А во времена Будды многие индуисты считали Атман чем-то — даже, в крайних случаях, чем-то в буквальном смысле размером с большой палец руки, что находится у человека в груди. Конечно, это роковая ошибка: Атман-Брахман, или Абсолютная Реальность, хотя и является источником всего существования и всех качеств, находится полностью за их пределами: это не вещь, не ум, не «я», оно полностью свободно от всех подобных ограничений. Все, что вы о Нем скажете, не будет в состоянии его описать. Даже название «Атман» на самом деле не подходит, т. к. оно ограничивает неограниченное.

Потому Будда настаивал на том, что нет ни Атмана, ни Брахмана, ни индивидуального, ни универсального «Я». Однако так как он был практичным учителем, а не метафизиком, он добавил, что все обсуждения высоких материй, все предположения на эту тему бесполезны. Что единственно разумно — следовать восьмеричному пути, пока мы не сможем сами увидеть, к Чему он ведет, вместо того чтобы теряться в догадках.

v В результате этого учения про буддизм часто говорят, что это религия без Бога и без души и что, таким образом, он вообще религией не является. Это обманчиво. Он не отвергает Источник всех вещей, Реальность за ними, но учит, что Его основное качество — отсутствие всех качеств! Источник абсолютно уникален, абсолютно свободен от наших идей о Нем, абсолютно «Пуст». Просветленные перестали приписывать любые качества или имена Тому, в отношении чего они просветлены.

Буддизм, который мы до сих пор обсуждали, вполне может показаться скучным и хладнокровным, и вовсе не похожим на религию, привлекательную для миллионов. Можно сказать, что он больше похож на прикладную психологию, чем на веру, которая затрагивает само сердце. Тем более что тренировка так изнурительна, что только небольшое число настойчивых последователей, каждый из которых действует в одиночку и только для себя самого, может надеяться завершить его в этой жизни. Что же тогда обычный житель буддийской страны может получить от буддизма?

На самом деле, если мы посетим буддийские страны Дальнего Востока, мы обнаружим, что люди в целом более религиозные и, наверное, более радостные и обаятельные, чем мы ожидали. Очевидно, буддизм, столь суровый и мрачный в теории, на практике есть нечто прямо противоположное.

Этот парадокс частично объясняется тем, что существуют две очень сильно отличающиеся друг от друга разновидности буддизма, две великие школы — школа тхеравады, буддизм которой того более сурового вида, который мы описывали, и несколько более поздняя школа махаяны, буддизм которой абсолютно противоположного типа. Сегодня буддийский мир поделен на страны школы тхеравады на юге — в том числе это Шри-Ланка, Бирма и Таиланд — и страны школы махаяны на севере, включая Тибет, Китай (где буддизм уже долгое время находится в упадке), Корею и Японию. В самой Индии, на родине Будды, буддизм практически сошел на нет к 1000 г. н. э., и ощущается лишь его стойкое влияние на породивший его индуизм.

Как же так получается, что большинство людей в южных странах тхеравады, где буддизм делает так мало официальных уступок популярным вкусам, до сих пор такие религиозные, причем с таким энтузиазмом и так радостно? Ответ в том, что очень значительны неофициальные уступки. Как и в случае с индуизмом и восточными религиями в целом, здесь терпимо относятся к многим древним верованиям (в том числе к разного рода практикам «страховочного» типа, описанным в главе 2). Получившаяся популярная религия включает в себя безграничное почитание Будды, который практически является богом; большое уважение к сангхе (общине буддийских монахов в желтых одеяниях); весьма поверхностное знакомство с дхаммой, или учением, — и множество фантастических верований и суеверных обычаев, которые даже и буддизмом не назовешь.

Так вот что неизбежно происходит, когда религия слишком изысканная и сложная: ее популярная форма остается очень низкого качества? В любом случае, религия стран тхеравады, хоть и представляет собой смесь таких несовместимых элементов, до сих пор очень хорошо работала. По крайней мере, она является стабильной структурой, в рамках которой миллионы людей могут проживать относительно удовлетворительную жизнь. Может ли она выжить в современном мире, в форме массовой религии — уже другой вопрос.

