Еще больше меня заинтересовали надписи. Вокруг основания статуэтки тянулась цепь орнаментальных значков, вполне похожих на письменность, но опять же начисто лишенную каких-либо аналогий. На нижней же стороне было грубо нацарапано несколько слов греческими буквами. Одно из них – Стимфалополис – было похоже на название города. Мне стоило нескольких лет разысканий выяснить, что это название носил один из небольших гарнизонов в Верхнем Египте эпохи Птолемеев. Остальная часть надписи сохранилась очень плохо, и читались лишь отдельные слова «намант… дусиос… брива», скорее всего, были галльскими, а не греческими «враг… демон… мост». Понять, что именно соединяло заштатный египетский гарнизон с Галлией, мне пока не удавалось. Равно как и то, откуда вообще взялась эта фигурка, и с какой древней культурой она могла быть связана.
Вернувшись, я показал вещь Карлу, и его она заинтересовала еще больше. В отличие от меня, человека довольно ленивого и не слишком любопытного, профессор был настоящим ученым с мертвой хваткой. Несколько лет он посвятил собственным изысканиям, но даже они не привели ни к какому осмысленному результату. Много раз Карл сокрушался, что был бы он лет на двадцать моложе и не случись гражданской войны на Ближнем Востоке, он лично бы отправился в Турцию разбираться в происхождении статуэтки… Не удивительно, что обнаружение парной вещи нас так взволновало.
Тут меня отвлек от размышлений некий звук. Не то скрип, не то скрежет, как будто отвинчивали ржавый болт. Я выглянул из каюты. Снаружи было пустынно и тихо. Звук смолк. Я притворил дверь и продолжил разбирать бумаги. С той стороны отчетливо прозвучали удалявшиеся шаги. Моя каюта располагалась в самом конце прохода, и могу поклясться – только что в коридоре никого не было. Для того чтобы пройти мимо моей двери обладателю шагов нужно было сперва материализоваться из воздуха. Я отложил бумаги, прихватил на всякий случай увесистое пресс-папье, лежавшее в ящике стола, и выглянул в коридор. Не успел. Дверь в кают-компанию, расположенная в дальнем конце прохода, закрылась, так и не дав мне разглядеть неизвестного. Я еще раз оглядел проход между дверями кают и внешней стеной гондолы. Он определенно был пуст. Даже поднял глаза к потолку и вот тут-то и заметил нечто странное. Приглядевшись, я понял, что одна из панелей обшивки пригнана неплотно. Естественно я ее ощупал и немедленно обнаружил, что она вообще не закреплена. Хоть я и несколько располнел за прошедшие годы, но кое-что из старых навыков сохранил, и менее чем через полминуты был уже наверху. Как раз над гондолой располагалась несущая конструкция, собранная из ажурных балок и перемычек, внутри которой я и оказался. С боков нее шли две служебные галереи, снабженные небольшими иллюминаторами, через которые внутрь проникал хоть какой-то свет. Над головой тянулись через все многосотметровое чрево цеппелина пучки каких-то труб. Пахло бензином и солидолом. Я огляделся. Вокруг располагалось нагромождение планок, реек, лееров, кабелей и еще каких-то деталей. Ничего странного или подозрительного… Откуда взялся человек в пустом коридоре, мне стало более или менее понятно, но что он здесь делал? Я спустился и прошел в кают-компанию. Как я и предполагал, она была пуста. Неизвестный не стал тут задерживаться и растворился где-то в недрах служебных и технических помещений расположенных дальше к носу гондолы.
Так ничего толком и не выяснив, я вернулся в каюту, и для надежности запер входную дверь. Мало ли что. Какие бы темные игры не велись на цеппелине, ко мне это не относилось, а заняться и так было чем. Я вернулся к изучению того, что нам было известно о найденной мной статуэтке. Как я уже говорил, единственной зацепкой относительно таинственной фигурки было название городка Стимфалополис. Вполне логично, что мы с Карлом попытались собрать всю информацию о нем. Увы, ее оказалось на редкость мало. Впервые город упоминался в связи с войной императора Аврелиана против царицы Зенобии в 273 году. Тогда эта честолюбивая супруга Пальмирского царя Одената попыталась выкроить себе собственное государство из римских и персидских владений. Однако военная удача сопутствовала римлянам. Армия Зенобии была разбита, а сама царица попыталась спастись бегством в Персию, но была захвачена римской кавалерией, и несколько лет спустя проведена торжествующим победителем по Риму закованная в золотые цепи. Что же до Стимфалополиса, то в большинстве источников про него вообще не было написано ни слова.
