В кабинете, склонившись над столом, следователь что-то показывал прокурору Прохорову. Отвлеченные скрипом отворившейся двери, они вопросительно взглянули на вошедшего.

— Лавров, — коротко представился Юрий Никифорович.

— А я с утра вас ждал. Вы что, не поездом? — спросил прокурор, протягивая Лаврову большую жилистую руку.

— Поездом, — ответил Лавров. — Вчера ночью приехал.

— В гостинице остановились? Мы вам номер забронировали.

— Да, спасибо! Все в порядке.

— Потом закончим. Позже, — сказал Прохоров, обращаясь к следователю, все еще стоявшему у стола с бумагами.

— Нет, зачем же! — вмешался Лавров. — Продолжайте, а я посижу, если не возражаете.

— Хорошо! Да что же я не предложил вам раздеться? Пожалуйста, товарищ Лавров, — спохватился Прохоров. — Прошу! — И он показал на стоявшую в углу вешалку.

Следователь продолжал доклад о законченном уголовном деле. Сидя на диване, Лавров внимательно слушал.

— А в суде оно пройдет? — после минутной паузы спросил прокурор.

— Конечно! — с уверенностью ответил следователь. — Все честь по чести.

Прочитав обвинительное заключение и сделав две какие-то мелкие поправки, Прохоров его утвердил.

— Посылай в суд, — сказал он.

Следователь направился к выходу, но по дороге бросил на Лаврова довольно внимательный, оценивающий взгляд.

Когда они остались вдвоем, Прохоров, выждав, не скажет ли чего Лавров, заговорил первым.

— Приказ я получил позавчера. Предупредил работников, чтобы готовили материалы для акта.

— Работники прокуратуры у вас сейчас все на месте? — спросил Лавров.

— Да, — ответил Прохоров и повторил: — Они знают, что вы должны приехать. Приказ я им объявил.

— Так, может быть, вы, Петр Петрович, познакомите меня с сотрудниками? А после этого мы продолжили бы разговор и условились о нашей совместной работе на ближайшие дни.

Прохоров встал. На вид это был совсем еще крепкий человек, с движениями сильными и четкими, с широкими плечами и молодым, зорким взглядом. Пожалуй, только цвет лица — нездоровый, серый — говорил о солидном возрасте и об усталости.

Вместе с Прохоровым Лавров прошел по кабинетам. Петр Петрович представлял работникам нового прокурора и делал это спокойно, словно ничего не менялось в его жизни с появлением Лаврова. А Юрий Никифорович немного волновался, чувствовал себя скованно.

— Ну, как? — спросил Прохоров, едва они вернулись в кабинет. — Каково впечатление?

— Воздержусь, Петр Петрович, — сказал Лавров. — Рановато говорить о впечатлении.

— Конечно, конечно! — согласился Прохоров и деловым тоном спросил: — С чего же мы начнем?

— Хотелось бы прежде всего познакомиться с вашей отчетностью. Это поможет мне представить себе объем работы прокуратуры, — сказал Лавров. — А вы, Петр Петрович, возьмите на себя, пожалуйста, подготовку проекта акта. Что бы я хотел в нем видеть? Ну, во-первых, основные сведения о ваших работниках — кто чем занимается, у кого к каким делам интерес, — это ведь очень важно. Затем надо подготовить список незаконченных расследованием дел, указав сроки, содержание каждого дела; есть, вероятно, и такие материалы, по которым еще не приняты решения, разные жалобы… Хорошо бы, конечно, в этом же акте сказать о том, что мешает работе прокуратуры, как прокуратура боролась за укрепление законности, уменьшение преступности… Кроме того, Петр Петрович…

— Но позвольте, — прервал Прохоров. — Это же получится слишком большой акт! Придется оторвать людей от основной работы, и не на день или два. Не знаю, не знаю…

— Поверьте, Петр Петрович, что для людей это будет только полезно, — заверил Лавров. — Они серьезно проанализируют свою деятельность за прошлый год — ведь сейчас январь! — многое увидят заново.

— Да нет, я же не возражаю, — вздохнув, произнес Прохоров, — но помнится, пять лет назад я принимал дела совсем иначе: в акте значилось лишь то, что было в производстве. К тому же вчера я звонил в прокуратуру края, и мне предложили пятнадцатого января быть в районе. А сегодня десятое. Как видите, времени осталось мало.

