Комментарий к Глава тридцать вторая

У автора были хорошие, но не отличные отношения с физикой и астрономией в школе. Т.е. на крыше с телескопом не дежурил, звёзд не считал, скорее ворон на уроках физики, поэтому тапками не бросаемся в ответ и валенком прилететь может, а здесь зимой холодно, пожалейте автора. И ещё в разработках ПРО не участвовала, из оружия в руках держала только калаш и муляж гранаты, пневматика и рогатка не считаются.

========== Глава тридцать третья ==========

Когда, войдя в зал совета Илизиума, Генрих осторожно сел в кресло, Рауль едва сдержал улыбку, вспоминая прошедшую ночь. Младший, посматривая по сторонам, чтобы его манипуляции остались незамеченными, постарался устроиться как можно удобнее. Но присутствующие на совете были озабочены предстоящей обороной Илизиума и на ёрзание Генриха, в отличие от Рауля, внимания не обратили.

Рауль, в ожидании начала совета, погрузился в воспоминания.

***

Обещание, данное мужу на Геоне, следовало выполнить, но поднимать с самого дна памяти грязь минувшего было больно. Однако с каждой минутой откровений ему становилось легче, то ли годы стёрли острые углы, то ли застаревшая боль, прорвавшись наружу, очистила сердце, принеся долгожданный покой. Постоянно жить с грузом вины невозможно, со временем наступает момент, когда хочется уйти от прошлого любой ценой. Если Генрих решит избавиться от навязанного супруга, заклеймит его, отправляя на казнь, он поблагодарит от всей души за подаренное искупление.

Когда наступил момент финала, он с облегчением произнёс: «Теперь ты знаешь обо мне всё». В спальне, освещённой луной, воцарилась тишина. Биостекло не впускало ночные звуки, только дыхание и стук двух сердец нарушали покой.

Младший, ещё на середине его исповеди отошедший к окну, не спешил поворачиваться, он слушал Рауля, рассматривая ночной пейзаж. Рауль не мог разглядеть его глаз в отражении стекла, прочитать эмоции на лице, Генрих спрятал взор за огненными прядями волос, не позволяя заглянуть в свою душу. Обозначив своё личное пространство, он не спешил пересекать разделяющую их границу.

Эйфория, накрывшая Рауля в финале повествования, растаяла, оставив после себя туман равнодушия. Ксавье стало наплевать на реакцию Генриха, он столько лет стоял на обрыве, не решаясь сбросить оковы долга и шагнуть в пустоту под ногами, прерывая боль, но больше ничто и никто не удерживает его в этом мире. Он впервые за долгие годы стал свободным и только ему решать, шагнуть в бездну или воспарить над прошлым, взлетая к новой жизни. Осталось выполнить последнее обещание, данное Лукашу, позаботиться о безопасности Генриха. Даже если тот оттолкнёт его, Рауль сделает всё, от него зависящее, чтобы исполнить последний долг. Он решил не торопить парня, дать ему время до рассвета. Откинувшись на спинку кресла, Ксавье закрыл глаза, наслаждаясь покоем в душе и сердце. Из мира грёз в реальность его вернул голос Генриха.

- Знаешь, - младший опустился в кресло напротив Рауля, - в детстве я часто смотрел на портрет Раймонда Маруа, завидовал его красоте, проклиная собственное уродство и злясь, что совершенно не похож на него.

Рауль не любил себя прежнего, его красота не принесла ничего, кроме боли. Для Ксавье Генрих с россыпью веснушек на щеках был намного привлекательнее, чем Раймонд Маруа с его совершенной внешностью.

- А когда повзрослел, я тайком пробирался в закрытые покои и… - Генрих залился краской, не решаясь сказать вслух о том, чем занимаются все подростки в период созревания.

Рауль спрятал улыбку за бокалом, наблюдая за мужем.

- В свой первый раз с бетой я представлял Раймонда. Как же я ненавидел себя за свою неправильность, за грязные фантазии с участием родного дяди – альфы! И Пауля полюбил только за то, что он был сильным, не уступал, не прогибался перед альфами.

Рауль наклонился через стол, убирая волосы с лица Генриха, но тот упорно отводил свой взгляд.

- Скажи, ты ненавидишь меня так же сильно, как и Романа? - пробормотал Генрих, рассматривая инкрустацию на столешнице. – Я тебе не нужен…

Ксавье не сразу уловил сути сказанного Генрихом, а когда осознал, то чуть не рассмеялся. Младший снова удивил, а ведь стоило догадаться по его реакции на поцелуи и отзывчивости, что он давно принял его как старшего, подарил будущее.

- Если я правильно понял, то я – шлюха и убийца - нужен тебе, и единственное, чего ты боишься, это то, что я не приму тебя по причине близкого родства с Романом? - Генрих только кивнул. - Иди ко мне! - позвал Рауль. - Есть ты и я, и только нам решать, что между нами будет.

И Генрих, скидывая вино и бокалы на пол, упираясь коленом о стол, потянулся к его губам, требуя поцелуя. Рауль был опытным любовником, познав в своё время все стороны страсти, но сейчас, прижимая к себе Генриха, он впервые боялся причинить неизбежную боль.

- Прости…

- Знаешь, в первый момент было очень неприятно, но потом - здорово! – прохрипел сорванным горлом Генрих.

- Ненавижу боль! Её было слишком много…