Марк нежно, едва заметно прикоснулся своим ртом к ее губам, затем его поцелуй стал сильным, почти грубым. Его губы не просили, они требовали, впивались в нее, искали и не могли найти. Она задрожала всем телом, по которому разлилась горячая волна желания.

СЕВЕРНАЯ ГРАНИЦА ХАТТЫ И СОСЕДНИЕ ПЛЕМЕНА

Ауриану доставили в «Лидус Магнус», или Великую школу. Так называлось самое большое из четырех городских заведений, где обучались гладиаторы. Все они принадлежали государству. Место, куда она попала, производило на нее удручающее впечатление. Даже всем демонам подземного царства не удалось бы придумать при всем желании ничего более печального и одновременно отвратительного. Это заведение, по мнению Аурианы, было пародией на все римское общество, на весь его образ жизни, придуманной явным сумасшедшим.

Ни, один из обитателей, населявших это многоэтажное здание из серого камня, не был свободным человеком, даже те, кто утверждал это. Там существовала определенная иерархия, в которой каждый, кто там находился, занимал место в соответствии со своим значением. Вся эта схема напоминала аккуратно уложенный штабель бревен, где нижние бревна испытывали давление всех остальных. В самом низу этой структуры были новички вроде нее — представители многих народов, захваченные в плен легионерами. Эти люди с удивлением и ужасом взирали на смертоносное оружие, которое им всучили: мечи, щиты, сети, трезубцы. Днем они жили под страхом наказания плеткой или раскаленным клеймом. Вечером им приносили варево, которое, по мнению Аурианы, даже голодные свиньи не стали бы есть, а после ужина загоняли в камеры без окон, располагавшиеся по обеим сторонам коридоров, куда тоже никогда не проникал свет Стражники, расхаживавшие там ночью, слышали частые крики тех, кого они охраняли. Многим из них постоянно снились кошмары. Однако это было таким же будничным, как мычание домашнего скота в каком-нибудь сельском хлеву.

Эта часть школы была известна под названием Третий ярус.

На следующей ступени здешней социальной лестницы находились люди, которые вырвались из Третьего яруса благодаря тому, что успешно убивали своих товарищей по несчастью на состязаниях, часто проводившихся в то время. Там было много рабов-убийц и воинов, совершивших преступления. Хотя требования дисциплины распространялись и на них, с этой категорией гладиаторов обращались с особой тщательностью. Лекари школы регулярно осматривали их и указывали, какой пищей их следовало кормить. Их предписания неукоснительно выполнялись. Кроме того, им делали ежедневный массаж тела и регулярно приводили проституток, поскольку, по мнению тех же лекарей, половые акты хорошо помогали в борьбе с меланхолией, неизбежной в этом месте. Эти люди жили в помещениях, которые назывались Вторым ярусом. Выше их находились рабы-гладиаторы, прорвавшиеся к славе по многочисленным трупам, убивая в поединках таких же гладиаторов. Эти знаменитости имели своих преданных почитателей, поклонявшихся им, словно те были по меньшей мере вождями племен. В проститутках они не нуждались, поскольку свободные женщины, считали за честь обслужить их и приходить сюда чуть ли не толпами. На их тренировочные бои, происходившие на главной арене школы, приходили патриции. Им приносили подарки и выцарапывали их имена на стенах. Им разрешалось посещать таверны и свободно передвигаться по городу. К изумлению Аурианы они всегда возвращались в это ужасное место, от которого пахло смертью, как к себе домой, а не в одну из пещер подземного царства, где приносили в жертву людей. Таковы были обитатели Первого яруса.

