— Подонок, — прошипел мужчина в брезентовой робе, занося руку для нового удара.

Лесли Фолкшем вздрогнул. Он и не заметил, как закрыл глаза, подчиняясь воспоминаниям. На сцене все без изменений. Только Джордж Стадии, по которому сохнет его кузина, почему-то смотрит в сторону кулис.

Лесли прищурился и различил струйки дыма, стелющиеся по полу. Он вскочил и завопил во весь голос:

— Пожар!!!

Энни Барстоу крутила головой и дергала за руку кузена. Она ничего не понимала. Пожар? Какой пожар? Где?

На сцене тоже творилось что-то странное. У одноногого нищего вдруг появилась здоровая нога. Одним движением избавившись от ремней, крепивших фальшивый протез, он шагнул к краю сцены и громовым (Энни так показалось — громовым) голосом произнес:

— Леди и джентльмены! Прошу вести себя достойно.

Рядом с Мэрдоком возник Стадли. Он смотрел на Энни, но обращался не только к ней, а ко всем девятистам зрителям, заполнившим театр:

— Господа, возникло небольшое загорание, но оно скоро будет ликвидировано. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах.

Как он был хорош, ее Джордж! Энни снова завертела головой, чтобы убедиться, что все воздали должное мужеству и словам ее возлюбленного. Но вокруг были только перепуганные лица.

— Пожар? Пожар! Пожар!!! — неслось отовсюду все громче и громче.

К актерам у рампы присоединилась Кейт Клэкстон:

— Между вами и огнем находимся мы. Спокойствие, ради бога, сохраняйте спокойствие.

В этот момент вверху громыхнуло (это взорвалась лейка с керосином), и из-за занавеса вырвался длинный язык пламени. Вспыхнула драпировка бельэтажа. Дым стал черным. Зрители повалили к выходам.

Энни вскрикнула от боли. Это ее кузен, до того подобный истукану, неожиданно очнулся, наступил ей на ногу и отмахнулся рукой, располосовав щеку дешевым перстнем.

Их места были в самом центре зала, поэтому добраться до дверей, ведущих в фойе, им было труднее всего.

Лесли Фолкшем ломился вперед, как раненый пикадором бык. Препятствие в виде дородной матроны в широчайшей юбке только разъярило его. Лесли изо всех сил толкнул женщину. Та взмахнула жирными руками и упала на колени, перегораживая проход. Тогда Фолкшем перемахнул через два ряда кресел.

Энни, тоже пробиравшаяся к выходу, увидела, как ее кузен отбросил ударом худосочную девицу, которая млела рядом с ним в антракте. Девушка схватилась руками в бальных перчатках за лицо; сквозь пальцы выступила кровь. Еще удар — девушка пошатнулась и сползла на пол. Лесли хотел перешагнуть через нее, но пошатнулся и потерял равновесие.

Энни закричала.

Лесли Фолкшем спасал себя, ничто иное его не волновало. Когда дылда, о которой он несколько минут назад думал как о потенциальной невесте, распростерлась на полу, он примерился, но нога неожиданно подвернулась, и его ботинок опустился на лицо женщины. Он не слышал, затрещали ли под тяжестью его тела кости и хрящи, но что-то подалось, словно прогнулось.

Оставив позади корчущуюся на полу девушку, он врубился в толпу у выхода. Он бил кулаками налево и направо, продираясь к дверному проему. Со всех сторон на него напирали люди. Внизу шевелились упавшие, которых давили и пинали. Неожиданно Лесли оказался лицом к лицу с отцом худосочной девицы. Взгляд мужчины был осмысленным. Глаза, устремленные на Фолкшема, полыхали ненавистью. Должно быть, отец видел, как Лесли обошелся с его дочерью. Пошевелиться не могли ни тот, ни другой. Губы мужчины сложились в трубочку, и он плюнул прямо в глаза Фолкшему.

Смахнуть слюну с глаз Лесли не мог, и сквозь эту пелену увидел, как мужчина вдруг захрипел, на губах его запузырилась кровавая пена. Это треснувшие ребра пропороли легкие… Глаза мужчины закатились, голова упала на грудь, ударившись о подбородок Фолкшема и подбросив его.

