Так, хватит рефлексий и трагического заламывания рук, хотя бы и мысленного. Нужно что-то придумать… Я огляделся. Солнце еще не закатилось, но луна уже торчала в небе серебряной монетой. Шмидт свое дело знал, всю ночь я буду виден ему как на ладони, и если что, он меня просто пристрелит. Но все же лучше чем стать обедом льва. Как говорили в подобных случаях римляне? Кажется damnatio ad bestias – предание хищникам. Ну уж нет. Чтоб этот лев мной подавился… Так. Снять наручники мне не удастся. Их конструкторы и изготовители не зря ели свой хлеб. Правда у меня был набор инструментов, приобретенный в Капштадте. Осталась небольшая мелочь. Как до них добраться? Я посмотрел на висевшую на сучке куртку. Набор был во внутреннем кармане. Дотянуться до нее никак не получится. Слишком далеко. Вот если бы какая-нибудь ветка или палка. Увы, все их я лично отнес в сторону, чтобы не мешали… Нет, если я отсюда выберусь, я никогда больше так по идиотски не подставлюсь…

А вообще, что значит «если»? Никаких «если». Я точно выберусь! Но как все-таки достать инструменты? Можно попробовать залезть на столб. Избавиться от наручников это не позволит, но я буду, по крайней мере, свободен в своих перемещениях… Это уже плюс. Я попытался вскарабкаться по гладкой поверхности ствола. После нескольких падений, мне удалось подняться на пару метров, но там меня ждала большая неприятность – отходивший в сторону мощный сук. Надо было его отрубить… Я сполз вниз и снова начал думать. Если нельзя залезть на столб, надо попробовать его выдернуть. Я начал тянуть и раскачивать столб. Сколько времени на это ушло не знаю. Но в итоге я вымотался, но ничего, кроме того, что немного разболтал бревно, не добился. Слишком уж тяжелое и глубоко вкопано.

Интересно, почему Шмидт никак не реагирует на мои попытки освободиться? Я посмотрел вверх. Фигура охотника отчетливо виднелась в лунном свете. Он был молчалив и неподвижен, как ветви акации, на которой затаился. Судя по всему, он абсолютно уверен в надежности своих расчетов. Проклятый маньяк! Я снова начал качать столб пока не выдохся окончательно. Я рыхлил ботинками землю, в которую он был вкопан, ругался на всех известных мне языках, еще раз пытался влезть на дерево… В конце концов я полностью обессилел, и затих, навалившись на столб. В горле пересохло, ободранные наручниками руки болели. Неожиданно я осознал, что уже светает. Я поднял глаза вверх. Помост на ветвях акации был пуст.

Захрустел щебень под сапогами. Ялмар Шмидт вышел из кустов и остановился на краю прогалины, задумчиво глядя на меня. Винтовка была зажата у него под мышкой.

– Не представляю почему, – произнес он, – но льва вы не привлекли. Он долго бродил кругами вокруг поляны, но так и не решился напасть, и, в конце концов, ушел… Зверь определенно весьма хитер.

– Всю ночь я хотел вас спросить, – прохрипел я, – почему вы просто меня не застрелили или не столкнули в пропасть?

– Я собирался. Но этот лев… Выдающийся трофей и я не мог упустить такой шанс. Даже не пойму где я ошибся. Он должен был напасть, он обязан был на вас напасть! Это была гениальная идея и не понимаю, что могло пойти не так.

– Может я не в его вкусе?

– Да вы шутник, герр Бронн. Однако мне нужно теперь что-то с вами делать. Я рассчитывал предъявить ваши останки как свидетельство несчастного случая на охоте, но этот паршивый лев все испортил. Не отвязывать же вас, в самом деле…

– Я бы, между прочим, не возражал.

– А ведь я уже отправил через Иоганна телеграмму о вашей безвременной кончине. Нехорошо вышло. Придется все делать самому.

– Вы все-таки планируете меня застрелить?

– Боюсь, в это сейчас никто уже не поверит. Придется инсценировать нападение льва. Он приставил винтовку к дереву, снял рюкзак и стал что-то там искать.

– Безупречного качества достичь не удастся, но я рассчитываю на гиен и грифов… После них уже трудно будет что-то установить. Конечно, для этого придется оттащить ваш труп подальше и не находить его несколько дней. Но я не тороплюсь…

Шмидт вынул из рюкзака металлический крюк для подвески туш.

– Думаю, это подойдет. Раны не будут слишком аккуратными и отдаленно походить на реальные. Но сначала мне придется вас оглушить…

Он переложил крюк в карман, и подобрал на краю поляны здоровенный узловатый сук. Взвесил в руке и нервно облизнул тонкие губы.