— Тем более, надо поторопиться, — улыбнувшись, сказал Юрий Никифорович.

— Но кто будет давать указания? — не удержался от вопроса Прохоров.

— Конечно, вы! — сразу поняв, как важно это для честолюбия старого прокурора, сказал Лавров.

— Хорошо. — И вызвав секретаря, Петр Петрович распорядился:

— Пригласите сюда оперативных и технических работников.

Через несколько минут все собрались в кабинете. Прохоров оставался за своим столом. Лавров сел чуть сбоку на диване, и собравшиеся могли незаметно рассматривать нового прокурора, строя различные предположения о том, каким же начальником окажется этот человек с непроницаемым лицом, с густой каштановой шевелюрой и серыми глазами, внимательно глядящими на Петра Петровича.

К Прохорову все давно привыкли, давно узнали его хорошие и плохие черты, поняли, как делать то, что считаешь необходимым, даже если Петр Петрович запретил это делать. Привыкли и к забывчивости своего прокурора, и к тому, что вовсе не всегда он проверял, выполняются ли его поручения. В общем, что говорить: со стариком можно было ладить, если, конечно, не лезть на рожон. А вот с этим?..

— Как вам известно, — начал Петр Петрович, — Юрий Никифорович Лавров назначен к нам прокурором города. Я еду в район. Мы с Юрием Никифоровичем пригласили вас, чтобы поговорить о том, как должен выглядеть акт приема и сдачи дел, кто из вас и что будет делать…

И Петр Петрович повторил все, о чем они договорились с Лавровым.

Прощаясь с Петром Петровичем, Лавров сказал, что сегодня уже не вернется в прокуратуру, так как вечером хочет познакомиться с начальником городского отдела милиции.

— Хорошо, — сказал Прохоров. — Машина у подъезда.

— Не нужно, — отказался Лавров. — Хочу походить по городу, я ведь здесь впервые.

После ухода Лаврова Прохоров почувствовал себя в этих знакомых стенах странно. Не нужно было думать о том, что предстоит сделать завтра. Завтра — это уже не его забота. Все дела будет решать Лавров…

Петр Петрович внимательно осмотрел ящики своего стола. Он вынул недавно начатую синюю пачку сахара, большую чашку с аляповатым лиловым цветком и чуть-чуть отбитым краем, чайную ложечку и жестяную коробочку от зубного порошка «С добрым утром», в которой он хранил чай.

Потом Петр Петрович открыл сейф, хотел было разобрать бумаги, но раздумал и, захлопывая тяжелую дверцу, подумал: «Завтра вот передам Лаврову и ключи от сейфа, и свой стол, и кабинет…»

Он вздохнул, а мысль уже перенесла его в район, куда предстояло ехать. «Очевидно, это будет уже последняя пристань, как-никак — пятьдесят четыре года!..»

Бережно уложив в портфель чашку с лиловым цветком и бросив вслед за нею глухо звякнувшую ложечку, Петр Петрович медленной, тяжелой походкой вышел из кабинета.

Знакомясь с работой прокуратуры по документам, Лавров уже в первые дни решал возникающие вопросы и дела, беседовал с сотрудниками, разъяснял им, что для него сейчас наиболее важно и почему.

Он решил, что прежде всего надо ознакомиться с делами, которые находятся у следователей. Работа следователей несколько огорчила его: он столкнулся с вялостью, медлительностью, равнодушием, кустарщиной, которые были проявлены в некоторых случаях. Два дела оказались уже побывавшими в суде и были возвращены для дополнительного расследования: одно — из-за недостатка доказательств, другое — из-за пренебрежения к процессуальной форме.

И Лавров решил, что, как только акт будет подписан, он проведет со следователями специальное совещание, выслушает их, предъявит им свои обязательные требования. «Есть вещи, которые надо ломать круто. Полумерами здесь не обойтись, — думал он. — А раз так, то и тянуть незачем…»

Приостановленные уголовные дела Юрий Никифорович обнаружил в шкафу, где хранились разрешенные жалобы этого года. «Да… — подумал Юрий Никифорович, рассматривая покрытые пылью бумаги, — к этим делам, видать, давно не прикасалась человеческая рука… Но ведь приостановленные дела — это ненаказанные преступники! Принимаются ли меры к их розыску?». Одно за другим Лавров просмотрел все дела и вызвал к себе следователя Жабина — пожилого человека, страдающего одышкой.