–– Позвольте мне отвести ее обратно, Ваше Величество, –– сказала Алекса, разворачивая меня в сторону столовой.

Король Стив положил свою руку на ее.

–– То удовольствие должно быть моим. –– Он взял меня за руку и повел к двери, как джентльмен, ведущий даму в танце. Люди короля подобрались достаточно близко, практически задевая мое платье, но король Стив проигнорировал их, поэтому и я тоже так сделала. Алекса шла рядом со мной, и король Стивом наблюдал с некоторым весельем, как она обняла меня и поцеловала на ночь. И они ушли.

–– Что это было? –– выпалил Фред в ту же секунду, когда я вошла.

–– О, ты знаешь, –– сказала я, отбрасывая волосы за плечи. –– Просто разговор с королем Стивом. Он спрашивал меня о школе и обо всем остальном. И пригласил меня на чай.

Питер бросил в мня передником.

–– Ты такая балда, Хейл.

16

Осенний бал в городе озарился солнечным светом, нежным как сливочное масло, листья кружились по воздуху дюжиной оттенков золотого и оранжевого. Запах корицы, яблок и жарящегося мяса смешивался с прохладным, чистым осенним воздухом. Вырезанные фонарики стояли в витринах, дверных проемах и висели вдоль улиц, мерцающие огни вели на вечеринку. Люди были разодеты под стать мерцанию огня: тонкие юбки, вышитые бисером жилеты и звенящие пояса мерцали золотыми амулетами.

Я была на Осеннем балу в Ротермире только однажды, в шесть лет, и в основном я запомнила, как было громко, и каким огромным мне все казалось. Кто-то (народ проголосовал за миссис Мёрфи) понял, что держать нас взаперти, когда там, прямо у порога, огромная вечеринка, представляет собой жестокое и необычное наказание, поэтому школа позволила нам выйти наружу. Хотя в целях безопасности мы должны ходить группами, в этих группах должны быть взрослые, и нам следует одеться в школьные цвета.

Видимо, непрекращающиеся споры по поводу того, должны ли мы носить зеленую одежду вне стен школы, явно существовали. Сторонники этой идеи говорили, что там для простаков лежал страшный мир, а официальные цвета облегчали присмотр за нами. Противники же говорили, что это как раз таки и было проблемой. Смотрите, пока король Стив не взошел на трон полдюжины лет назад и не запретил покупать и продавать детей только из-за того, что они не могли творить магию, Ротермир был центром покупки и продажи простаков. Бекки (и Алекса, и мисс Мёрфи, и примерно все остальные в школе) неоднократно предупреждала нас, что до некоторых людей оповещение об этом припозднилось. Никаких продаж, по крайней мере, открытых, не проводилось, но некоторые люди все еще приезжали посмотреть, а ярко-зеленый, как правило, выделяется.

Но самое удивительное было в том, что вся моя семья собиралась приехать. Я знала, что они решили это много недель тому назад, событие было запланированное, но чем ближе оно, тем более захватывающим становилось. Я не видела никого вживую и близко, кроме Алексы, с тех пор как началась школа. Мы даже собирались праздновать ее день рождения. Он был через неделю, но сейчас мы все будем вместе, как сказала мама, это важнее, чем время. Из-за волнения было трудно вести себя тихо... ну, везде, кроме уроков у мисс МакКартни, потому что ей было все равно, жевал твою ногу красный колпак или нет, нужно было не шевелиться и молчать. Мне даже было все равно, что снова пронесся шепот о семье и родителях, достаточно громкий, что перестал шепотом быть.

Бекки и мисс МакКартни предложили сопроводить меня и Питера на фестиваль и удостовериться, что мы встретимся с нашими родителями (мисс Уиттлби ехала вместе с моими родителями), а Фред и Фрэн днем были сами по себе, так как отец Фреда не мог приехать в Ротермир, потому что устраивал пикник в компании, а родители Фрэн, которые были здесь из-за фестиваля, по словам Фрэн, приехали сюда не развлекаться, а по работе, и не смогут ничего увидеть, включая и их дочь.

