— Есть у тебя кусочек шелка, Ма?

— Шелка? Зачем тебе, Хюг?

— Чтобы сделать молнию, Ма.

М-с Сесиль, известная больше под именем «старой лэди Сесиль», подняла глаза. Хотя она уже привыкла к странностям Хюга, но эта просьба показалась ей особенно нелепой.

Зачем мальчику шелк? Его объяснение казалось ей еще более странным.

— Лучше бы ты вскопал участок, чем тратить время на пустяки.

— Я уже вчера кончил копать, Ма. И это вовсе не пустяки. Я могу сделать молнию при помощи шелка и куска стекла. Так написано в «Прадедушкиной книге».

Эти слова помогли.

В одиноких долинах Южных Аллеган живет много семейств, которые происходят от английских эмигрантов, переселившихся во время Пуританской Коммуны. Эти семьи обыкновенно крепко держатся всего того, что может напомнить об их происхождении, и часто в простой хижине можно найти наследственные сокровища, восходящие к XVII и даже XVI веку.

Сесили из Муравьиной долины происходили от лорда Берли Сесиля, первого министра Елизаветы… Теперь же их образ жизни ничем не отличался от их соседей. У них также были свои сокровища. Самой главной реликвией прежней славы была «Прадедушкина книга» — старинная рукопись, написанная отдаленным предком. Хюг был единственным членом семьи, который после многих поколений заинтересовался этой книгой. Его отец, носивший историческое имя Берлингем или Берли Сесиль, не умел даже читать.

— Ты в самом деле вскопал полосу? — спросила старая лэди Сесиль.

— Право, Ма.

М-с Сесиль лениво поднялась. Это была угловатая женщина в полинялом бумажном капоте и шляпе, которую она редко снимала даже дома. Она открыла скрипучий ящик самодельного бюро, вынула оттуда кусочек яркой материи и дала его Хюгу.

М-с Сесиль дала Хюгу кусочек яркой материи.

— Это наверное шелк, Ма? — озабоченно спросил он.

— Это от подвенечного платья матери твоего отца. Я спрятала его для лоскутного одеяла. Он старый и должен быть хорош. В то время еще работали без обмана. — Кивком головы Хюг присоединился к пренебрежительному тону матери.

Мальчику-горцу плутни коммерсантов, стремящихся к наживе, казались тем же воровством. Его отец часто повторял ему, что убийцу можно было в иных случаях считать своим другом, — особенно, если убийство совершилось на почве мести или семейной вражды, — но вор был недостоин даже презрения. Теперь, однако, Хюг был слишком переполнен своими собственными мыслями, чтобы долго разговаривать.

— Если это настоящий шелк, это хорошо. Спасибо, Ма. Увидишь, что я с этим сделаю.

М-с Сесиль почти не обратила внимания на его слова. Трудно было заинтересовать ее, еще труднее удержать этот интерес надолго.

Голова ее была слаба и она не умела сосредоточиться на чем-нибудь больше, чем в течение нескольких минут. Большую часть дня она проводила сидя со сложенными на коленях руками, решительно ни о чем не думая.

Хюг был совсем другой. Среди жителей долин бывают случаи, когда ребенок в силу атавизма рождается с способностями своих предков. Такие случаи не редки, и в последнее время много выдвинулось людей, выросших и воспитанных в уединенных долинах.

Отец Хюга сидел на пороге в своей обычной позе— на перевернутом бочонке с винтовкой на коленях. Проходя мимо него, Хюг сказал:

— Отец, я иду в шалаш, буду делать молнию.

Отец, я иду в шалаш делать молнию.

«Шалашом» называлась маленькая, низенькая бревенчатая хижинка, которую много лет тому назад Хюг построил вместе с своим старшим братом для игры в войну. Мальчики хотели сделать это строение своей крепостью и отвели от водопада ручеек, который проходил через угол шалаша.

