— Ничего, Ландыш, ничего. Не в первый раз тебе, не молоденький!

Иван Ильич с подковой в руках подошёл к лошади.

— Вот как ему Ландыш сейчас наподдаст! — сказал Дёмушка.

— Ничего не наподдаст, — сказала Таня. — Вон наш дедушка к какой хочешь лошади подойдёт, и никакая не тронет! А Ландыш что — дурной, что ли?

— А всё-таки боязно! — прошептала Алёнка.

Кузнец подошёл к Ландышу и спокойно взял его за раскованную ногу.

— Ну-ка, ножку, Ландыш! — ласково сказал он. — Ну-ка, дай ножку!

Ландыш покосился на кузнеца умным глазом и приподнял свою белую, с косматой бабкой ногу. Кузнец зажал её меж колен, расчистил копыто, приладил подкову и стал её прибивать. Звонкие частые удары молотка полетели под лугом и отдались где-то в горе…

Не успели подружки и дух перевести, не успели и слова сказать друг другу, а уж звонкий молоток отстучал по всей подкове, по всем восьми гвоздям, и кузнец выпустил из рук Ландышеву ногу. Новенькая подкова сверкнула на солнце, и шипы её ушли в землю под тяжёлым, большим копытом.

— Вот и всё, — сказал кузнец и погладил Ландыша по гладкой спине. — Носи, не теряй!

Тут из кузни вышел молодой кузнец Вася Курилин в кожаном фартуке, в кожаных рукавицах.

— А, помощники пришли! — сказал он. — Вот кстати! А мне как раз некому мех раздувать. Ну, кто у вас самый сильный?

Таня и Алёнка не знали, как быть: идти или не идти в кузницу мех раздувать?

Но, пока они думали, Дёмушка ответил:

— Я самый сильный!

— А, — засмеялся Вася Курилин, — вот как? Ну, иди сюда, давай дуй! Только смотри: берёшься за гуж, не говори, что не дюж!

— Я дюж… — сказал Дёмушка.

Он вошёл в кузню и взялся за мех. Вот как сейчас поддаст воздуху, как загудит в горне пламя, как полетят искры!..

Но потянул рукоятку, а мех еле-еле сжался и не дунул на огонь, не поддал жару, а лишь чуть слышно вздохнул.

— Ещё! Ещё! — закричал Вася. — Живей работай!

Дёмушка ещё раз налёг на рукоятку, даже совсем на ней повис. Но опять большой мех только вздохнул лёгким вздохом и не развеселил огня в горне.

— Эх, силёнки маловато! — сказал Вася. — Не дюж ты ещё!

И сам взялся за мех. Мех сразу задышал под его рукой, задышал, будто живой: фу! фу! фу! Пламя в горне заметалось, загудело, искры огненной речкой понеслись в трубу.

— Видал? — спросил Вася.

— Видал, — ответил Дёмушка.

— Ну, а теперь ступай, — сказал кузнец Иван Ильич, входя в кузницу. — Когда подюжеешь, приходи, в помощники тебя возьму!

Дёмушка вышел из тёмной кузни и прищурился от солнца.

— Ну что, дюж? — засмеялась Таня. — Уж и бахвал ты, Дёмушка! «Я дюж! Я дюж!», а как за гуж взялся, так и не дюж оказался!

— Только в саже весь измазался! — добавила Алёнка.

А Дёмушке и без того было обидно, что он с мехом не справился. Он посмотрел на них сердито и сказал:

— Ну и не дюж! А вы от лягушки убежали!

Варя Соколова давно умчалась от кузни верхом на своём Ландыше. Снежок проводил её до горы, вернулся обратно, спустился к речке, полакал воды и снова явился к ребятишкам. Ему было жарко. Он высунул язык и глядел на Таню, словно спрашивал: «Ну, а куда дальше пойдём?»

— Что ж мы! — сказала Таня. — Про море-то и забыли совсем!

— А ещё далеко? — спросила Алёнка.

— Не знаю… — задумчиво ответила Таня, — может, за Нудолью…

И опять все четверо пошли по зелёному бережку, вслед за весёлой речкой Маринкой, которая бежала к морю.

Далеко отступили от речки ракитовые кусты, и ребятишки вышли на светлый лужок. А на светлой зелени лужка, на молодой травке, паслось весёлое стадо — телятницы выпустили погулять маленьких телят.

Телята ещё не умели как следует ходить в стаде. Они бегали, играли, взбрыкивали задними ногами, бодались… Одна тёлочка, жёлтая Нежка, стояла неподвижно и, вытянув шею, смотрела на телятницу Грушу, которая сидела недалеко, на сухом бугорке. Тёлочка смотрела на Грушу своими чёрными глазками и потихоньку мычала, словно жаловалась:

«М-ма! М-ма! Дом-мой хочу! Дом-мой!..»

А Груша её уговаривала:

— Гуляй, гуляй! Ешь траву, привыкай! Вон погляди на Ночку, вон на Буяна погляди: как большие ходят. А ты что?

Ночка, чёрная тёлочка с белой звёздочкой на лбу, ходила по луговинке и нюхала траву, словно выбирала, какую травинку съесть. А пёстрый бычок Буян сорвал длинный стебелёк и всё мусолил его и сосал и не знал, что с ним делать.

Телятница Груша сидела на бугорке. А телятница Аннушка стояла у речки, смотрела, чтобы какой-нибудь глупый телёнок не прыгнул в воду.

Подружки припустились бегом смотреть телят. Дёмушка — за ними. А Снежок отстал. Он в это время разрывал лапами свежую кротовую кочку и совал нос в норку, хотел поймать крота. И не видел, что ребятишки убежали.

Таня первая подбежала к стаду. Но телятница Аннушка остановила её:

— Тише! Тише! Не пугай телят, они ещё маленькие, всего боятся… Их и так в стаде никак не удержишь!

Тёмно-рыжий белоногий бычок подошёл к Тане и сразу потянулся языком к её платью.

— Ты что — жевать? — сказала Таня. — Я тебе!

И спросила у Аннушки:

— А погладить можно?

— Погладь, — сказала Аннушка. — Это наш Рыжик.

Таня погладила бычку широкий лоб, почесала за ушками и за рожками… А бычок всё тянулся к ней и ловил языком Танину руку.

Алёнка тоже подошла к бычку.

— А он не бодается?

Аннушка засмеялась:

— А чем ему бодаться? Рога-то у него где? Ещё не выросли!

Алёнка смотрела на белоногого Рыжика. А в это время к ней подошла пёстрая тёлочка да как лизнёт ей ухо своим шершавым языком!

Алёнка вскрикнула:

— Ай!

И схватилась за ухо.

Аннушка засмеялась:

— Это тебе Майка хотела что-то на ушко пошептать, а ты испугалась!

— Девчонки всех боятся, — сказал Дёмушка.

— А ты-то храбрый! — сказала Таня. — Что лягушку поймал, то и не боится ничего!

— Ай! — опять вскрикнула Алёнка и схватилась за щеку: Майка опять ухитрилась её лизнуть.

— Ну, полюбилась ты нашей ярославочке, — сказала Аннушка. — Вишь, как тебя целует!

— Ах ты лизунья! — сказала Таня и погладила Майкину нежную мордочку.

А Майка и Таню лизнула, да прямо в нос!

— О-ёй! — засмеялась Таня. — Язык-то, как тёрка!

А потом спросила у Аннушки:

— А почему ты её Ярославочкой зовёшь? Она ведь Майка!

— Имя её Майка, — сказала Аннушка, — а ярославочка потому, что она ярославской породы. Это очень хорошая порода: ярославские коровы много молока дают. Нам из совхоза трёх коров-ярославок дали, а теперь будем своих разводить. Это вот Нарядкина дочка. А Нарядка у нас видела какая?

— Видела, — сказала Таня, — большущая! И Майка такая будет?

— Конечно, будет.

Таня ещё раз погладила тёлочку:

— Ух ты моя миленькая!

Маленькие телята паслись, играли и жевали травку на тихой солнечной лужайке. Вдруг раздался звонкий, заливистый лай, и вдали показался Снежок. Крота он так и не поймал, только всю морду в земле испачкал. А когда поднял голову и увидел, что ребятишек нет, то громко залаял и побежал их догонять.

— Тише! Тише, Снежок! — ещё издали закричала на него Таня.

И обе телятницы тоже закричали на него и замахали руками:

— Пошёл! Пошёл отсюда!

— Цыц, негодный! Куда несёшься?!

Но Снежок не слушал никаких криков и окриков. Он обрадовался, что догнал ребятишек. С лаем влетел в стадо и начал бегать за телятами. Тут и пошла кутерьма! Телята бросились в разные стороны, подняв хвосты, телятницы бегали за ними, кричали на Снежка, бранили его… А Снежку всё это было очень интересно, и он бегал ещё веселее и ещё задорнее лаял…

Таня помогала телятницам собирать телячье стадо, бежала то за одним телёнком, то за другим. Дёмушка тоже помогал.

А Алёнка прижимала к щекам ладони и повторяла: