— М-да, слишком все это далеко уплыло! А что другие шахты? У меня есть уже целая папка документов с шифром «Шахты», например, шахта «Дора», но, может, у Георга Штайна есть что-то новое, малоизвестное? Он очень интересовался соляными копями «Виттекинд», что расположены недалеко от городка Фолльприхаузен. Ведь, кажется, именно с этой шахтой связан и текст радиограммы таинственного «Рингеля»: «Объект размещен в Б. Ш.»?

— У нас имеется рукопись материала, написанного Штайном для газеты «Ди Цайт», которую издает Марион Дёнхофф. В своем очерке Штайн пишет, что летом 1945 года британцы, оккупировавшие эту часть Германии, стали извлекать на поверхность сокровища, упрятанные в шахте «Виттекинд». Массу книг, архивы, документы. Два ящика янтаря из Кенигсберга, предметы из фарфорового сервиза, принадлежавшего Екатерине II, кстати, часть предметов оказалась и на руках местных жителей (этот сервиз хранился в Екатерининском дворце и был вывезен из города Пушкина вместе с Янтарной комнатой). В общем, много чего там добыли, в том числе и полтора десятка огромных ящиков, содержание которых неизвестно, одно можно сказать: там были ценнейшие произведения искусства! И, судя по рассказам тех, кто побывал внизу, на глубине 660 метров, эти ящики — лишь малая часть того, что там под землей осталось.

— А потом раздался страшный взрыв, так?

— В архиве, в папке «ДЕЛО № 20», вот как об этом говорится: «В ночь с 28 на 29 сентября 1945 года примерно в 1 ч 40 мин в шахте „ВИТТЕКИНД“ в течение нескольких минут раздалось три взрыва, после чего из ствола шахты вырвалось остроконечное пламя высотой 35–60 метров… Надстройки шахты, а также находившиеся поблизости сооружения тотчас вспыхнули. 30 сентября… в 6 ч 15 мин произошли новые, весьма сильные взрывы с последующим извержением мощного столба земли, огня и обломков оборудования…»

— Диверсия?

— Несомненно. Вот что еще сообщается в этом документе: «По данным немецкого военного начальника, в лабиринтах шахты „Виттекинд“ было размещено около 20–25 тысяч тонн боеприпасов различного назначения: снаряды, патроны, порох и т. д. Главный склад находился в горизонте шахты на глубине 540 метров. НА ЭТОМ ЖЕ ГОРИЗОНТЕ было размещено ОКОЛО 24 ВАГОНОВ ЦЕННЕЙШИХ ГРУЗОВ: библиотека университета г. Геттингена, старинные драгоценные предметы, архивы и различные документы, единственные в своем роде, а также собрания янтаря из Кенигсберга и другие ценности». Какие? Как считает Штайн, кроме Янтарной комнаты или ее части — три ценнейших коллекции серебра из Кенигсберга. Это — столовое серебро кенигсбергского цеха ремесленников, книги «Серебряной библиотеки» герцога Альбрехта и серебряный сервиз, подаренный кенигсбергскому университету.

— Но откуда в шахтах оказались боеприпасы?

— Боеприпасы стали поступать в шахты с января 1936 года. Готовилась большая война, и вермахт заготавливал снаряды и патроны впрок. В августе 1938 года шахты были полностью забиты боеприпасами.

— Итак, то, что сохранилось, уплыло за океан? — Уплыло многое. Но не только из шахт. Совсем недавно нам из Мюнхена сообщили. В редакцию баварского телевидения после передачи «Поиски Янтарной комнаты» позвонил человек и, не называя себя, сообщил о следующем, Янтарная комната, упакованная в 26 ящиков, каждый из которых длиной 4 метра, 22–23 марта 1945 года была погружена на судно «ПРИНЦ ЕВГЕНИЙ». 20 апреля 1945 года это судно пришло в Копенгаген. 26 мая того же года англичане перегрузили с этого судна все ящики на английское судно «КУТТЕР», а 5 января 1946 года все ящики в порту Бремерхафен, на пирсе «Колумбус», были переданы американцам. Между 5 и 10 января 1946 года они были погружены на американское военное судно и отправлены в США. Эта акция под названием «ОРИГИНАЛОРДЕР» проводилась под руководством американского офицера по фамилии «Гуендер» или «Груендер»…

— Отвратительные версии. И «шахтная», и «заокеанская»! — озабоченно говорит Василий Дмитриевич. Встает, быстро ходит по комнате, что-то берет со стола, садится на койку, обхватывает длинными руками острые колени. — Янтарь под огромным слоем земли! Немцы после войны не пытались там копать?

— Были такие намерения. В одном из документов Штайн пишет, что «все эти работы отложены в связи с оккупацией советскими войсками Афганистана». Да, противные версии, но это всего лишь версии!

— Все заграбастали, увезли, потом — взорвали!.. Ведь вполне возможно, что из шахт вывезено абсолютно все!