После смерти брата Хюг остался совершенно один. Какой-то врожденный инстинкт механика побудил его в свободное время сделать грубые модели тех немногих машин, которые ему довелось видеть. Он взял старое колесо, в котором уже не было шины и многих спиц, прикрепил к ободу его несколько пустых жестяных кружек, и, пустив довольно сильную струю воды, которую давал водопад, устроил водяное колесо, которое приводило в движение маленькую, круглую пилу и крошечный жернов.

Водяное колесо Хюга.

Это были единственные две машины, которые Хюг видел в действии, и он скопировал их, как умел. Пила была слишком расшатанная и ее нельзя было употреблять в дело, зато мальчик на своей маленькой мельнице мог молоть рожь и пшеницу для своей маленькой семьи.

Однажды, в Фолджэмбвилле — ближайшем городе — мальчик увидел около грязного, некрашенного дома, который носил название «Отеля», автомобиль. Машину раскрыли, чтобы дать остыть двигателю, и Хюг рассмотрел механизм насколько мог подробно. Владелец машины, вернувшись после обеда, увидел, как мальчик поражен и заинтересован, и рассказал ему в коротких и простых словах устройство двигателя.

Хюг рассмотрел механизм насколько можно подробно.

Как ни элементарно было его объяснение, все же оно было слишком трудно для понимания Хюга. Даже многие слова остались для него пустым звуком. Только две вещи он действительно усвоил. Первое — что какая-то штука, называемая «электрической искрой», воспламеняла бензин и пускала в ход что-то, что приводило в движение машину. Это мальчик мог понять, так как он знал, что пуля из винтовки вылетала благодаря вспышке пороха.

Затем он понял еще одну вещь, которая как раз соответствовала его механическим запросам. Он понял устройство поршня и сообразил, что движение вверх и вниз может переходить в круговое движение, и что благодаря этому вертелось что-то, что заставляло вращаться колеса автомобиля. Ему хотелось знать, можно ли сделать наоборот.

— Мистер, — спросил он, — можно ли так приспособить движущую силу, которая идет кругом, чтобы она работала взад и вперед?

— Конечно, — ответил владелец автомобиля. — Вращательное движение — то, что ты называешь движущая сила, идущая кругом, — может легко переходить в поступательное движение, или, как ты говоришь, взад и вперед. Так работают многие машины. Для этого надо к вращающемуся колесу прикрепить — но не в центре— стержень с двумя свободными шарнирами, и стержень будет двигаться вверх и вниз. А чтобы он не болтался, пусть нижний конец его ходит внутри круглой коробки или трубки. Вот и все.

Вернувшись из Фолджэмбвилля, Хюг постарался применить на практике свои новые познания в механике. Он раскалил проволоку и прожог в одной из спиц своего колеса небольшое отверстие на равном расстоянии от обода и от ступицы. В это отверстие он крепко вклинил деревянный клин, длиною шесть дюймов, с ушком в свободном конце. Так получился грубый «эксцентрик»[1], хотя, конечно, мальчик не знал этого названия. Затем, следуя указаниям владельца автомобиля, Хюг отрезал длинную, прямую тросточку, снял с нее кору и прожог дырочку в каждом конце. Через верхнюю дырочку он привязал этот прут к ушку клина, сделав свободный узел, чтобы у стержня был некоторый свободный ход. Это был его «коленчатый вал».

Владелец автомобиля говорил о двух свободных шарнирах. Хюг напряг всю свою память, чтобы хорошо вспомнить его объяснения.

Он решил, что нижний конец прута должен быть прикреплен к «кулаку», как он назвал это, потому что настоящее слово он забыл. Для этого он приспособил круглое полено, в середине которого выжег дырочку и прикрепил «кулак» к нижнему отверстию прута. Так он устроил свой поршень грубый, но пригодный для работы. Устроить цилиндр было труднее. Сперва Хюг приспособил кусок ржавой дымовой трубы. Правда, эта труба развалилась после первых двух-трех ходов поршня, но он увидел, что находится на верном пути. У трубы, кроме ее хрупкости, был еще один недостаток. Она не давала Хюгу возможности применить машину на деле, а мальчику всегда хотелось добиться практических результатов.