В странах махаяны также пошли на большие уступки, только они имели место в рамках самого официального учения, и не просто на его более популярных «задворках». Учение махаяны стало во многом полной противоположностью школы тхеравады, сторонники которой заявляют, что она сохранила первоначальное учение Будды в его неизмененном виде.

Контраст разителен. Идеал в тхераваде — архат, Просветленный, который, ясно узрев, что нигде нет ни постоянства, ни «я», и превзойдя всякое желание, входит в состояние нирваны, чтобы никогда больше не возвращаться в этот мир страданий. Идеал в махаяне — бодхисаттва, просветленный, который, отказавшись сделать этот последний шаг, возвращается вновь и вновь, из сострадания ко всем существам, пока последний из них также не станет просветленным. Таким образом, буддийские художники часто изображают архата морщинистым угрюмым стариком, а бодхисаттву — улыбающимся, благожелательным и упитанным, с большими мешками подарков — прямо своего рода Дед Мороз без бороды.

Говорят, что ключевое понятие тхеравады — мудрость, а махаяны — сострадание. Архата интересует собственное просветление, бодхисаттву — просветление всех, кроме себя. На самом деле контраст не такой абсолютный, как кажется. В обеих школах учат, что просветление не может быть просто личным или эгоистичным достижением. Скорее, наоборот: просветление — осознание того, что не существует ни отдельного человека, ни отдельного «я», и уж точно никаких многочисленных «я», которых нужно вести к просветлению.

Однако бодхисаттва, возвышенно нелогичный, который жертвует своим блаженством в нирване и соглашается на бесчисленные годы страданий, до тех пор пока не будет обеспечено блаженство всем, — наверняка один из самых возвышенных и привлекательных созданий религиозной мысли. Христиане могут справедливо заметить, что он не настоящий Добрый Пастырь, а идеал, миф. Несмотря на это, идеал бодхисаттвы идеально выражает настроение махаяны. Это живой идеал, который работает. В отношении бодхисаттвы нет ничего мифического.

Буддизм махаяны — сострадательная религия. Это также отчасти религия спасения путем веры, благодати, а не действий. Например, существует школа «Чистой Земли» (основана еще в IV в. н. э.), Спаситель в которой — бодхисаттва Амида. Преданный поклоняется и полностью покоряется Амиде, уповает на него, а тот передает свой огромный запас накопленной добродетели всем, кто возлагает на него свои надежды на спасение. В частности, преданный полагается на клятву Амиды — которая гласит, что если любое живое существо призовет к нему тщетно, то Амида поплатится за это собственным просветлением. В награду за эту веру в эффективность клятвы Амиды, преданный после смерти перерождается в Чистой Земле Амиды, Западном раю, где его ждет просветление. Даже сегодня миллионы людей в Японии и других странах махаяны взывают к Амиде и надеются на него. И постольку, поскольку они действительно «растворяются» в нем с полной самоотдачей, они приближаются к просветлению. На самом деле, это бхакти, индуистский путь преданности, который мы обсуждали в предыдущей главе. И это не просто очень хороший путь, а тот, по которому идет больше всего народу: он достаточно широк и прост, чтобы вместить любое число путешественников.

Повторение имени Амиды, или Амитабхи, — важнейшая часть этого верования. Эта любопытная практика есть во всех великих религиях. Индусы называют ее джапой — практика повторения какого-нибудь священного имени или фразы. Преданный повторяет его вслух или просто про себя иногда несколько часов подряд каждый день, пока это не становится привычкой, почти такой же автоматической, как дыхание. В пример можно привести известную тибетскую мантру «Ом мани падме хум» («сокровище в сердцевине лотоса») и православную «Иисусову молитву» («Господи Иисусе Христе, помилуй мя»). Нередко это слова на незнакомом языке и до конца не понятны, или это просто заклинание, вообще лишенное смысла. Такого рода религиозная бессмыслица все еще эффективна — что могут подтвердить на собственном опыте бесчисленные преданные последователи махаяны.