Взгляд Лесли устремился вверх. Метрах в шести над ним, вцепившись в обитый бархатом барьер второго яруса, висела девушка. Лесли видел ее дергающиеся ноги в кружевных панталонах, башмачки на острых твердых каблучках. Но вот каблучки стали приближаться, приближаться… Девушка сорвалась и летела прямо на него, отчаянно взмахивая руками.

Каблук точно, как шомпол в ствол ружья, вошел под надбровье Фолкшема. Свет померк.

— Их не остановить, их не остановить, — бормотала Кейт Клэкстон.

В зале творилось что-то страшное, безумное. Огонь прыгал с балкона на балкон, взбираясь под самый купол. Дым застилал глаза. Вот девушка в белом платье перевалилась через перила балкона, выкинутая чьей-то жестокой рукой. Несколько секунд она висела, вцепившись в тлеющую парчу обивки. Потом полетела вниз — в самую гущу толпы у выхода из партера.

— Сюда! За мной!

Пальцы Гарри Мэрдока сомкнулись на ее запястье. Кейт позволила увлечь себя в самое пекло. Это казалось безумием, но актриса почему-то была уверена: это единственная возможность спастись. Перед тем как исчезнуть в пламени, она оглянулась и увидела, как Джордж Стадли спрыгивает со сцены в зал.

В следующее мгновение вокруг уже было только бушующее пламя. Секунду или две они бежали сквозь него, а вокруг рушились декорации. Потом взор затянуло красным…

Кейт споткнулась, но Мэрдок помог ей удержаться на ногах. Он почти тащил ее на себе. Наконец она услышала:

— Глаза, откройте глаза.

^{Пожар в театре «Эксетер»}

Преодолевая адскую боль, она подняла веки и увидела себя в зеркале. Бровей не было, лицо обожжено, волосы подпалены. Она стащила парик и бросила его в угол комнаты.

Мэрдок сидел перед зеркалом и спокойно снимал грим.

— Уходите через черный ход, — сказал он, кивая на дверь в углу.

— А вы?

— И я за вами, — спокойно ответил актер. — Только приведу себя в порядок.

Он бросил на столик батистовый платок и повернулся к ней. Кейт отшатнулась. Нет, лицо Мэрдока не было обезображено, но глаза… В глазах актера плескалось безумие.

— Я не оставлю вас, — сказала она.

— Как вам будет угодно, — церемонно наклонил голову Мэрдок.

Кейт Клэкстон сделала шаг назад и уперлась спиной в стену. Рука ее нащупала ручку дверцы.

— Вы хотите остаться?

Гарри Мэрдок удивился:

— С чего вы взяли? Просто человеку, которому утром объявили об увольнении, нельзя выходить на улицу, не позаботившись о внешнем виде. Всегда надо помнить о респектабельности.

— Но пожар…

— О, — актер мягко улыбнулся, — это не имеет ровным счетом никакого значения.

Дверца за спиной открылась, и Кейт оказалась в узком коридоре, наполненном раскаленным воздухом. За поворотом гудело пламя. Кейт повернулась и бросилась в противоположную сторону.

Выходящая на улицу дверь подалась на удивление легко, стоило ей отодвинуть задвижку. Сквозняк, возникший из-за перепада давления, сбил Клэкстон с ног. Свежий воздух устремился внутрь здания. Огонь радостно загудел, с удесятеренной жадностью набрасываясь на дерево. Бруклинский театр весь был построен из дерева…

Сильные руки подхватили Кейт Клэкстон и выволокли на улицу.

— Извините, мисс, — бормотал Джошуа Таккер, — но сейчас не до учтивостей.

Их пожарная команда прибыла к зданию театра, когда из чердачных проемов уже вырывалось пламя. Повозку, на которой находились «большая Бесс» и цистерна с водой, установили у центрального входа. Пожарные развернули рукава, ухватились за ручки помпы и стали лихорадочно дергать рычаг. Струя воды устремилась к окнам, за которыми уже мерцали огненные сполохи.

Двери театра извергали наружу десятки окровавленных людей. Потом образовалась свалка: кого-то сбили, затоптали, и копошащиеся тела замуровали выход.

От невыносимого жара стали лопаться оконные стекла.

Люди выбирались на карнизы. Огонь заставлял их бросаться вниз, и они разбивались о брусчатку. Под тяжестью скопившихся на нем людей рухнул узорчатый балкон.