В один из теплых летних дней, после консультации, я собирала сумку на подоконнике, перекладывая не влезающие туда тетради и книги. Задержалась и вылетела из аудитории, догоняя девочек. И на выходе впечаталась прямо в грудь входящего в дверь парня. Он подхватил меня, и я машинально вцепилась рукой в лацкан его спортивного пиджака. Сумка упала у ног, рванув вниз вторую руку, а я перепугано дернулась, увидев, что это Руслан. Парень крепко держал меня за талию, поднимаясь другой рукой по спине, остановив ее в захвате на затылке, не давая шевельнуть головой. Я перепуганно выдохнула: — Отпусти сейчас же, убью…
— Ты хоть бы извинилась. Это было бы нормально. А уж поблагодарить за то, что поддержал и не дал упасть, это что — выше планки твоего воспитания?
— Извини… — растерялась я.
Стало не то, чтобы стыдно — просто отпустило возмущение и бешенство. Все равно не удержалась и съязвила:
— И спасибо, конечно, если всегда помогаешь только ради благодарности. Я бы сказала, если бы ты меня не обездвижил. Ты чего, что с тобой? Отпусти.
Он весь напрягся, почти окаменел. А лицо было странным, с гримасой то ли боли, то ли страдания. Прошипел тихо, как-то удивленно: — Не могу. Заклинило, наверное.
В памяти сразу всплыли острые боли, иногда даже судороги после усиленных тренировок. Предплечья у меня. У него тоже, очевидно плечевой пояс, пловец же. Это реально было очень больно. Я знала это и поэтому собиралась помочь.
— Стой спокойно, попытайся расслабиться. Не двигайся. Я сейчас осторожно поднырну под твою руку и выскользну. Так. Повернись спиной… нет, стой. Я сама обойду. Прислонись к стене, упрись головой. Ты разве не знаешь, что если с тренировками перебор — нужно брать массаж? Я сейчас немного разомну, рука сама опустится, стой тихо.
Пиджак не был застегнут, и я просунула руки, положив их на майку на плечах. Сделала серию жимов и растираний. Плечи под моими руками были каменными.
— Ого… как тебя заклинило. Сейчас… нужно время. Не очень больно? — между делом интересовалась я, растирая ему спину между лопатками.
— Терпимо, — простонал он. Я продолжила, усиливая нажим на плечи…
— Тело уже разогрелось, отдает влагу. Больно быть уже не должно — мышцы мягкие, отпустило же? Одежду поправишь сам, — я потерла руку об руку.
— Ты занимаешься спортом? Каким?
— Выступала за сборную по плаванию в прошлом ВУЗе. Как любитель, без особых успехов. Но с таким сталкивалась. А тебе удивляюсь.
— Спасибо, — промямлил он, поправляя футболку под пиджаком и поводя осторожно плечами.
— Спасибо — деньги будущего, — хмыкнула я, — даром я делаю массаж только друзьям.
— А я кто? — прозвучал глупейший из вопросов.
— А ты — враг. Так что…
— Что ты хочешь? — спросил Руслан, делая шажок ко мне.
— А сколько у тебя есть?
Он пошарил в кармане, протянул тысячную купюру: — Хватит?
— Сойдет, — приняла я деньги.
— Маша…
— Еще раз будешь хватать и держать…
— Знаю. Глаза вырвешь и выгрызешь сердце.
— Точно, — хмыкнула я.
— Уже, Маша… — сексуальным, с хрипотцой, голосом выдал Руслан. — Уже — сердце…
И смотрел своими синими глазами так значаще, с ожиданием, подобравшись, как тигр перед прыжком. Я попятилась, не понимая ситуации, а потом меня озарило… И я пошла от него по коридору, оглянувшись метров через десять и спросив с издевкой:
— Прикалываешься над серой мышью, урод? Облезешь.
И ушла, пылая от возмущения, потому что сердце замерло, как дурное и понеслось вскачь, и кровь в голову бросилась… Идиотка, хоть отвернуться успела, вся такая застеснявшаяся и покрасневшая. Это же он — один из них. И на его повторное «Маша» я уже не обернулась.
Эта неожиданная встреча и вся ситуация в целом точно прояснила одно — я уже совсем не боюсь их. И вообще не чувствую той скованности и зажатости, с которыми появилась в этом городе. Как будто своей небольшой победой тогда я победила живущий во мне страх и стала снова собой — той Машкой, которой была раньше — активной, беззаботной, заводной и даже слегка наглой… чего уж там… От осознания этого хотелось петь и танцевать. Настроение было замечательным.
И вот же поняла для себя все про него, но с патологической тупостью несколько раз за вечер, а потом и ночью вспоминала, как он это сказал. Как выдохнул при этом. Взволнованно? Как медленно сжал кулаки. Зачем? Это похоже на правду? Очень похоже, если бы не все до этого, если бы не спокойно воспринятое им «пшла». Дурь же все эти мои домыслы? И стало обидно за повторную попытку поиздеваться надо мной. Пусть бы загибался там от своих судорог, так ему и надо было! Зря помогла, получилось, что простила за тот раз. А еще там были люди — в коридоре. Будут говорить всякую ерунду, а этого не хотелось бы. Надоело шугаться ото всех и всего. Хотелось уже полностью расслабиться, отдохнуть, выспаться, наконец. Хотелось каникул.