Многие черты роднят Эдгара с шарлатаном и насильником Данже Доссу. Далеко простираются бредовые планы этого новоявленного «духовного вождя». Интриган, мракобес и вор, он надеялся, выступая заодно с американцами, уничтожить водуистских жрецов в озерном крае. А затем стать единственным и непререкаемым духовным владыкой. Богатый и могущественный, он будет повелевать всем и всеми, распространяя свое влияние на высшие политические сферы, вплоть до столицы!

Второй отпрыск семьи Осменов Карл — характер сложный и противоречивый. Он важен для понимания настроений некоторых кругов буржуазной интеллигенции, оказавшихся на распутье. Карл осуждает политику правительства Гаити, проводимую в интересах захватчиков, озабочен судьбой своей страны, сочувствует крестьянам. Однако в переломный для родины момент оказывается, что все это только прекрасные слова. Развращенный собственнической, эгоистической моралью, оторвавшийся от народа, он замыкается в своем индивидуализме и устремляется на ловлю чинов и славы.

Американские империалисты вели борьбу не только за земли Гаити, но и за души людей. В школах было введено обязательное изучение английского языка. Прежние, неугодные американцам, опытные педагоги были изгнаны, их места заняли неучи, прошедшие трехмесячные курсы и «мыслящие на американский лад». Главными их инкубаторами стали Калифорнийский и Йельский университеты США. Американский поп был назначен архиепископом. Все эти действия американцев накалили до крайности обстановку в стране. Она показана в романе Алексиса как канун бури. И эта буря разразилась, когда началось насильственное обращение гаитян в католическую веру,

Отречение от водуизма — древней языческой религии, привезенной на остров гвинейскими неграми-рабами, — было в представлении крестьян равнозначно отречению от своего прошлого, от своих предков, от традиций. Поэтому борьба против католической религии, которую более четырехсот лет пытаются насаждать на Гаити, превратилась в борьбу за национальную независимость. Вот почему с таким уважением относятся люди к главному жрецу Буа д’Орму, непримиримому и стойкому защитнику водуизма. Этот дряхлый старец, чья «непоколебимая вера и сила духа невольно передавалась окружающим», является в глазах забитых людей хранителем дорогого прошлого. Вместе с тем всей логикой повествования Алексис подводит к мысли о том, что как ни дорога религия предков, олицетворяющая прошлое народа, будущее не в ней и не в ее приверженцах. Оно за такими, как смелый юноша Гонаибо, за людьми, пополняющими ряды пролетариев, отвергшими всякую религию, так как она «сковывает человека, лишает его мужества и решимости... связывает людей путами отчаяния и покорности».

Среди безликого сброда честолюбцев, оторвавшихся от народа, захватчики нашли подходящего человека, который должен был сломить сопротивление сторонников языческой веры в озерном крае, это — Диожен Осмен, брат Эдгара. Характер его раскрыт психологически глубоко, показан в развитии. Читатель становится свидетелем гибели в сердце Диожена добрых человеческих начал. «Терпеливая работа отцов-миссионеров, годами обучавших его, принесла сейчас свои плоды», определила исход его душевной борьбы. Отброшены терзания совести. «Он будет отныне слугой исступленной инквизиции, которая в середине двадцатого века собирается разжечь на лучезарном острове свои костры».

Ревностно принялся Диожен Осмен насаждать «бога гневного, бога-мстителя». С утра до вечера произносит он проповеди, в которых призывает на головы нечестивцев муки «ада, более страшного, чем геенна человеческая», готовит тексты торжественного отречения от водуизма. Имя каждого, обращенного в католичество, он заносит в картотеку, чтобы людей, упорствующих в своих «заблуждениях», лишать причастия. «Вера или смерть» — таков его девиз. И он готов «собственной рукой пронзить мечом каждого, кто посмеет отступить от католической церкви». Непокорность крестьян лишь усиливает жестокость Диожена Осмена. «Он пойдет, пойдет не со словами любви на устах, а с плетью в руке. Пойдет не убеждать, а побеждать. Он превратится в кулак, в наконечник копья, и его посох, увенчанный крестом, станет ножнами разящего меча». Под защитой полиции Диожен организует религиозное шествие с расшитыми хоругвями для разрушения языческих храмов своих предков. Заполыхали на кострах великие произведения искусства гаитянского народа. Рука Диожена не дрогнула перед этим чудовищным преступлением. Он получил приказ и со слепой покорностью исполнил его. Какое ему дело до этого наследия предков, запечатлевшего «силу и прелесть, тайну и чудо, мечту и грубость жизни» негров?

