквилонцам не раз приходилось спасать его от, казалось, безрассудных поступков. Но все свое безрассудство, если его можно было назвать безрассудством, он направлял на разгром киммерийцев, невзирая на смертельный риск.

Ели б варварам приходилось раньше противостоять тяжелой кавалерии, то они, конечно, показали бы себя с лучшей стороны. А так, аквилонские рыцари, наряду с броней и внезапным натиском, атаковали сверху, что являлось для киммерийцев непривычным. И никогда, их противник, каким бы свирепым он не был, не мог похвастаться такой тактикой.

С природной быстротой, отличающей варваров, орда киммерийцев ранее бежавшая только вперед, теперь развернулась и понеслась в обратном направлении, охваченная паникой. Показывая рыцарям спины, дикари устремились в лес, к спасительным деревьям.

— Стойте! Куда вы, дурни? — кричал им Мордек. — Вы отдадитесь в лапы врагу, если побежите от него!

Он еще несколько раз попробовал зычным голосом остановить позорное бегство, но попусту. Киммерийцы удирали даже быстрее, чем недавно неслись на форт.

И они заплатили неизбежную цену за свою глупость. Со смехом, рыцари кололи их копьями сзади, нанизывая, как толстых куропаток. Боссонские лучники тоже расстреливали их меткими стрелами. И большинство жителей из мрачных дебрей получило сегодня много смертельных ран в, унизительную для каждого воина, заднюю часть тела.

Мордеку тоже пришлось бежать с остальными. Если бы он остался стоять в одиночку, то тут же нашел свой конец. А во имя чего? Что он мог сделать один, когда соплеменники думали только о спасении? И, проклиная в равной степени свою судьбу и всех киммерийцев, кузнец присоединился к ним. Он был одним из последних, сохранивших хоть малую толику мужества, но не способных предотвратить разгром.

Кузнец почти достиг кромки леса, когда тонкая стрела впилась ему в левую икру. Он выкрикнул еще одно проклятие на голову киммерийцев, позорно оставивших поле брани, и захромал к спасительным деревьям. После, убедившись, что неистовый враг его больше не преследует, Мордек попытался вытащить стрелу. Зубцы на наконечнике не позволяли ей легко выйти из раны. Тогда, стиснув зубы, он протолкнул ее вперед. Наконечник показался с другой стороны. Мордек обломил оперение и, наконец, выдернул стрелу. Затем перевязал кровоточащие раны лоскутами ткани, отрезанной от штанов. Превозмогая боль, он сильно хромая, потащился в сторону Датхила.

Вскоре, Мордек натолкнулся на мертвеца, который все еще держался за древко копья, торчащего из тела. Он вырвал оружие из холодных, бледных рук убитого киммерийца, приспособив в качестве грубого подобия посоха, чтобы перенести на него часть веса. Он бы мог и дальше двигаться без палки, но далеко ли бы ушел? А так, дело пошло быстрее.

— Дом… — пробормотал кузнец, словно сомневаясь, стоит ли идти туда.

Итак, аквилонцы думают, что победили. Они приложили все усилия, чтобы сделать его таким, как тот воин, у которого он забрал копье. Но несмотря ни на что, они жестоко просчитались. Он все еще жив, в то время как многие из них пали от его руки.

Безусловно, по — большому счету, его соотечественники потерпели поражение. Но Мордек, тем не менее, упрямо рассчитывал продолжать борьбу. Это дело его чести.

Раненный киммериец, слишком гордый, чтобы просить пощады, с вызовом посмотрел на Гранта. Гандер, пихающий его острием копья, на миг остановился.

— Неразумным кажется, убивать всех этих варваров, — отметил он. Лекари могут сохранить многим из них жизни, а потом на невольничьих рынках за них дадут хорошую цену. Или не так?