Сыроежка вспомнив, содрогнулась.
ОСКОРБЛЕННЫЕ ДАРМОЕДЫ
Друзья шли густым дремучим лесом. Царящий вокруг торжественный покой, безмятежное щебетание птиц и ласковый свет солнца, пробивавшийся сквозь чащу, умиротворили их сердца. К ним вновь возвращалась былая жизнерадостность. Тяжелые воспоминания о пережитой недавно смертельной опасности, о многих, перенесенных в пути неудобствах и трудностях, о толкнувшей их на поиски счастья обреченности существования на Тихой поляне, как тени, отлетали вдаль, им снова хотелось смеяться, радоваться жизни, любоваться окружающим миром. Таков уж, видно, закон природы: только-только выкарабкается человек из беды, как смотришь — уже торопится вычеркнуть из памяти все происшедшее.
К полудню боровик и сыроежка вышли из лесу на просторную поляну, пеструю от растущих на ней трав и цветов. Поляну щедро заливало солнце, нежный ветерок разносил аромат меда и цветущих растений. Почти по каждому цветку деловито ползали пчелы, собирая мед. Работая, они тихонько напевали. Милое их жужжание amp;apos; сливалось над цветами в одну очаровательную мелодию, навевавшую у слушателей желание закрыть глаза и грезить о чем-то прекрасном.
Путешественники подошли к одной из пчелок, трудившейся на синих, как незабудки, колокольчиках.
— Добрый день! — снял шляпу боровик. — Не скажете ли, где здесь Луг медовых трав?
— Луг медовых трав? — зажужжала пчелка. — Да это ж он и есть.
— Великолепно… Мы вот идем в аптеку, труженица. Не могли б вы показать дорогу? Не откажите в любезности.
— Могу, конечно, — ответила пчелка. — Сейчас закончу работу и пойдем вместе. Минуточку…
Подождали, пока пчела собрала с колокольчика весь мед, и отправились за нею. Но неутомимая провожатая частенько останавливалась по пути у цветов и наспех собирала мед в свою баночку. Липкая от приставшего к ней меда, желтая от цветочной пыли и навьюченная, как бедняцкая кляча, пчела не могла двигаться быстро, как ни сгорали ее спутники от нетерпения. Наконец, все трое добрались до места на лугу, с которого был виден одинокий дуб, стоявший вдали.
— Там наше жилье и аптека, — показала пчела на дуб. — А теперь, извините, я вас оставлю, мне тяжело ползти с грузом, придется лететь скорее домой. Думаю, что теперь вы и сами доберетесь.
— Доберемся, доберемся, летите пожалуйста… — успокоил Шапочник утомленную труженицу. — Вы и так нас почти до места проводили!
— Ну, тогда до свиданья! — крикнула она вежливо.
Пчела взлетела в воздух, а боровик с сыроежкой зашагали по траве. Не доходя нескольких шагов до цели, путники наткнулись на группу коренастых толстяков-трутней в щегольских цилиндрах. Все они чем-то страшно возмущались и галдели, перекрикивая друг друга.
— Какая некультурность, какое типичное хамство, господа! — задыхался от злости один из трутней.
— Нет, это просто дикарство, настоящее дикарство, вот что! — сердился другой.
— Дикарство? — это похуже дикарства! — кипятился третий. — Это неслыханное насилие!
— Если б только у меня было отравленное жало, я бы всю эту шантрапу, до одной, насмерть пережалил, — пылал гневом четвертый.
— Тоже выдумали — жалить! Живьем их сжечь мало проклятых! — шипел пятый.
— Эх, если б моя власть, господа! — пылал ненавистью шестой. — Я бы их, хамок, живьем сгноил, я бы на них мышей напустил, я бы их дымом задушил!..
— Шершней на них натравить! — закричало сразу несколько голосов. — Шершней лютых!!!
Боровик с сыроежкой боязливо обошли злющих трутней сторонкой.
— Ну и ну! И чего это они так злятся? — спросила испуганная сыроежка.
— А бес их знает! — пожал плечами Шапочник. — Видно, кто-то им здорово насолил…
Недоумевали они недолго. Тут же все и выяснилось. Добравшись, наконец, до дуба, они увидели необычайную картину.