А над всеми этими ярусами царствовал некто вроде верховного гладиатора, короля всех гладиаторов. Это был один из кумиров публики, каких до него уже много перебывало на этом посту — августейший и устрашающий Аристос. Из разговора с другими гладиаторами она узнала, что Аристосу удалось достичь этого головокружительного положения с небывалой быстротой. В первом же бою он победил самого мощного на тот момент гладиатора в Риме — Краския, который был из соперничающей Клавдианской школы гладиаторов. Через шесть месяцев после того боя в живых не осталось ни одного гладиатора, способного бросить ему вызов. Имя Аристоса упоминали с таким почтением, словно тот был богом. Его аляповато изготовленные бюстики продавались в качестве сувениров на базарах. Среди поклонников смертельного таланта Аристоса был и сам Домициан, который считал его победы своими, словно он был слит с ним душой.

Ауриана стала презирать Аристоса заочно, еще не увидев его. По ее мнению он был капризным и избалованным тираном. Если гладиаторы нижних ярусов начинали вдруг сильно шуметь за едой, раздражая его, тотчас прибегали стражи и усмиряли наиболее ретивых. Однажды, когда повар полил соусом любимое блюдо Аристоса, в то время как все знали его нелюбовь к приправам, несчастного чуть не забили розгами насмерть, а потом продали на невольничьем рынке. Если в день гладиаторских игр ему не нравилась погода, он отказывался выходить на арену. Когда он шел по коридорам, окруженный толпой головорезов-подхалимов, лебезивших перед ним, новички старались не попадаться ему на глаза и бросались врассыпную. Его любимым развлечением было поймать обитателя Третьего яруса и отдать его в руки своих прихлебателей, которые принимались подбрасывать несчастного высоко вверх на плаще, растянутом между четырьмя негодяями. Иногда они как бы нечаянно забывали поймать свою жертву, и новичок сильно ушибался, порой ломая себе кости. Помимо гладиаторов в Великой школе проживали и другие, обслуживающие нужды этого заведения. Среди них тоже существовала иерархия. В самом низу ее находились изгои, которые убирали сырые помещения, где содержались гладиаторы, выносили нечистоты, доставляли воду, а во время боев ворошили на арене пропитанный кровью песок. Не пользовались авторитетом массажисты и вся кухонная челядь. На ступень выше их находились мастера, изготавливавшие и ремонтировавшие доспехи, кожевенники, гробовщики и портные. Значительным авторитетом пользовались лекари, надменные и независимые, а также различные счетоводы, писцы и прочие, кто был окружен непроницаемой для других тайной своих письменных знаков. Эти люди стояли на третьей ступени снизу. На четвертой ступени были тренеры всех трех ярусов, между которыми шла такая же грызня и борьба, как и между гладиаторами. Но все они дрожали как осиновый лист перед вторым некоронованным королем, префектом школы, человеком по имени Торкватий. Ауриана видела его всего лишь один раз. Торкватия проносили мимо нее в роскошных носилках, и она успела заметить злорадную ухмылку на его губах, полных вожделения, словно у Купидона. У него был двойной подбородок и рыскающие по сторонам, словно у волка, глаза.

Был еще в школе отряд стражников, которые стояли друг за друга горой и составляли свой собственный клан.

Вся эта сложная до сумасшествия система существовала для одной цели: научить людей разных национальностей, которые до этого были в здравом рассудке и памяти, убивать своих товарищей по несчастью красиво и изящно. Ибо это зрелище доставляло высший тип наслаждения римлянам. Они получали от этих убийств несравненно большее удовольствие, чем от скачек или театра. Гладиаторские бои занимали в их жизни более важное место, чем религия или даже война. Само существование гладиаторов и их искусства вполне убедительно доказывало, что целый народ может сойти с ума как один человек.

Ауриана стояла на песке тренировочной арены школы вместе с двумя сотнями своих товарищей-невольников, построившихся неровными шеренгами. Стены, окружавшие двор, были выше самой высокой сосны. Они так давили своей высотой, что у Аурианы опускались руки. По небу, от которого виднелся только небольшой клочок, мчались темные, рваные облака, дразня ее своей свободой. Новые хозяева Аурианы поскупились даже на небо, и она незаметно для себя самой поднимала лицо вверх, подставляя его солнцу, по которому она изголодалась.