– То, что надо. Боюсь, что не смогу предоставить вам, герр Бронн, право на исполнение последнего желания. Высокопарно выражаясь, сейчас вы смотрите прямо в глаза смерти…

Он был прав. Именно в этот момент я и увидел глаза смерти. Они были желто-коричневыми, цвета не очень крепкого чая. И я испугался. Первый раз в жизни… Нет, я много чего пережил, и не буду врать, что чувство страха было мне не ведомо. Еще как ведомо… Но тут было что-то другое. Какой-то совершенно неконтролируемый, первобытный ужас, вызывающий желание с верещанием взлететь на вершину дерева и прыгая по ветвям, кидаться оттуда сучьями, и одновременно парализующий и не дающий пошевелиться. Если Дарвин прав со своей теорией, то этот чувство осталось с тех времен, когда наши далекие предки еще сидели на пальмах с ужасом глядя на бродивших вокруг саблезубых тигров… или львов. Видимо на лице у меня все это отразилось в полной мере. Шмидт недобро улыбнулся.

– Вижу, наконец-то вы осознали вашу судьбу, герр Бронн… – он поднял сук и шагнул ко мне.

В литературе часто встречается утверждение, что лев перед нападением благородно оповещает жертву громовым рычанием, и вообще нападает так, чтобы та его видела… Ничего подобного! Вылетевший из рук Ялмара сук покатился по траве и врезался мне в ногу. Что-то теплое брызнуло мне на грудь, а длинный хвост с кисточкой на конце чуть не задел меня по носу. Я механически отметил, что у льва почти нет гривы, какие-то жалкие рыжие клочки и бакенбарды. Зверь подхватил безжизненно обвисшее тело Шмидта и легкой рысцой умчался с ним в заросли кустарника. Я вспомнил вчерашние слова охотника: «всегда мечтал встретить достойного противника»… Что ж твоя мечта исполнилась.

Прошло наверно полчаса, прежде чем я снова оказался в состоянии логически рассуждать. Со Шмидтом покончено, но я по-прежнему прикован к столбу. И ключ от наручников в лучшем случае в кармане трупа, а в худшем в желудке льва… Или они не едят одежду? Да о чем я думаю! Надо выбираться, пока лев не решил перейти ко второй перемене блюд. Вроде Шмидт говорил, что Иоганн должен вернуться сегодня к обеду, можно позвать на помощь… А если он заодно с хозяином?

Я осмотрелся, и мой взгляд упал на сук, так и не ставший орудием убийства. Отлично, им вполне можно попытаться дотянуться до все еще висевшей на сучке куртки…

С третьей попытки мне это удалось. Подтащив ее поближе, я вынул из кармана набор инструментов. Нет, я не располагал навыками квалифицированного взломщика, но этого и не требовалось. Кусачки, напильник, пилка по металлу и довольно скоро обломки моих кандалов полетели в ручей. Я забрал с собой уже не нужную Шмидту винтовку, и направился в лагерь.

Там-то я и наткнулся на Иоганна.

– Баас Ялмар сказал, что вас должен съесть лев, – тот так удивился, что даже подал голос.

– Вышло так, что лев съел его… – мрачно заметил я, снимая на всякий случай с плеча винтовку. И тут я в первый раз увидел, как бледнеют негры… Судя по всему, Иоганн достаточно хорошо понимал, что представлял собой его хозяин. И сделал из моих слов логичный вывод, что я должен быть еще страшнее, раз смог переиграть Ялмара. Бедняга потерял дар речи и попятился. Я в двух словах пояснил, что не собираюсь его немедленно убивать и скармливать львам.

Убедившись, что нормальный цвет лица у него восстановился, я перешел к более практическим действиям. Оставаться здесь смысла уже не имело. Нужно возвращаться в Донкервод. А вот что делать дальше? Ладно, разберемся… Потом.

До поселка мы добрались только много после обеда. Там было пустынно. Я сказал Иоганну, чтобы он пристроил лошадей, а сам прошел в таверну. Хлопотавшая в зале хозяйка посмотрела на меня как-то странно и что-то зашептала на ухо одному из молодых парней стоявшему у стойки. Он понимающе закивал и выбежал на улицу. Я согласен, что выглядел после всего случившегося не самым лучшим образом, но все же… Решив пока не проявлять излишнего любопытства, я разузнал о состоянии наших комнат и уже собрался подняться наверх, когда меня окликнули. Оглянувшись, я увидел деревенского пастора и рядом с ним того самого парня. Значит, его посылали за священником. Но зачем?