— Я сдеру с тебя твою паршивую шкуру, Прат, когда выйду отсюда. Я…

— Попридержи свой язык. Парень сейчас придет.

Некоторое время Вайт прислушивался к неясному бормотанию, доносившемуся из кабинета шерифа. Похоже, парню-уборщику давали наставления. Потеряв терпение, Баррет снова принялся дергать решетку.

— Эй! Мне что, справлять нужду прямо в штаны?

Невысокий четырнадцатилетний мальчишка с прыщавым лицом и светлыми волосами, которые спадали ему на глаза, подошел к двери, ведущей в большую комнату. Он поставил на пол ведро и прислонил к стене швабру, а потом начал по очереди обходить пустующие камеры и выносить из них переполненные мочой ведра. Он периодически поглядывал на заключенного, сидевшего в дальней камере. Вайт терпеливо ждал, пока он подойдет поближе, потом тихо прошептал:

— Иди сюда, мальчик.

Парень пренебрежительно посмотрел на него.

— Я не разговариваю с теми, кто убивает женщин.

— Я никого не убивал. Не бойся, я тебя не обижу. Я просто хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, — сказал Вайт и застонал от злости, когда мальчишка с презрением отвернулся от него. — Я тебе заплачу.

Мальчик дернул головой, убирая со лба волосы.

— Сколько?

— Двадцать пять центов. Ты знаешь трактир возле пивоварни Вайта?

— Знаю.

— Найди там Вонючку Гарриса и скажи ему, чтобы он немедленно пришел сюда, или я заставлю его заплатить по векселю. Понял меня?

Мальчик почесал под мышкой, потом между ног и настороженно посмотрел на Вайта.

— Это все?

— Все, а теперь иди.

— Сначала я должен закончить работу.

Как только мальчишка ушел, Баррет лег на койку, заложив руки за голову и скрестив ноги. Он улыбнулся. Брианна, наверное, думает, что ей удалось перехитрить его, внезапно исчезнув и обставив все дело так, чтобы его обвинили в ее смерти. Однако он не так глуп, как ей кажется. Его довольная улыбка стала еще шире. Именно столовое серебро и натолкнуло его на мысль о том, что она жива. Ни один вор никогда не станет прятать ценности в ограбленном им доме. Особенно в том же тайнике, в котором он их нашел. Именно это ее и выдало. Но его беспокоило то, что серебро закопали в том самом лошадином стойле.

Она просто шлюха. Мерзкая и грязная шлюха. Закопать серебро в том же самом месте — это все равно, что оставить ему записку. Она решила, что сможет сбить его со следа. Она принадлежит ему, а то, что принадлежит Баррету Вайту, Баррет Вайт никогда не отдаст. Черт возьми, он ей покажет, почем фунт лиха, когда выберется отсюда! Она проклянет тот день, когда задумала сбежать от него. Скорее всего, он не убьет ее — смерть для таких, как она, слишком легкое наказание. Но она будет умолять, чтобы он прикончил ее.

Перед ужином в тюрьму неспешной походкой вошел Вонючка Гаррис. Он поморщился, учуяв запах мочи. Здесь всегда воняло мочой. Похоже, этот запах уже ничем нельзя было вывести. Он направился к дальней камере, где его ждал Баррет Вайт.

— Это хорошо, что ты понимаешь, в чем твоя выгода, — презрительно усмехнувшись, сказал Вайт вместо приветствия.

Он сидел на кровати и вычищал ногтем большого пальца грязь под другими ногтями. Пока он сидел в тюремной камере, от безделья его обуяла такая смертельная тоска, что хотелось хоть чем-нибудь заняться. Он каждый раз с нетерпением ожидал, когда ему принесут эту мерзкую тюремную пищу. По крайней мере, у него появлялась возможность наговорить гадостей помощнику шерифа, пока под железные прутья решетки ему просовывали поднос с едой.

— Не пугай меня, Вайт, — сказал Вонючка.

— Тогда слушай сюда. У меня к тебе есть одно предложение.

— Я внимательно слушаю.

Баррет подошел ближе к двери камеры. Своими короткими толстыми пальцами он сжал прутья решетки.

— Ты знаешь, почему я оказался здесь?

— Да, ты наконец прикончил свою жену. Глори думает, что ты сделал это для того, чтобы смог жениться на ней.

