Ураган. — На бурной реке

На заре наших друзей разбудил веселый крик обитателей дворца Амбы, приветствовавших восход солнца громким „гу! гу!". Неумолимый Мали ре-

шил тотчас же выступить в путь. Андре и Миана наскоро выкупались в садовом пруде, в который впадал свежий ручеек, укрепленные ванной и хо-

рошо проведенной ночью, они поспешили взять свою ношу и догнать Мали. Они нашли его во дворе, где он благодарил вождя лангуров, который, однако, не обращал на него никакого внимания и хладнокровно ел превосходный апельсин.

Юноши, в свою очередь, приветствовали обезьяну, и затем все направились к воротам замка. Толпа обезьян, смотревшая на них с таким же любопытством, как и вчера, проводила их за ограду, а некоторые смельчаки даже до половины спуска.

— Можно подумать, что обезьяны лучше людей,— заметил Андре. — С тех пор, как я покинул отцовский дом, я еще не встречал людей, которых

можно было бы сравнить с этими гостеприимными лангурами.

— Разве ты не знаешь, что обезьяны были людьми? — сказал Миана.— Некогда они говорили,

как мы, но рассказывают, что однажды обезьяна прокралась в рай, где боги в то время обсуждали судьбу людей. Хитрое животное скрылось, и его не

могли найти. Тогда боги, для сохранения своей тайны, отняли у обезьяны дар слова или, по крайнеймере, сделали язык их непонятным для людей.

С тех пор обезьяны не говорят на нашем языке, но все-таки понимают нас.

Андре отнесся, конечно, с недоверием к словам Мианы, но не спорил с ним, зная его безграничную любовь к этим животным.

Путники снова прошли по молчаливым улицам мертвого города и достигли других ворот, за которыми начинался высокий девственный лес.

Несколько дней наши друзья бодро шли к северо-западу без всяких приключений. Ночи они проводили на деревьях, под которыми разводили

огонь, горевший до "самого утра. Андре уже свыкся с шумной, ночной жизнью леса, и если «е спал так глубоко, как его товарищи, то все-

таки успевал отдохнуть.

По мере того, как они подвигались к северу, характер местности менялся.

Стадо слотов внимательно следило за бешеной борьбой соперников

Леса становились доступнее, почва, не загроможденная кустарниками, значительно суше, а гигантские деревья, стоявшие более свободно, не представляли уже темного свода. Через просветы теперь иногда вид-

нелись высокие снежные вершины Гималаев, поднимавшиеся над покрытыми елью и пихтой горными хребтами — первыми предгорьями, которые, казалось, были всего в нескольких верстах от на-

ших путников.

Тем не менее, Мали держался все того же направления, и когда юные спутники спрашивали, почему они не идут теперь к горам, отвечал:

— Это опасно! Те горы населены племенами,

вожди которых с радостью выдадут нас Нана саибу. Как ни хорошо переодет Андре, все-таки нам не следует без пользы рисковать.

Действительно, наружность Андре совершенно изменилась, и в полуодетом дикаре с загоревшим от солнца телом никто не узнал бы теперь европейца.

Однажды, переходя небольшой болотистый лес,

путники были поражены страшным шумом, внезапно поднявшимся невдалеке от тропинки, по которой они шли. Слышались плеск воды и рев,

прерываемый глухими звуками, как будто тараном били в толстую дубовую дверь. Еще несколько шагов, и нашим друзьям представилась порази-

тельная сцена.

На соседнем болоте столпилось большое стадо слонов, следивших за бешеной борьбой двух великолепных самцов с длинными изогнутыми клыками, бившихся с необычайным ожесточением. Их лбы бешено сталкивались, клыки скрещивались, во все стороны летели от них брызги воды и болотной грязи. Один из гигантов видимо слабел и, казалось, искал глазами убежища. Вдруг он с таким остервенением бросился на противника, что тот, наполовину поднятый на воздух, едва не свалился, воспользовавшись этим замешательством, нападавший слон быстро повернулся и обратился в бегство. Мали и его спутники едва успели спрятаться в чащу, как по тропинке, подобно молнии, промелькнуло огромное животное, за которым тотчас же последовал победитель со всем стадом.

— Минутой позже, — сказал заклинатель, — и свирепые животные раздавили бы нас.

— Из-за чего они боролись?— спросил Андре.— Все слоны, которых а видел в зверинцах, были смирны и жили дружно между собой.

— Причина борьбы весьма простая, — ответил Мали.— Каждое стадо имеет своего предводителя, но владычество его не бесспорно. Когда он становится стар или слаб, какой-нибудь молодой и сильный слон вступает с ним в борьбу перед всем стадом, и завладев властью, изгоняет его.

С этого времени побежденный слон живет в лесах одиноким отверженцем, становится „пустынником", как называют таких слонов охотники. Пустынник, мрачный и злой, живет в открытой вражде с целым миром, он нападает на все, сражается с тиграми и носорогами, бросается на людей и в слепом бешенстве уничтожает даже кустарники в лесу.

Битва, при которой мы присутствовали, и есть ничто иное, как изгнание такого старого предводителя. Нужно сказать, что и домашние слоны не

всегда смирны и безобидны. Случается, что иной раз без всякой видимой причины они обнаруживают такие же воинственные наклонности, как и

их дикие собратья. Индийские царьки пользуются этими наклонностями и заставляют их сражаться либо между собою, либо с дикими зверями, а

иногда даже с людьми. Помню, при одном дворе мне пришлось присутствовать при борьбе двадцати слонов со львами, носорогами и буйволами.

Еще и теперь один магараджа содержит при своем дворе несколько боевых слонов и любит смотреть на подобные волнующие зрелища.

В этот вечер путники наши остановились на ночь в местности, по истине чудесной. Среди леса находилась круглая, цветущая поляна, пересекаемая светлым ручьем, ниспадавшим со скал красивым каскадом. Под самым каскадом был чистый бассейн, окаймленный сплошным зеленым газоном,

напоминавшим луг английского парка, банановое дерево— вековой гигант с тысячью колонн-отростков — простирало над его прозрачными водами свои

огромные ветви, между которыми переплетавшиеся лианы образовали над самою водою нечто вроде большого цветущего гамака, устланного листьями

и мхом. Молодые люди, проникнув в зелень, тотчас увидали его и расположились в нем в то время, как Мали устроился на широкой площадке,

образованной переплетавшимися ветвями. Там же поставлены были корзины со змеями и остальными вещами. Скудно поужинав, путники наши развели костер и расположились на ночь.

Около полуночи Андре приснилось, что он находится на большом корабле, привезшем его в Калькутту. Ему казалось, что он испытывает качку

на койке в своей каюте и слышит сквозь стены рев морских волн. Судно приближается к порту, завтра войдут в Ганг, скоро он увидит отца и Берту.

Вдруг ужасный грохот разбудил его. Страшный ветер потрясал лес, дождь лил потоками, огонь потух, и в страшной темноте то и дело сверкали

необычайно сильные молнии.

— Тайфун! — вскричал Миана, просыпаясь.

— Циклон, — сказал Андре, — мы пропали!

Нужно пожить в Индии, чтобы понимать, сколько ужаса и отчаяния в слове циклон. Никакое бедствие не сравнится с этим ужасным атмосферическим явлением, против которого бессильна вся природа. Воздушный столб, в своем ужасающем быстром вращении, увлекает все за собой:

вековые деревья, каменные дома,— ничто не может сопротивляться ему. Жертвы циклона считаются ежегодно сотнями тысяч. В одной только Бенгальской области в 1837 году в одну ночь погибло 136 до миллиона жителей, а в 1876 году 500 тысяч жертв было уничтожено в одно мгновение этим страшным ураганом.

Теперь ураган разразился над Тераи. Багровые молнии наполняли светом и грохотом мрачный лес, а порывы ветра гнули гигантские деревья, как