-- Девушка решила, что ты сильно недоволен и пришел забрать назад деньги которые мне отдал, а это очень, очень плохо. Она старалась, хорошо старалась, только ты был как бревно, и она совсем не виновата.

Нет, вы слышали, а! Это я-то бревно?! Случалось мне так о подругах думать, но чтобы про меня такое сказали ...

-- Я не бревно! - грозно рявкнул я.

От моего вопля Инь сжалась, партийный секретарь соглашаясь с моим утверждением серьезно кивнул, а я все вопил:

-- Я ей такое бревно покажу! Да я ...

-- Четвертак, - быстро прервал меня секретарь

-- Что? - опешил я

-- Десять мне, десять девушке, еще пять в фонд мира, и показывай сколько хочешь, - тихо спокойно и медленно как тупому объяснил мне стоимость доказательства вьетнамский руководитель.

Честно говоря я растерялся, больше всего меня "убил" фонд мира. Видя мою растерянность Инь потупила глазки и опять закурлыкала, а азиат перевел:

-- Девушка говорит, что ей платить не надо, - быстро всё подсчитав он утешил меня, - значит с тебя только пятнадцать рублей

-- Десять, - мрачно стал торговаться я, - в фонд мира ни копейки не дам, я и так скоро этот мир защищать ухожу, - вижу, что руководитель меня не понял вот и кричу ему, - В армию меня забирают! Понял?!

-- Ты идешь сражаться с американским империализмом? - воодушевившись спрашивает меня вьетнамский товарищ.

-- С ним проклятым, - грустно подтверждаю я.

-- Не надо пятнадцать рублей, - торжественно заявляет вьетнамский коммунист и сутенер по совместительству, - ходи без денег!

Наверно это и была благодарность вьетнамского народа за помощь полученную от СССР. Искреннее признание того, что мы вместе в одной социалистической траншее противостоим наглым янки. Я или так его понял, или вообще не хрена не понял. После его слов я в полном изумлении вытаращил глаза и не находя слов замолчал. Чего угодно ожидал, но только не этого.

Вьетнамский товарищ курлычит обращаясь к Инь, та согласно кивает. Лицо у нее серьезное и одухотворенное. А я чувствую себя полным болваном. Инь подойдя легонько погладила меня по руке и нежно спросила, чуть шипя на согласных:

-- Звать как?

Имя, отчество и фамилия у меня хоть и азиатского корня, но для уроженки Индокитая явно непроизносимые. Выслушав меня девушка как бы призадумалась, а потом:

-- Янь, - тихонько засмеявшись, дала мне новое имя Инь.

Знаете в восемнадцать лет, я был уже далеко не мальчик. Откровенно говоря вступил я на эту стезю уже в четырнадцать лет. Хвастать тут нечем. Дело было в санатории у самого черного моря, особых чувств кроме жгучего любопытства не было ни у меня ни у нее. У обоих это было в первый раз. Толком ничего не получилось. Восторгов не было, а вот глубочайшее удивление и разочарование было. Как? И это всё?! Потом, уже дома учась в старших классах на вечеринках или на танцах со сверстницами, всё это повторялась и не раз. Было всегда забавно, часто довольно приятно, но не более того. А уж работая матросом на флоте, тоже всяких напробовался и всего насмотрелся. Иной раз даже противно было. Но признанный годным врачебной комиссией: "к строевой без ограничений службе" молодой здоровый организм требовал женской любви, сперма бурлила и искала выхода, юношеская гиперсексуальность звала на подвиги, или хотя бы просто на блядки.

Вернувшись обратно в комнату девушки и быстренько сбросив одежду я завалился на кровать. Инь сняла свой халатик, фигура у нее оказалась ... ну все половые признаки находились на надлежащих местах. Потом? Могучая энергия Янь плавно и не раз перетекла к Инь. В общем как и у всех при таких то делах. Инь в этом деле разбиралась, ну а мне собственно ничего другого и не надо было.

-- Ты это куда? - стал удерживать я Инь когда она опосля собралась покинуть наше ложе страсти - узкую скрипучую общаговскую кровать с продавленной сеткой.

-- Кушать нам, - ответила Инь, деликатно отвела мои руки, встала и накинула свой халатик.

