Кони замка Георгенбург
«…О СУДЬБЕ РУССКИХ МУЗЕЕВ, которые были вручены мне для сохранения и под мою ответственность, докладываю следующее. Осенью 1941 года мне был передан музей из Минска, состоящий: 1) Из исторического отделения, в большинстве своем изображения XVIII века. 2) Из отделения позднейшего времени, отчасти очень больших картин, рамы которых остались в Минске. Эти картины были созданы по заказу русского правительства, означая рост изобразительного искусства при советском строе. 3) Из отделения, оставшегося в наследство от царского строя: различная мебель, берлинский фарфор, а также русского, петербургского производства. Все эти вещи были размещены в Кенигсбергском замке и, к сожалению, стали жертвой англо-американского налета в августе 1944 года».
«КАЛИНИНГРАД. ФОНД КУЛЬТУРЫ. Высылаем в ваш адрес копии документов, которые свидетельствуют о вывезенных фашистами из Белоруссии материальных и культурных ценностях: а) телеграмму Розенберга о вывозе в Германию ценностей Минского краеведческого музея, б) опись музейных ценностей, увезенных гитлеровцами. К этим документам прилагается копия карты „урезанной“ Белоруссии, какой она оказалась во время фашистской оккупации. Как видно из этой карты, большая территория республики была включена оккупантами в другие регионы, в т. ч. присоединена к Восточной Пруссии. Мы просили бы учесть этот фактор при разработке архивов Георга Штайна, так как многие документы, связанные с Белоруссией, могли направляться в то время вот по этому „новому“, противоестественному административному делению…»
«СОКРОВИЩА СТЕКЛЯННЫХ ЯЩИКОВ меня увлекают все больше и больше. Речь идет о громадном скоплении старорусских церковных предметов, имеющих огромную историческую и материальную ценность: иконы с окладами из золота, украшенные драгоценными камнями, церковные головные уборы и шитые золотом торжественные наряды священников, чаши и прочее, и прочее. Все это хранилось в одном из российских соборов и было обнаружено „знатоками искусства“ из 1-й роты батальона специального назначения барона Кюнсберга, но попало не в ведомство Риббентропа, а в айнзатцштаб рейхсляйтера Альфреда Розенберга, в Ригу, а оттуда перекочевало то ли в Саксонию и было упрятано в шахты, то ли в какой-то небольшой замок на юго- западе Германии… Все неясно, туманно, неопределенно. Ну, а теперь к делу. Мы довольно подробно разобрались с „кенигсбергской версией“, которая, как считаю, является ГЛАВЕНСТВУЮЩЕЙ, и хотя абсолютных доказательств нет, но я уверен, что Янтарная комната, или часть ее, или исчезнувший, как и сама комната, фриз (верхняя, приращенная в Екатерининском дворце часть комнаты) — все это находится на территории нынешней Калининградской области! Далее, мы с вами „разобрались“ с двумя первыми, главными „свидетелями“, доктором Альфредом Роде и гауляйтером Эрихом Кохом. Они нам ничего не сказали! Они все на что-то намекают, но молчат. И теперь они будут молчать всегда, так как ни того, ни другого уже нет в живых. Теперь мы должны разобраться с последним свидетелем: неким Отто Рингелем, на след которого я, кажется, напал… Заканчиваю на этом свое краткое послание. И вновь восклицаю: стеклянные ящики, сокровища, хранящиеся в них! Неужели они ускользнут из наших рук? Если я их добуду, то кроме морального я получу — я в этом уверен — и значительное материальное возмещение, ведь по примерной оценке эти сокровища оцениваются в сумму, превышающую миллион долларов. Вы меня знаете. Деньги мне нужны лишь для двух целей. Для продолжения поисковых работ и для того, чтобы хоть немного восстановить свое расстроенное хозяйство. На днях у меня состоялся разговор с одним из посольских господ из „Советов“, и он мне сказал, что в случае отыскания этих сокровищ я получу достаточное вознаграждение.
Ваш Георг Штайн».
«ЛЮКИ НА АДОЛЬФ ГИТЛЕР-ПЛАЦ, вот еще на что надо обратить внимание. Я, участник войны, был в штурме Кенигсберга. Уже после боев ликвидировал группу немцев-„оборотней“, которые засели на Центральной площади, в канализационных сетях, связанных с какими-то подземными сооружениями. Они не сдавались, ожесточенно отстреливались. Тогда все это засыпали военными бульдозерами. Ссыпали в горловину люка камни, мрамор и разбитые, а то и целые памятники».
«КАНЦЛЕР ПРУССОВ ШЛЕТ ВАМ СВОЙ ПРИВЕТ. Уважаемый председатель, извещаем вас, что в Литве создано общество „ПРУССЫ“, Великим Магистром которого избран академик В. Мажюлис, а канцлером — старший научный сотрудник Вильнюсского госуниверситета, кандидат филологических наук Л. Палмайтис. Просим вас по всем вопросам „МАЛОЙ ЛИТВЫ“ (часть бывшей Восточной Пруссии от Немана до реки Дейма), а также по истории, культуре и филологии пруссов иметь дело только с нами и ни с кем более…»
Скоро у меня голова пойдет кругом и я перестану что-либо соображать. О каких «стеклянных ящиках» писал Георг Штайн? Почему — стеклянные? Возможно, что это какие-то коллекции, которые хранились в стеклянных витринах какого-то музея, но какого?
