- Но не будем о грустном, так вы говорили, что хотели снять собственный фильм?

– Да, – кивнула головой Берта Хелена, – про Альпы…

– А почему именно про Альпы, – перед моим мысленным взором отчего-то сразу предстало широкое лицо нашего ротного старшины, окаймленное густыми рыжими бакенбардами и зелеными петлицами с шитым серебряной нитью эдельвейсом. Я с трудом поборол искушение замотать головой, отгоняя назойливое видение…

– Они волшебны, вы бывали в Альпах?

– О, да…

– Они ведь волшебны? Суровая красота, полная древних тайн…

– В какой-то степени, это так, – я не стал спорить, хотя и был абсолютно прагматичным человеком, не склонным верить в древние тайны пока не удастся лично потрогать их руками.

– Все это так романтично, и так хрупко перед натиском банальной реальности… я обязательно сниму об этом кинокартину.

– Альпы красивы, – заметил Хеммет, – но меня в последнее время все больше влечет тропическая Африка. В ней есть что-то древнее, первобытное. Думаю, если бы кто-то всерьез взялся снимать там, это было бы сенсацией…

– Ах, да, вы же охотник, – воскликнула Берта, – а какого охотника не влечет Африка?

– Индия тоже ничего, – вмешался я.

– Ни малейшего сходства, – горячо возразил Синклер, – Индия полна следов цивилизаций, бывших древними уже тогда, когда Эней еще только приплыл в Италию… Ее джунгли хранят множество тайн и секретов. Но это тайны человеческого рода. Африка же потрясающа именно своей первобытностью и незамутненной дикостью, почти не тронутой человеком. Должно быть, доледниковая Европа была подобна ей со своими стадами мамонтов и мастодонтов…

– Вы преувеличиваете, еще карфагеняне и египтяне бывали в Африке…

– Это всего лишь путешественники. Подобные современным белым европейцам… В основе своей же Африка остается такой же, как была на заре человеческого рода. Я не удивлюсь, встретив в индийских джунглях заброшенный город, но в Африке мы никогда ничего подобного не увидим. Она чиста от воздействия цивилизации и лишь слегка затронута первобытным варварством.

– Вы мизантроп? – удивилась Берта, – в ваших словах чувствуется какая-то неприязнь к цивилизации.

– Да нет, пожалуй, – задумался Хеммет, – не сказал бы. Хотя перед отъездом из Испании я видел многое, что способно посеять у любого думающего человека, достаточные сомнения в благотворном воздействии цивилизации. Под воздействием обстоятельств ее налет легко тает, обнажая средневековую дикость, и даже еще того хуже…

– Вы преувеличиваете, Хеммет, каудильо и его фалангисты лишь подавляют коммунистический мятеж. Они отвечают жестокостью на жестокость.

– Поверьте, дорогая Берта, вы даже не представляете, что там происходит на самом деле… Вы читали мои репортажи?

– Немного.

– Если хотите, я готов показать вам мои испанские очерки. Думаю со временем их опубликовать.

– Очень интересно…

– Лени, иди сюда, нам нужно подготовить наше послезавтрашнее выступление в Венеции – прервала разговор Мария. Берта Хелена извинилась и направилась в каюту. Хеммет Синклер проводил ее задумчивым взглядом.

– Потрясающая девушка, положительно наше знакомство нуждается в продолжении…

Вот и все, что я смог вспомнить. Так что же могло случиться? Хеммет наплевал на редакционное поручение и решил продолжить знакомство с тевтонской актрисой? Или дело глубже? Все эти намеки на продажных политиков, левые симпатии и упреки испанским фалангистам. Может под этим что-то и есть. Надо заметить, что бульварная пресса тех лет была полна рассуждений о шпионах, террористах и анархистах. А в естественную поломку нового цеппелина на ровном месте верилось с некоторым трудом. По крайней мере мне так казалось. Хотя с другой стороны мои технические познания всегда оставляли желать лучшего, по натуре я вполне соответствую образу классического джентльмена – ничего не понимаю в механизмах и явно предпочитаю умственные занятия физическим… Жалко только, что силою обстоятельств мне постоянно достаются вторые.