Но пару лет назад мы с Карлом смогли на пару недель получить доступ к хранилищам Венской коллекции древних манускриптов. Туда в свое время вывозили все, что наши бравые солдаты, скажем так… обнаруживали в ближневосточных колониях в ходе их присоединения к Тройственной монархии. Война и последовавший развал империи привели хранилище в полное запустение, и множество находок по сей день пылятся в хранилищах, ожидая изучения и публикации. Среди них нам с профессором и удалось обнаружить средневековый список знаменитой «Истории Августов» содержавший не дошедшие в других вариантах рукописи фрагменты. И посланные царицей наемники должны были вывезти часть золота, пурпурных тканей и иных ценностей из Египта, и доставить их в Пальмиру. Но предупрежденный Аврелиан направил в Египет верных людей с достаточным количеством воинов. И когда поставленный Зиновией над наемниками предводителем некий Акроком узнал об этом, то бежал со всеми своими людьми на юг, в Стимфалополис, где был настигнут и …
К сожалению, как раз на этом месте найденная рукопись обрывалась, и подробности тех событий так и остались неизвестны. Вообще интересно было само имя города. Его египетское название источники не упоминали. Греческое же было дано в честь тех самых стимфалийских птиц. Все мы в школе читали и разбирали мифы античности. Среди них и третий подвиг Геракла по истреблению этих весьма агрессивных пернатых, нападавших на жителей аркадского города Стимфала и его окрестностей. Обычно считается, что герой перебил всех хищниц. Однако многие авторы полагали, что он лишь прогнал их, подняв жуткий шум с помощью сделанных лично богом Гефестом медных тимпанов. О том, куда именно делись птицы, до смерти напуганные исполнением Гераклом этой музыкальной партии, мнения античных авторов разделились. Географ Павсаний размещал их в Аравии. Писандр предполагал, что они улетели на Черное море, где в дальнейшем доставили ряд неприятностей искавшим там Золотое Руно аргонавтам. Так вот, судя по найденным Карлом в архивах Мюнхенского музея отрывкам, в Стимфалополисе они тоже как-то отметились. По крайней мере, в найденном им списке одного из античных географических сочинений говорилось: А в двух днях пути к западу от Нила находится крепость Стимфалополис, названная так в честь птиц, изгнанных Гераклом из окрестностей Стимфала в Аркадии.
Впрочем, некоторые говорят, что местные птицы не имеют никакого отношения к тем, а название крепости дали аркадяне, призванные туда наемниками при Птолемее Филопаторе и пораженные величиной и силой орлов, обитавших в одном из соседних оазисов. Мы же не беремся делать никаких утверждений, предлагая читателю и то объяснение и другое. Позднее в Стимфалополисе располагался какой-то коптский монастырь. Все в тех же подвалах Венского хранилища манускриптов нам удалось раскопать несколько записей о поставках из Стимфалопольского монастыря св. Христофора в Александрию сушеных фиников и иных фруктов. Понятно, что на фоне всего этого нахождение еще одной статуэтки именно в Египте означало, что этот городок заслуживал куда более пристального внимания, чем нам казалось ранее.
Следующее утро явно не заладилось. Сначала я благополучно проспал посадку в Риме, упустив прекрасную возможность осмотреть Вечный Город с высоты птичьего полета. Затем меня вздумали навестить призраки прошлого. Направляясь после завтрака в кают-компанию, я наткнулся на одного из матросов. Банальная вещь, но его лицо поразительно напомнило мне Адриано – одного из типов, с которыми я имел дело сразу после войны. То было своеобразное время, когда зарабатывать себе на пропитание приходилось самыми причудливыми способами. Тяжелое, но со своеобразным шармом. Мрачным и бесшабашным. Когда-нибудь я о нем вам тоже расскажу. Сходство с Адриано у матроса было поразительное. Я бы однозначно счел, что это он и есть, если бы не твердая уверенность, что чем-чем, а честным и тем более физическим трудом тот заниматься станет разве что под дулом пистолета. Тем более что последнее, что мне было о нем известно – вполне ожидаемый и закономерный итог его похождений: пожизненная французская каторга в Новой Зеландии.