Мы договорились встретиться с моей семьей и мисс Уиттлби пораньше, чтобы провести вместе целый день, поэтому мы ушли до завтрака. Утро было прохладным с предвестием скорой зимы. Небо все еще было розовым, но улицы уже забиты. Школа находилась прямо на Вест-авеню, одной из четырех крупнейших улиц, ведущих прямо к дворцу, к фестивалю ее перекрыли и сделали пешеходной, чтобы люди могли расставить лотки вдоль тротуаров, а все остальные прогуляться прямо к центру города. Обычно в конце квартала стояла повозка, но сегодня нам пришлось всю дорогу идти к Дворцовой площади – огромному круглому внутреннему двору замка, где находилась главная ярмарка.

Продавцы уже появились, они тащили столы и товары на улицы, музыканты настраивали инструменты, танцоры подтягивались на небольших импровизированных сценах. Мы прошли мимо нескольких детских аттракционов для малышей и детей до двенадцати лет, ну, для тех, которые еще не были оценены и не могли ездить на чем-то магическом. Фред начал отпускать шуточки о них, пока Питер не прервал его, сказав, что детские аттракционы единственные, на которых мы можем покататься. Самые большие, самые быстрые, самые эффектные аттракционы – с петлями, спусками, водоворотами и тому подобным – работали на магии, не только, чтобы управлять ими, но и обеспечивать безопасность людей.

Когда мы подходили ближе к главной части ярмарки, все становилось больше, роскошнее и тщательнее продуманнее. Цены на стендах продавцов повышались, у аттракционов становилось больше огней, спусков и вращений, костюмы были великолепного пошива. Даже воздух, казалось, был под стать настроению и немного нагрелся. Началось несколько шоу, лоточники выкрикивали «Удивительные Подвиги!», «Чудеса в магазине!» и «Иди и проверь!»

Здесь я поняла, что значит быть простаком. Ты отлично слышишь это слово, независимо от того, где ты, и независимо от обстоятельств. Я слышала его много раз за спиной в Ленноксе, но после недель, проведенных в закрытой школе почти забыла, как оно звучало: простушка. Будто что-то в глубине души под кожей вспыхивает каждый раз, ты не просто слышишь слово, ты чувствуешь его.

Конечно, это больше был звук, чем ощущение, когда это слово ярко и громко прокричал зазывала, обращаясь к людям, чтобы заманить их на свое шоу. Наряду со «Смертельным Левиафаном, бичом Южного моря!» и «Кровожадным Красным колпаком, подойдите и посмотрите, но не подходите слишком близко!» он обещал «Настоящего простака, ручного на сто процентов! Проходите и одарите его своим лучшим выстрелом!»

Услышав это, Бекки остановилась, настолько внезапно, что Фред налетел прямо на нее. Она мгновение постояла, сжимая руки в кулаки так сильно, что она могла что-нибудь сломать. Она быстро переглянулась с мисс МакКартни.

Мы стояли перед палаткой, длинной и извилистой, которая змеилась через всю толпу. Она была такой цветастой, что я задумалась, специально ли ее спроектировали, чтобы она выглядела глупо. Видимо, тот же самый человек утопил ее в волшебной пыли; на солнце она мерцала, и у меня разболелись глаза.

Зазывала прозвенел музыкальными подвесками и снова начал выкрикивать рутинный текст.

–– Русалка Мелузин, чаровница глубин! Остерегайтесь ее песни сирены, чтобы она не околдовала Вас!

Мурашки поползли по моей коже, как пауки.

–– Ты берешь их, –– сказала Бекки мисс МакКартни, указывая на нас. –– Я догоню.

–– Они достаточно взрослые, чтобы это увидеть, –– ответила мисс МакКартни без капли сочувствия. –– Кроме того, если все остальные потерпят неудачу, у меня есть деньги.

Улыбка Бекки была ужасной.

–– Ох, сомневаюсь, что нам понадобятся деньги, Кэролайн.

–– Что там? –– спросила я. –– Что вы собираетесь делать?

Мисс МакКартни и Бекки переглянулись.

–– А ты как думаешь? –– спросила Бекки. Ее взгляд был холодным, и она добавила: –– Вы взаправду хотите увидеть простака?

–– Нет, –– сказала Фрэн.

–– Да, –– сказала я.

–– Да, –– эхом отозвался Фред.

–– Хорошо, пошли. Ты тоже, –– сказала Бекки, кладя руку на плечо Фрэнсис. –– Не волнуйся. Если ребенок у них в качестве экспоната, то они будут относиться к нему хорошо.