А в это время бульдозеры ГАСХО уже приступили к расчистке территории под каучуковые плантации, они разрушают, сметая с лица земли, хижины непокорных крестьян. Под их обломками гибли надежды, давнишние грезы людей, плоды терпеливых усилий многих поколений. Империалистическая печать на все лады расхваливала планы американцев, наконец-то «стране улыбнулось счастье» — ГАСХО «возьмет на себя заботу о сельскохозяйственном развитии» Гаити. Земли для плантаций будут предоставлены крестьянам, которые должны всячески помогать компании. «Страна найдет в себе силы убедить отдельных упрямцев... Любая, даже скрытая пропаганда против наших мероприятий, — говорилось в обращении властей к населению, — будет караться с самой беспощадной суровостью». А бульдозеры идут дальше, «оставляя за собой развалины, пепел, гнев… Как много горя! Как много-много горя!»

С любовью и страстностью создает Жак Стефен Алексис благородные запоминающиеся образы крестьян, вступивших в смертельную схватку с пришельцами. Таков темпераментный и несговорчивый Аристиль Дессен, человек с бесстрашным и чистым сердцем. О его дерзкой смелости ходили легенды. Он был один из самых отчаянных храбрецов в партизанских отрядах, боровшихся в двадцатые годы против янки, «он ходил в атаку на янки, шел прямо на их штыки, на их пулеметы!» У него с американцами давние счеты. Он вспоминает ночи, проведенные «в засаде с молчаливыми товарищами, когда перед тобой проходит вся твоя жизнь, и тяжко на сердце, и лежишь, распростершись на влажной земле, оскверненной врагами родины». Ему сродни Мирасен, который погибает, защищая свой дом и клочок земли. А разве не прекрасен юный властелин лесов Гонаибо! Вольное дитя природы, он «вышел из самого чрева этой земли, точно так же, как вырастает в полях пучок травы, стебелек проса или ствол кампешевого дерева». В горький для отчизны час он проявляет чудеса храбрости и героизма в борьбе с колонизаторами. Образы Аристиля Дессена, Мирасена, Гонаибо вырастают под пером писателя в обобщенные символы, они исполнены духовного величия; прекрасны их подвиги, прекрасны они в своей любви к родине, к народу.

Вдохновенно рисует Алексис в своем романе народные обычаи. Его описание праздника papa в честь «небесных плакальщиц, чтобы до наступления летнего равноденствия дождевая вода в изобилии падала на землю», врезается в память и долго стоит перед глазами. Взгляните, как король праздника, напоминающий лучезарную бабочку, ногами быстрыми и удивительно грациозными выбивает дробь, — он весь во власти танца. «Он олицетворял попеременно птицу, ночное небо, стрекозу, ангела, светило, а его руки в шелковых перчатках походили на хвосты комет». Под пером Алексиса, в описаниях тонких и поэтичных, похожих на стихотворения в прозе, оживают нежные картины родной природы, извечное пенье лесов, которое задумчиво слушают «серебристо-сизые, как грудка голубя», вечерние небеса, неумолчное стрекотание кузнечиков, ласковое шуршанье волн на песчаных берегах древнего озера Азюэй в фиолетовых сумерках... Но вот писатель начинает рассказ о горькой судьбе своего многострадального народа, задавленного поработителями, и тончайшим лириком овладевает священная ненависть, напевная мелодичная проза обретает страстность публицистики, исполненной гневного гражданского мужества, призыва к борьбе.

Пылают склады ГАСХО с привезенной американцами техникой, пылают их бараки, запасы горючего. Крестьяне осыпают градом камней дом изувера Диожена. Убит лейтенант Эдгар Осмен, помогавший американцам «отбирать землю у тех, кто ее добыл ценой великой войны за независимость, у ее законных владельцев, день за днем поливающих ее потом своим». Трагичен конец его брата священника Диожена, «дерзко поднявшего руку на богов своих предков». Застрелен сержант Жозеф Буден, подлый слуга иноземцев. Отравлен мракобес Данже Доссу, «человек без племени». Карающая рука справедливого возмездия народа настигает изменников.