Эти подземелья Кенигсберга! О них я не только слышал, но некоторые из них и видел, когда ездил с отцом в поисках архива Фромборкского капитула, а потом, летом сорок шестого года, вместе со своими друзьями лазал по разрушенному городу, по гулким подвалам старинных зданий. Клады искали. Все, наверно, в детстве, да и в юности, ищут клады. Да и как их было не искать в этом огромном городе, о котором сложено столько легенд? Мол, еще пруссы, разбойничая в лесах, на реках и озерах, на море и заливах, совершая набеги в соседние земли, возвращаясь оттуда с богатой добычей, прятали в таинственных подземных пещерах несметные сокровища. А потом тевтонские рыцари, отыскав их, в свою очередь создали огромные хранилища золота и серебра.
Люки на Адольф Гитлер-плац… Какие «целые памятники» туда сброшены? И еще этот «канцлер» Шуткал? Или — всерьез? Как-то все странно… Помню, что в конце пятидесятых некие доктора наук опубликовали в местной газете обширную статью, доказывая, что на землях бывшей Восточной Пруссии обитали славянские племена, что чуть ли не отсюда пошла вся наша великая Россия-матушка, а теперь, выходит, большая часть Восточной Пруссии принадлежала Литве? Что это такое — «Малая Литва»? Что стоит за этим сообщением? Может быть, они, наши добрые соседи, пожелают воссоединить Малую Литву с Большой, Великой Литвой, которая когда-то была «от одного до другого моря»?
«Литва! Литва!!» Смотрю в окно автобуса на мелькающие мимо пейзажи, черепичные крыши, галок, собирающих вдоль дороги какой-то сор, а вижу обширный, наполненный людьми зал вильнюсского Дворца спорта, огромное табло, на котором горят слова: «За нашу и вашу свободу». Вижу, как к маленькой трибуне на фоне огромного трехцветного знамени подходит поэт Юстинас Марцинкявичус, делегаты съезда «Саюдиса» поднимаются, размахивают штандартами, на которых изображены кабаны, короны, лебеди, мечи, витязь на белом коне с мечом, занесенным над головой, и все утопает в громогласном скандировании: «Литва! Литва!! Литва!!!» Позади меня, через три ряда, стоит первый секретарь Центрального Комитета Литовской компартии Альгирдас Бразаускас, крупный, широкоплечий светловолосый мужчина с плечами тяжелоатлета, и его мощный голос вливается в полторы тысячи голосов: «Литва! Литва!!» Юстинас Марцинкявичус поднимает руку, просит тишины, голоса стихают. Тишина. Напряженность. «Земля, которую мы унаследовали от своих предков, это наша земля… — произносит Марцинкявичус. — Зовем мы ее Литвой и хотим, чтобы это слово не исчезло с географической карты, из языков разных народов. История, которая служит нам опорой, — это наша история. Пусть луч света и правды озарит ее трагические и героические, кровоточащие и мрачные страницы, старые и новые памятники ее культуры. Язык, на котором мы говорим и которым гордимся, — это наш язык. В нем достаточно слов для любви и ненависти, радости и печали. Он никому не угрожает и никого не отвергает. Как и все другие языки, он хочет жить… Мы приветствуем перестройку, освобождающую дух, мысль, труд, творчество, и под ее знаменами — знаменами гласности и демократии — выступаем за обновление, возрождение человека и нации». Он складывает листок. Объявляет учредительный съезд литовского движения за перестройку открытым. Предоставляется слово первому секретарю ЦК компартии Литвы Альгирдасу Бразаускасу. Зал снова встает. Огромный Бразаускас быстро направляется к трибуне. «Литва! Литва!! Литва-аа!!!» — скандирует весь зал.
Литва… Сейчас мы едем по «Малой Литве», которая, как утверждает канцлер пруссов Л. Палмайтис, некогда простиралась от Немана до реки Дейма; земля, где каждая речка, холм, лес несут в своем старом наименовании прусское происхождение, как и многие поселки и города, где жило много литовцев. Малая Литва, где были города Лабува («а не „Лабиау“, как варварски изменили название тевтоны, и, естественно, не „Полесск“, как придумали вы, русские, пришедшие в сорок пятом году в эти края!»), город Тильже («не „Тильзит“ и не „Советск“, а именно — Тильже!»), Караляучай (конечно же не «Кенигсберг», а тем более — не «Калининград»). Да, хотя этот город и не входил в состав Малой Литвы, но назывался он по-литовски!..
Господи, сколько возникает неожиданных проблем. Немецкая, польская, литовская, российская запутанная История. Веками складывающаяся тут культура, свой сложный жизненный уклад и обычаи! Войны. Сорок пятый год, переселенцы из разоренных войной смоленских и псковских деревень, из Мордовии и Чувашии, из-под соломенных крыш — в особняки под черепицей, с глиняных полов — на паркеты, в дома с каминами и ваннами…