— Ага, — презрительно фыркнул Баррет. — После того как рак на горе свистнет. Вся эта история — выдумка чистой воды. Она сбежала от меня, и я хочу, чтобы ты помог мне найти ее.

Вонючка почесал свою бородку и решил, что Вайт говорит правду.

— Что я должен сделать?

— Она, скорее всего, выбрала самый удобный способ смыться отсюда. Проверь списки пассажиров на всех пароходах и дилижансах, которые отправились из города вчера утром. Проверь также все отели и постоялые дворы. Но прежде всего сходи ко мне домой и принеси дагерротип, который я сделал с нее. Он лежит в моем кабинете. Покажи его всем, кому понадобится.

Голос Баррета звучал угрожающе. Он так сильно сжал прутья решетки, что у него даже побелели костяшки пальцев.

— Я найду эту суку, чего бы мне это ни стоило. Она узнает, почем фунт лиха, это ей так просто с рук не сойдет. Со мной такие штуки не проходят.

— Да ну? — бросил Вонючка. Лучи заходящего солнца проникли сквозь маленькое зарешеченное тюремное окошко и осветили лицо Вонючки. Оно имело желтовато-землистый цвет. — Какая мне со всего этого выгода? — спросил он, внимательно глядя на Вайта.

— Ты выполнишь мою просьбу, а я порву твою долговую расписку. Я думаю, что это выгодное дело. По рукам?

Вонючка обдумывал его предложение. Было бы неплохо избавиться сразу и от долга, и от зависимости от этого человека. Всем было хорошо известно, что у Баррета Вайта тяжелый характер. Вонючка мог бы отказаться, надеясь на то, что этого ублюдка повесят. Однако он понимал, что это весьма рискованно, ведь тела миссис Вайт пока еще не нашли. Кроме того, в последнее время жизнь стала какой-то скучной, и если он займется поисками сбежавшей жены Вайта, это станет для него развлечением.

— Ладно, — сказал он. — По рукам.

— И еще одно. У нее есть сестра, которая живет в Луисвилле, в Кентукки. Кажется, ее зовут Джулия Сомервилл. Она могла уехать к ней.

— Это ничего не даст, если они повесят тебя.

Баррет злобно усмехнулся.

— У Рейни нет доказательств. Он, рано или поздно, выпустит меня. И вот тогда я преподам своей женушке такой урок, что она его никогда не забудет.

Этот день тянулся очень медленно, и Брианне казалось, что он не закончится никогда. После того как она искупалась в ручье и проехала несколько миль верхом, боль, которую она ощущала во всем теле, несколько утихла, но к концу дня она усилилась и стала просто нестерпимой. Единственным утешением было то, что теперь, когда она ехала, сидя в седле по-мужски, натирала себе кровавые мозоли в других местах. Длинный плащ полностью скрывал ее странное одеяние, однако благодаря мистеру Наю на ее шляпе уже не было вуали. Каждый раз, когда они встречались с другими путниками, она низко наклоняла голову, надеясь, что никто не заметит синяков на ее лице и не подумает, что это сделал он.

Для того чтобы сэкономить время (ведь они сегодня слишком поздно отправились в путь), им пришлось обедать, не слезая с лошадей. Они ели вяленое мясо и оставшееся после завтрака печенье, а остановились только для того, чтобы напоить и накормить лошадей. Они объезжали стороной придорожные деревушки и трактиры. Най почти не разговаривал с ней, он только давал указания и время от времени поглядывал на нее. Оказалось, что у него весьма скверный характер, поэтому она решила держаться от него по возможности подальше и разговаривала только со своим котом. Уже давно стемнело, когда он, наконец, свернул с дороги для того, чтобы найти место для ночлега.

Брианна так устала, что ей даже не хотелось есть. Как только Най закончил сооружать для нее шалаш, она сразу же улеглась спать и мгновенно заснула. Один раз среди ночи она проснулась и увидела, что он, как обычно, спит под деревом, свернувшись калачиком и укрывшись накидкой из кожи буйвола. Выражение его лица было таким же холодным и отстраненным, как и тогда, когда они встретились впервые. «Интересно, — подумала она, — какой образ жизни вел этот человек до того, как мы познакомились?» Однако она была слишком сонной для того, чтобы серьезно задуматься над этим вопросом, и вскоре снова уснула. Когда же они назавтра отправились в путь, то еще даже не рассвело и небо было темным.