И по ту сторону этого краха никакой новой государственности бы не было.

Также было неясно, докуда надо было вводить войска. Вводить их только в Донецк и Луганск — верх политического примитива и неблагоразумия. Такой ввод войск слишком мелок и одновременно чреват всеми опасностями, которые порождает более масштабный ввод войск. Но в реальной ситуации более масштабный ввод войск в ряде территорий Украины вызвал бы не восторг типа крымского, а нечто прямо противоположное. Поэтому сначала нужно было переломить ситуацию, используя все виды мягкой силы, ведя против бандеровцев все виды войн — информационную, культурную, идеологическую, экономическую и так далее. В противном случае войска столкнулись бы с массовым недовольством распропагандированного русофобами украинского населения. И начал бы реализовываться некий аналог не крымского, а литовского сценария. Я имею в виду литовский сценарий образца 1991 года — когда войска в Литву зачем-то ввели и сразу же вывели под напором массовых митингов, организованных антирусскими силами.

Я мог бы продолжить исследование всего того, что породил бы бессмысленный ввод российских войск на Украину, не сопровождаемый глубокой трансформацией не только политической системы и даже не только государства, но и самого российского общества. Но мне кажется, что сказанного достаточно.

Так почему же всем навязывалась ложная альтернатива, согласно которой якобы либо — либо? Либо такой грубый лобовой ввод войск со всеми его пагубными последствиями — либо так называемый слив Новороссии. Кому нужна была эта альтернатива и зачем? Для победы Новороссии она была заведомо не нужна. Нужна же она была для другого — для того, чтобы поднять власовский мятеж в России и позволить своим бандеровским собратьям не только полностью зачистить Новороссию, но и вернуть себе Крым, осуществив там чудовищные репрессии. В случае власовского мятежа Россия просто не смогла бы ничего противопоставить этим репрессиям. А поскольку власовские мятежники и не собирались ничего противопоставлять бандеровцам, то они позволили бы им сделать свое черное репрессивное дело, ссылаясь на ситуацию и обещая, что потом-то русские возьмут фантастический реванш, осуществят всё, что сулит русская мечта и так далее. Потом был бы «суп с котом» и ничего больше.

Холодное и корректное противостояние Российского государства бандеровцам. Противостояние политическое, дипломатическое, экономическое, информационное, идеологическое. Это — и военная поддержка Донбасса со стороны российского гражданского общества. А почему бы ему эту поддержку не осуществить, не втягивая государство в военные авантюры? Разве нет возможностей негосударственной поставки оружия Донбассу, негосударственной добровольческой помощи Донбассу? Американцы осуществляли такую помощь Киеву. И не одни американцы. Ну так почему же нам не действовать аналогично? Почему вместо этого надо ныть, грустить, внушать своему обществу, что тебя родная страна обрекает на скорую погибель, вести лживую и разрушительную пропаганду, согласно которой Российская Федерация полностью оставила Донбасс на произвол судьбы?

Итак, сначала хныканье о том, что ты вынужден чуть ли не с голыми руками воевать против вооруженной до зубов армии хунты. Глядь — оружие появилось. А ты продолжаешь хныкать. Хныкать лживо, паскудно, приторно, сентиментально. А ведь оружие-то гражданским обществом России передается о-го-го какое серьезное. И в таком количестве, что… Стоп!

Количество оружия, которое получили донбасские ополченцы, сопротивляющиеся бандеровской хунте, нельзя обсуждать в отрыве от числа ополченцев а) уже оказывающих вооруженное сопротивление хунте и б) готовых взяться за оружие, если это оружие будет им предоставлено.

Ответственно заявляю, что оружия, поставленного (буду настаивать на этой формулировке!) не российским государством, а российским гражданским обществом, к началу июля 2014 года было достаточно. И не только для того, чтобы все вставшие в строй ополченцы были адекватным образом вооружены! Его было достаточно и для того, чтобы вооружить — опять же вполне адекватным образом — всех, кто настойчиво добивался своего включения в ряды ополченцев. И подкреплял свои заявления хоть какими-то реальными телодвижениями (письменными заявками, приходами на тренировки и так далее). Остальные же, как мы понимаем, не могут и не должны учитываться в таком серьезном деле, как поставка оружия. Потому что — виртуалы. А коли так, то и оружие им надо вручать виртуальное. Правда же?

Предположим, что вы сообщаете на своем сайте: «Всех желающих встать в ряды ополчения Донбасса, сопротивляющегося бандеровской хунте, просим оформить свои заявки таким-то образом».

Предположим далее, что вы получаете… ну, скажем, десять тысяч заявок. Какой процент из этих виртуальных десяти тысяч реально приедет в Ростовскую область для того, чтобы перейти границу, получить оружие и начать сражаться? Может быть, сто человек приедет. А может быть, и меньше. Но ведь не десять тысяч!

Впрочем, поставленного в Донбасс оружия хватило бы и на всех виртуалов, заявлявших о своем желании участвовать в сражении с бандеровцами. Повторяю, к июлю 2014 года на территории Донбасса, сражающегося с бандеровской хунтой, оружия было предостаточно. А вот семидесяти тысяч граждан Донбасса, готовых взять это оружие и дать отпор бандеровцам, не было. Не было и половины. И это все понимают.

Говоря о семидесяти тысячах, которые должны бы были встать в ряды бойцов, дающих отпор бандеровцам, я исхожу из элементарных выкладок. В мирное время в армии должен служить примерно один процент населения. Если население России — 130 миллионов человек, то в армии должно быть 1,3 миллиона человек. Если население Украины — 38 миллионов, то армия должна составлять 380 тысяч. Если население Приднестровья — 700 тысяч, то армия должна составлять 7 тысяч. Население Донбасса — около семи миллионов человек. Соответственно, в армии мирного времени, защищающей тот самый суверенитет Донбасса, который был провозглашен на референдуме, должны были служить около семидесяти тысяч человек. А поскольку время-то в Донбассе отнюдь не мирное, то она могла бы быть в несколько раз больше. В том же Приднестровье, например, резерва, который может быть мобилизован на случай нападения молдавских нацистов, порядка двенадцати тысяч.

Очень часто народная армия, защищающая суверенитет своего Отечества от нападения врага, убежденного в том, что надо беспощадно расправиться с «сепаратистами», «экстремистами» и так далее, включает в себя чуть ли не всех боеспособных мужчин, проживающих на территории Отечества. Повторяю, это имеет место в случае, если граждане дорожат своим Отечеством и понимают, что Отечеству угрожает именно такой враг — готовый к далекоидущим действиям с тем, чтобы беспощадно подавить проживающие на территории этого Отечества силы «экстремистско-сепаратистского зла».

За примерами далеко идти не надо. Тот же Карабах. Те же Абхазия или Осетия. Подчеркиваю, речь идет не о том, сколь велика страна, желающая себя защитить. И не о том, сколько на ее территории проживает минимально боеспособных мужчин (а в определенных случаях и женщин). Речь идет о том, какой процент жителей готов подключиться к вооруженному сопротивлению посягательству на свое Отечество.

А ведь с момента референдума, проведенного в Донецкой и Луганской областях, территория, заявившая о своем отделении от Украины, стала для ее населения Отечеством. И неважно, каково имя этого Отечества — Новороссия или Донбасс. Важно, что это Отечество. И что проживающие на его территории понимают: бандеровцы будут кроваво подавлять их волеизъявление. И отстоять его можно, только разгромив бандеровцев в реальных боях, принося реальные и немалые жертвы. И так далее.

Я восхищен героизмом тех, кто решился пойти на реальную войну с реальным врагом, совершал реальные подвиги, реально пострадал на этой войне. Более того, и число пришедших на эту войну, и их мужество, и их воинское мастерство позволило добиться главного. Бандеровцы и их охвостье — пресмыкающиеся перед бандеровцами политики типа Порошенко, Турчинова или Яценюка — были посрамлены именно этими благородными и мужественными добровольцами. Которые сорвали блицкриг в Донбассе, на который рассчитывал обезумевший Киев, вообразивший, что он волк, а ему на Юго-Востоке Украины противостоят омоскаленные трусливые овцы.