— Да нет, не все. Вот некий д-р Ганс Шнайдер пишет Георгу Штайну: «Мой поиск захоронений в ШАХТЕ „МАРИЯ ГЛЮК“ дал положительные результаты: захороненные в шахте ценности были нами изъяты!» И вот что пишет Штайн графине Дёнхофф: «…Оккупационные власти США в 1945 году создали т. н. СБОРНЫЕ СКЛАДЫ… В МЮНХЕНЕ — главный сборный склад, в НЮРНБЕРГЕ — филиал. Британцы собирали бесхозные сокровища искусства на сборный склад в ГОСЛАРЕ. 2. Многие ценности были возвращены их владельцам на Западе и Востоке, но многое осталось как бесхозное имущество на складах Мюнхена, Нюрнберга и Гослара. 3. В середине 50-х годов был заключен т. н. Долговой договор в Лондоне, возместивший ущерб в результате утери ценностей культуры союзникам на Западе. По этому договору, например, Нидерланды получили 450 миллионов западных марок. Франция — около 600 миллионов. В дополнительном секретном протоколе к этому соглашению было установлено, что претензии восточных государств на исчезнувшие ценности не могут быть пока удовлетворены, впредь до заключения соответствующих договоров… После ратификации лондонского соглашения находившиеся на сборных складах сокровища были выставлены в Висбадене, однако на выставке было очень мало специалистов, а представители Восточного блока… ВООБЩЕ НЕ БЫЛИ ИЗВЕЩЕНЫ об этой выставке». Выходит, что, во-первых, СССР не принимал официального участия в розыске своих сокровищ, так как не участвовал в работе Долгового договора в Лондоне? Наша страна не подписала каких-то «соответствующих» договоров по розыску и возвращению сокровищ, но почему? Может быть, потому, что и мы увезли в свою страну не так уж мало сокровищ, в том числе и немецких, и, возвратив картины Дрезденской галереи, что-то не возвратили? Как вам это нравится?

— Мне это все не нравится. Столько тайн. В том числе и дипломатических… И не нравятся обе эти версии: «шахтная» и «заокеанская», — повторяет Василий Дмитриевич и вновь вскакивает, ходит, взъерошивает свою седеющую шевелюру. — Что? Ах, да. Мне эти версии активно не нравятся потому, что я, вернее, мы, вся наша экспедиция, уверены, что Янтарная комната никуда не уплыла и не попала в те или иные шахты, что она находится совсем недалеко… на дне залива Фришес-Гафф! Ее утопил младший лейтенант, командир взвода «тридцать четверок», ныне майор в отставке, Дмитрий Ефимович Груба… — Садится, опять сцепляет руки на коленях. — Да, такая вот история, а вы — «шахты», «моря-океаны»! Янтарная комната из Кенигсберга уезжала в Германию в обозе, в санях. Это произошло, как отлично помнит бывший танкист, в 8 километрах от местечка Толкимед, сейчас это называется Толькмицко. Танки Димы Грубы выкатились на берег залива Фришес-Гафф, и танкисты увидели, как по льду, в направлении косы Фрише-Нерунг, движется обоз, пять-шесть саней, в каждой упряжке по два коня. И охрана. В Данциг удирают. «Ишь, как драпают! — сказал наш юный танковый командир и приказал: — А ну, ребята, огонь по гадам!» И из трех танков врезали прямой наводкой по пятнадцать снарядов. Обоз и лошади ушли на дно, но почти все, кто сопровождал обоз, человек 40, уцелели. И среди них — один гражданский тип. Когда его привели в чувство, то он на ломаном русском языке сказал Дмитрию Грубе: «Знаете ли вы, что утопили?! Бернштайнциммер! Янтарную комнату из вашего Екатерининского дворца!» Конечно, молодой лейтенант ничего не знал про эту комнату, но тот немец ему все разъяснил и потом, чтобы подтвердить свои слова, предложил отправиться совсем недалеко, в местечко Кадыны, бывшее, как он сказал, имение прусского принца Людвига Фердинанда, внука кайзера Вильгельма II. И вот там, в поместье, немец провел танкистов в подвал, в небольшую комнату и сказал: «Тут ломайте». Ребята сломали стенку и… обнаружили тайник, где стояли два огромных ящика…

— Янтарь? Часть Янтарной комнаты?

— Танкисты взломали ящики, в них оказались великолепные хрустальные, с бронзовыми орлами, люстры, а также зеркала и разная бронзовая и хрустальная утварь. «Это вот все, что осталось от Янтарной комнаты, — сказал немец. — Она хранилась тут же. Панели и прочие янтарные украшения погрузили на сани. Почему на сани? Лед тонкий, машины бы провалились. Теперь все это — на дне залива». Вот, собственно говоря, и все. Отставной майор писал об этом во все инстанции. Кстати, и начальнику вашей калининградской археологической экспедиции Елене Евгеньевне Стороженко. Вы сейчас куда? Мне — в облисполком, подкиньте, хорошо?

Да-да, хорошо. Захарченко идет в соседнюю комнату, громко там разговаривает о машинах, о каких-то грузах, которые еще не прибыли. Значит, не сегодня, а лишь завтра утром они все уезжают в Польшу, послезавтра они уже должны начать первые погружения в мутные воды залива. Работать там трудно. Дно сильно заилено. Кстати, там еще и «золотой самолет» где-то лежит, эта их вторая, запасная версия. Транспортный «дорнье». Он вывозил из Кенигсберга сокровища государственного банка, но был сбит нашими истребителями над заливом Фришес-Гафф. Поехали? Время не ждет…

…Да, время не ждет! Сколько сейчас? Через 40 минут мне предстоит встретиться с Федей Рыбиным на кладбище, но прежде я отправлюсь к форту «Луиза», к которому в апреле сорок пятого года со стороны местечка Шарлоттенбург выкатились батальоны и полки дивизии, в которой служил мой отец.