Из богатого, как оказалось впоследствии, пчелиного дома, расположенного в дупле старого дуба, пчелы-работницы дружными силами выпихивали вон таких самых крепышей-трутней в цилиндрах. Здоровенные трутни сопротивлялись, пыхтели, дрались, вырвавшись, лезли назад, кричали и бранились. Но пчелы упорно выбрасывали их из дупла, жалили со всех сторон, тянули за ноги и усы. За происходящим наблюдала высокая пчелиная матка в желтом чепчике и время от времени поощряла тружениц:
— Так их, деточки, та-а-ак!.. В шею гоните лодырей беспросыпных! По затылку бездельников проклятых!
Расправа длилась еще с четверть часа. Наконец, пчелы столкнули вниз головою последнего трутня и стали обмахивать крылышками разгоряченные лица. Тогда боровик с сыроежкой почтительно подошли к высокой Матке и низко поклонились.
— Доброго здоровья, уважаемая Матка! — сказал боровик, улыбнувшись. — Что это у вас происходит? Революция?
— Революция? — улыбнулась и Матка. — Какая там революция! Это мы просто выгоняем дармоедов.
— Дармоедов, говорите? — заинтересовалась сыроежка.
— Да, дармоедов, трутней ленивых, эге! — подтвердила Матка. — Сидят себе, понимаете ли, преспокойно, здоровенные да откормленные, как кабаны, только жрут готовенькое… Мы все от зари до зари трудимся дома и в поле, спины не разгибая, а они пальцем о палец не ударят! Живут роскошно чужим трудом; спят, едят да еще и развлекаются!
— Вот как… — поняла все сыроежка. — Потому-то они так страшно и нарекают на вас да всяческие беды скликают на ваши головы, ясно…
— Видите… Еще бы им не нарекать, если вытурили лодырей из такой роскоши, да еще накануне зимы! — сказала Матка. — Да пускай хоть из кожи вылезут — не поможет. Хватит с нас, — пусть-ка теперь сами на себя попробуют заработать… И так кормили паразитов чуть не все лето.
Боровик весело расхохотался.
— Ой, тяжко им будет после такой благодати к нужде привыкнуть. Ну, а мы по делу к вам, сударыня-Матка, — полез он за пазуху.
И подал он ей письмо доктора. Матка быстро пробежала его глазами и сказала приветливо:
— Ах, какая радость, дорогие гости с такой дальней дороги! Окажите великую честь, проходите в наш дом, прошу вас…
Путешественники сердечно расцеловали Матку, а она, распахнув перед ними настежь двери своего богатого дома, весело захлопотала.
— Эй, детки! — сзывала она пчелок по-матерински, — накрывайте столы, доставайте пива да медов наилучших, будем почетных гостей принимать!
— Так вы, говорите, прямо из Муравейника к нам? — не умолкала она ни на минутку. — Какая неожиданность, подумать только!.. Ну, как вы себя чувствуете, что там нового, как там старенький доктор?
Гости не знали, на что раньше отвечать говорливой хозяйке.
В ДОМЕ ЖУКА
Не будем рассказывать о том, как радушно принимали путешественников трудолюбивые пчелы. Не будем перечислять все ароматные вина и меды, вкусные бабки и пряники, сладкие торты и пирожные, которыми щедро потчевали гостей крылатые искусницы. Достаточно сказать, что пчелы не уступали в гостеприимстве муравьям, да и чудес у них в доме, пожалуй, было не меньше, чем в муравейнике.
Но как ни хорошо было в пчельнике, боровик с сыроежкой не засиживались в нем долго. Получив от Матки лекарства, они сразу же стали собираться в дорогу, и не было на свете силы, способной удержать их. Как ни уговаривали их хозяева, как ни доказывали, что нельзя пускаться в дорогу, не отдохнув хорошенько, — нет и нет.
— Извините, — кланялись Шапочник с Рябенькой, — благодарим вас сердечно за внимание и ласку, но никак не можем… Ну, просто не в силах мы усидеть, как ни хорошо нам у вас!
Оно и не удивительно. Кто, скажите, мог бы усидеть на месте, обладая, наконец, драгоценным лекарством, несущим исцеление и счастье всему грибному роду?..
Понимая их состояние, пчелы не удерживали гостей. Действительно, есть чего спешить! Обильно снабдив их на дорогу всякими сладостями, всем роем проводили за Луг медовых трав и пожелали на прощанье счастья и успеха в их великом деле.