От этих размышлений меня оторвал треск мотора. Из недр североафриканской пустыни выплыл небольшой открытый грузовичок светло-бежевого цвета. До нас добралась помощь. Все пассажиры собрались вокруг новоприбывших. Это оказались двое насквозь пропыленных и провяленных сахарским солнцем унтер-офицера французского иностранного легиона. Хотя Египет и стал после войны итальянским владением, французы и британцы не преминули разместить там свои армейские базы «для обеспечения порядка и безопасности мирного населения». Именно одна из таких баз и оказалась единственным очагом цивилизации вблизи места нашей вынужденной посадки. После недолгой беседы военные забрали с собой помощника капитана цеппелина (сам капитан остался рядом с остатками судна и пассажирами) и дю Понта, как единодушно выбранного лидера, и отправились на переговоры с командованием базы. Мы же остались ждать остальных грузовиков, которые, по словам легионеров, «были уже в пути». В пути они были долго. Потом нас грузили, попутно разбираясь с перемешанным багажом. В итоге, когда нас, наконец, довезли до военной базы, я отчетливо представлял себе, что должен чувствовать изюм по завершению сушки… Если вам скажут, что в Ливийской пустыне жарко, не верьте. Там страшно, безумно, дико жарко…

База затерялась между дюнами, и представляла собой обнесенный забором плац, несколько бараков и пару финиковых пальм. Над всем этим разносился звук патефона. Кажется что-то из последних венских шлягеров. Дю Понт ходил взад-вперед по краю плаца, и судя по выражению лица был крайне недоволен. Увидев капитана, он тотчас же разразился возмущенной тирадой:

– Эти легионеры не имеют никакого уважения к французскому народу!!! У них, видите ли, нет свободного транспорта! Придется ждать, пока из Александрии пришлют автобусы. Я опаздываю в Каир… Проклятье. Каждый час на счету, ведь эти мошенники могут в любой момент продать…, - тут он заметил меня и резко сменил тему, – они прозвали здешнего коменданта «лисом», очень подходит к этому двуличному типу. Он определенно недолюбливает французов. Германский дикарь.

Выговорившись, дю Понт отвернулся и стал разглядывать длинную тень, отбрасываемую вечерним солнцем от его фигуры. «Хм, сдается мне,что мы едем в одно и то же место, и с одной и той же целью» – подумал я, но вслух сказал:

– А что это Вас понесло в Каир? Ищете следы Цезаря и Клеопатры?

– Не Вашего ума дело.

– Нет, ну все же, вы же не египтолог?

– Я решительно не обязан отчитываться перед каждым шарлатаном в том, что еду на личную встречу с хранителем каирского музея. Надеюсь, вы удовлетворены, – он демонстративно отвернулся.

– Вполне, месье дю Понт, – еще бы, я-то прекрасно знал, что пост хранителя каирского музея уже второй месяц как остается вакантным… Раздумывая над вновь открывшимися обстоятельствами, я брел по плацу. В вечернем воздухе далеко разносилась песенка про Петера, что хитер как лис в своей норе: Jaja, der Peter der ist schlau, schlau wie der Fuchs in seinem Bau 

Лис, значит… Я остановился возле одного из танков. Это была довольно компактная, «колониальная», машина, выкрашенная все в тот же светло-бежевый цвет. Здоровенный детина, вполголоса подпевая, ковырялся в двигателе.

– Извините, милейший, где я могу видеть коменданта?

Танкист оторвался от механизмов, обтер руки ветошью и с подозрением посмотрел на меня.

– Прямо и потом направо. А тебе зачем?

– Хочу поблагодарить за наше спасение…

Перед бараком, надпись на котором утверждала, что это «штаб и командование», располагался небольшой парусиновый навес. Под навесом находились стол, тумбочка, патефон и пишущая машинка. За столом сидел невысокий сухощавый человек в мятом офицерском кепи и что-то писал.

– Господин комендант?

– Я уже сказал, автобусы будут завтра, и если еще хоть один из пассажиров этого проклятого цеппелина вздумает…