На столе остывала дурно пахнущая кастрюля. Инь стала половником разливать подозрительную бурду по тарелкам, потом жестом пригласила меня отведать угощения.

В еде я всегда проявлял здоровый консерватизм, и есть блюдо азиатской кухни отказался. Инь судя по виду расстроилась, что-то мне прокурлыкала и убежала. Через пару минут вернулась с бутылкой водки, счастливо улыбаясь поставила ее на стол и ожидая похвалы уставилась на меня. Узкие глаза у нее блистали, пухлые губы расплылись в улыбке, а желтоватое широкоскулое лицо было счастливо умиротворенным. Я и сам, если верить генеалогии и судить по документам, отношусь монголоидной расе. По внешнему виду конечно так сразу и не скажешь, но что есть то есть. Наверно глядя на довольную девушку азиатские гены предков заговорили в моей крови и Инь перестала мне казаться страшненькой. Даже нравиться стала. Водку пить я не стал, а чтобы не обидеть старательную и заботливую девушку, благодарно чмокнул ее щечку и бесцеремонно потащил обратно в кровать.

Всё что было то и отдал, а в юности этого добра у меня полно было. А уж как всё совсем закончилось, то Инь одевшись быстренько сбегала на общую кухню, принесла тазик с теплой водой, смочила полотенце и дальше ничуть не стеснясь без брезгливой гримасы, всё тело у меня обтерла. Теплое влажное полотенце, нежно заботливая девушка, приятно было. Когда я уже одевшись неловко топтался у стола, девушка достала из тумбочки коробочку с мазью и встав на цыпочки легкими движениями тоненьких пальчиков втерла желтоватую остро пахнущую пасту в синяки на моем лице. Потом спросила:

-- Ещё приходить?

-- Завтра, - пообещал я

-- Хорошо, - согласилась Инь

Достаю из нагрудного кармана рубашки четвертак и гордый своим благородством и щедростью кладу бумажку на стол. Инь посмотрела на бумажку потом на меня, замотала головой:

-- Так ходить,

-- Да ты это..., - смутился я, - купи себе чего нибудь ... я же так ... ну просто ...

-- Так ходить, - непреклонно повторила Инь, и не зная как все объяснить по-русски закурлыкала на своем родном языке, запнулась, чуть смутилась, покраснела и показала пальцем сначала себе на грудь:

-- Инь, - потом повела рукой в мою сторону, - Янь,

Спросила :

-- Янь так ходить к Инь?

Закивать головой то я закивал, а сам подумал: "Ну не хрена себе? Она это что, а? Да на кой мне это надо? Нет, пора завязывать, разгрузился разок и хватит!"

От мази синяки на лице почти прошли на следующий день, а вместе с ними и прошло намерение, более не появляться Инь на глаза.

Чего уж там! От добра, добра не ищут. Ну где я еще за оставшиеся дни такую безотказную подружку найду? Нет Инь самое то. Пришел, без проблем получил что надо, спокойно ушел. Чего она там себе навыдумывала? Не моя печаль забота! Инь - Янь все это херня! Зато до отправки в часть осталось всего двенадцать дней, и еще неизвестно как все там обернется.

Вечером я ждал Инь у общаги. В руках цветы и две сумки с продуктами. Сумка побольше для Инь, поменьше для партийного секретаря. В то время с хорошей едой в стране была напряженка, а часть моих родственников успешно подвизалось в торговле и всеобщий дефицит нашу семью не коснулся.

Глаза у нее так засияли, что мне даже неловко стало, вручил ей букет, потащил наверх сумки с продуктами и поднимаясь на третий этаж слушал что она там радостно курлычет. Потом как бы и стыдно стало, девушка там себе фантазирует, а мне то кроме как ... ничего и не надо.

На третьем этаже вдвоем заходим к руководителю их группы. Он приняв предназначенную ему сумку и заглянув в нее довольно улыбнулся. Гостеприимно пригласил присесть, засуетился с угощением. Инь вопросительно на меня посмотрела. "Что? Что мы тут делаем?" - говорил ее удивленный взгляд.

-- Э... - начал я, и так и не вспомнив имя вьетнамского руководителя, неопределенно к нему обратился:

-- Э ... товарищ,

Он шустро от шкафа обернулся ко мне и я чуть смущенно начал мямлить: