Дерек спешил смыть с себя ночь, стоя под тугими струями, и не мог отрешиться от воспоминаний, выкинуть из головы гибкий стан, тугую упругость жемчужной кожи, разлёт чёрных бровей, мягкость рубиновых губ и, как острым клинком по груди, там, где бьётся сердце – равнодушную синь глаз Пауля.

Он чувствовал себя преданным, а предательства он не прощал!

Воспоминания, запрятанные в самые дальние тайники памяти, приходят внезапно, когда ты уязвим и не в силах противиться их горькому яду. Вот и Дерек, устроившись на широком подоконнике, переместился по тонкому мосту памяти в детство.

Четырёхлетний альфа, оставленный, впрочем, как и всегда, на попечение слуг и воспитателей, потребовал на свой день рождения живой подарок. Он мечтал получить детёныша гарса – песчаного ирбиса, редкий, вымирающий вид хищника. Но, испугавшись за жизнь юного господина, воспитатели преподнесли маленькому альфе редчайшего полярного арлуса. Безобидный белоснежный пушистый шарик, переваливаясь на коротких ножках, поспешил навстречу своему маленькому хозяину, смешно фыркая розовым носиком.

«Его обманули!» - это всё, что чувствовал на тот момент Дерек, сжимая тонкое горло зверька, не замечая хрипов и предсмертного трепыхания крошечных лапок. Он очнулся в миг, когда алрус, закатив бирюзовые глазки, повис в его руках.

Мальчик долго сидел, прижимая ещё тёплое тельце зверька, предотвращая малейшие попытки отобрать остывающий труп из его рук. Дерек плакал горько, навзрыд, как умеют оплакивать своё горе только дети, не знающие фразы «всё пройдёт», воспринимающие потерю как вселенскую катастрофу. А потом пришёл Кайл, прижал его к своей груди, дал выплакаться. Он молчал, только гладил по спине мозолистой рукой, забирая печаль и первое горе. Похоронив зверька на высоком холме, под раскидистым деревом, они долго сидели в полном молчании, озарённые фиолетовыми всполохами заката, пока Дерек не спросил:

- Теперь я убийца?

- Нет. Теперь ты взрослый, – Кайл говорил спокойно, как если бы перед ним был равный ему, а не ребёнок: - Сегодня ты познал ценность жизни, почувствовал холод смерти, её неотвратимость. Надеюсь, когда в твои руки попадёт драгоценный гарс, у тебя хватит терпения приручить его.

Гарс, пустынный ирбис, угольный мех скрывает его на чёрных камнях обсидиановых скал, смертельно опасный, беспощадный убийца, умирающий в неволе.

И вновь картинка…

Пауль в захвате его рук, гибкое тело напряжено, тугая коса прилипла к гибкой спине, потоки воды струятся по затейливому плетению, стекают в заманчивую ложбинку меж двух полушарий. Готов ли он был убить Пауля в тот момент? Да! Он ненавидел и презирал наследника Вэнслоу, что же изменилось, почему стало важным только одно – познать трепет любящих губ Пауля, его взаимность, а не лживую покорность и показное равнодушие?! Вот он, опасный хищник в его руках, хватит ли сил приручить омегу, не ломая тела, не подчиняя душу? На грани сна и яви пришло осознание – он не упустит своего прекрасного гарса, не позволит погибнуть в неволе, пусть ненавидит, презирает и насмешничает, только бы огонь жизни горел в глазах омеги, а не холодная ртуть равнодушия. Для Дерека это было всего лишь чувство собственника, ещё не любовь, но привязанность, тонкая нить, протянутая по грани любви.

Из чего рождается любовь? Из морской пены, из закатов и рассветов, сплетения рук, соединения тел. А ещё из разлуки и ненависти, она расцветает на плодородной почве благодарности, только равнодушие – это бесплодная пустошь, где нет места для любви, там спят все чувства, спит душа, не желающая страдать и любить.

Дерек очнулся от странного забытья, за окном зарождался новый день, все ночные сомнения показались смешными. Космос, какая месть, когда просто хочется прижаться к взлохмаченной тёмной макушке, пусть фырчит и царапается, а равнодушие – равнодушие он изгонит из их спальни, а потом и из глаз супруга! Приняв решение вернуть сбежавшего Пауля в свои объятия, альфа отправился в спальню младшего герцога.

***

У Пауля едва хватило сил на то, чтобы принять душ. Тело немного ныло и побаливало, но ничего страшного с ним не произошло, кроме, пожалуй, того, что ему очень понравились новые ощущения, но об этом он подумает после.

Омега провалился в сон сразу же, как только коснулся подушки. За окном алела луна, за стеной маялся сомнениями Дерек, а Пауль спал, растворяясь в своих сновидениях, парил среди россыпи звёзд…

Это был незнакомый корабль, небольшая звёздная яхта, рассчитанная на минимальный экипаж, полностью автоматизированная и до безобразия роскошная. Позолота гербов кричала о том, что сие великолепие инженерной мысли принадлежит императорской семье. Пауль только слышал о таких кораблях, самых скоростных во всей империи, он медленно брёл по направлению к рубке, по мере приближения к цели тревога неуклонно нарастала. Бесшумно разошедшиеся створки открыли великолепный вид на бескрайнее звёздное море, рисунок звёздной карты был незнаком, корабль нёсся к намеченной цели, находящейся за пределами империи. Чужие звёзды, неведомый мир и липкий запах крови. Омега опустил свой взор на пол, его ноги стояли в кровавой луже, она расползалась, заполняя пространство рубки. Откуда столько крови? Возле командного пульта лежал Дерек, тонкая алая струйка стекала из раны на голове, на лице – маска смерти. Пауль упал на колени, приподнял голову альфе, по его рукам вверх, вопреки всем физическим законам, заструилась кровь. Она проникала под одежду, заползала под сомкнутые губы, он захлёбывался в ней, не мог дышать. Когда первородный ужас заполнил сознание, он закричал, раздирая горло, не слыша собственного крика, широко распахнув рот.

Пауль проснулся, сердце толчками билось в груди, липкий пот холодил кожу. Сон, космос, всего лишь сон! Страшный своей реальностью, со вкусом крови из прокушенной губы, озарённый кровавым рассветом сон.