— Звоните же, — произнес Гордон с нетерпеливой ноткой, ясно показывавшей, что и ему было не по себе в этом неприглядном окружении. — Мы не можем ждать здесь весь вечер.

Но в это мгновение ворота отворились. Нужно пояснить, что обитель сэра Томаса была окружена высокой стеной, полностью огораживавшей усадьбу. Мы стояли у главных ворот. Когда они распахнулись, мы увидели длинную аллею; по обе стороны ее тянулись густые деревья. Однако наши взгляды тотчас же приковала к себе странная фигура, отступившая в сторону, пропуская нас внутрь. Ворота открыл высокий человек в восточных одеждах. Он стоял, как статуя, скрестив руки на груди, уважительно и вместе с тем величественно склонив голову. Смуглая кожа подчеркивала мерцание его блестящих глаз; он был бы хорош собой, если бы не отвратительное уродство, что лишало его черты всякой привлекательности и одновременно придавало ему зловещий вид. У него не было носа.

Мы с Гордоном застыли, не говоря ни слова, пораженные этим видением. Восточный человек — индийский сикх, судя по тюрбану — поклонился и сказал на почти безупречном английском:

— Хозяин ждет вас в кабинете, сахибы.

Мы отослали деревенского извозчика и под удаляющийся скрип колес его коляски двинулись по затененной аллее; следом шел индиец с нашим багажом. Пока мы ждали у ворот, солнце успело зайти, и с удивительной быстротой воцарился вечер. Небо заволокли тяжелые серые облака. Ветер тоскливо вздыхал в кронах деревьев по бокам аллеи, и большой дом, молчаливый и темный, за исключением единственного освещенного окна, высился перед нами. В полутьме я слышал, как сикх легко переступает ногами, обутыми в туфли без задников; эти негромкие звуки так напоминали о громадной пантере, подкрадывающейся к добыче, что я невольно вздрогнул.

Затем мы подошли к двери и оказались в обширном полутемном холле. Сэр Томас широкими шагами приблизился и приветствовал нас.

— Добрый вечер, друзья мои, — эхом разнесся по дому его громкий голос. — Я ждал вас! Вы обедали? Да? В таком случае попрошу вас в кабинет. Я пишу трактат о своих последних открытиях и хотел бы услышать ваше мнение по поводу некоторых вопросов. Ганра Сингх!

Последнее восклицание было адресовано сикху, неподвижно стоявшему рядом. Сэр Томас отдал ему краткое приказание на хинди, безносый снова поклонился, взял наши саквояжи и вышел.

— Я велел приготовить для вас две комнаты в правом крыле, — сказал сэр Томас, поднимаясь впереди нас по лестнице. — Мой кабинет находится здесь, в левом крыле[3], над холлом — и я часто работаю там всю ночь.

Кабинет оказался просторной комнатой; повсюду были разбросаны научные книги и журналы, стены украшали трофеи, привезенные со всех концов света. Сэр Томас опустился в огромное кресло и жестом предложил нам устраиваться поудобнее. Он был высоким, плотным человеком, не так давно вступившим в средний возраст, с решительным подбородком, скрытым густой светлой бородой, и проницательным, твердым взглядом, горевшим еле сдерживаемой энергией.

— Мне нужна ваша помощь, как я сказал, — отрывисто начал он. — Но сегодня вечером мы не станем обсуждать мое сочинение. Завтра у нас будет достаточно времени, к тому же вы, должно быть, порядочно устали в дороге.

— Да уж, далековато вы поселились, — отозвался Гордон. — Что на вас нашло, Кэмерон? Зачем вы купили и отстроили эту древнюю развалину?

— Я люблю уединение, — ответил сэр Томас. — В этих краях мне не надоедают безмозглые люди, которые вечно роятся вокруг меня, как москиты над буйволом. Гостей я сюда не приглашаю и не поддерживаю никаких сношений с внешним миром. Возвращаясь в Англию, я могу быть уверен, что меня ждут тишина и покой, необходимые для моей работы. Я не держу даже слуг; обо всем заботится Ганра Сингх.

— Этот безносый сикх? Кто он такой?

— Его имя — Ганра Сингх. Это все, что мне о нем известно. Я встретил его в Египте. Думаю, он бежал из Индии, совершив какое-то преступление. Но это не имеет значения. Он предан мне. Говорит, что служил в англо-индийской армии и потерял нос по вине кривой афганской сабли; дело было во время пограничного рейда.

— Не нравится мне, как он выглядит, — недовольно буркнул Гордон. — У вас в доме немало ценнейших трофеев; как вы можете доверять человеку, о котором ничего не знаете?

— Довольно об этом, — сэр Томас нетерпеливо отмахнулся. — Ганра Сингх достоин доверия; я никогда не ошибаюсь в оценке характера. Лучше сменим тему разговора. Я ведь еще не рассказал вам о последних своих исследованиях.

Он говорил, и мы слушали. Сэр Томас рассказывал о перенесенных тяготах и преодоленных препятствиях, и в его голосе мы слышали ту настойчивость, ту яростную побудительную силу, что сделали его одним из самых выдающихся путешественников и исследователей на свете. Он сказал, что собирается поделиться с миром некоторыми сенсационными открытиями, самое важное из которых заключалось в одной весьма необычной мумии.

— Я обнаружил ее в прежде неизвестном храме, в глубине внутренних районов Верхнего Египта. Точное местоположение храма вы узнаете завтра, когда мы вместе просмотрим мои записи. Я ожидаю, что эта мумия совершит революцию в истории. Я еще не проводил тщательный осмотр, но по крайней мере нашел, что она разительно отличается от всех до сих пор найденных мумий. В отличие от обычного процесса мумифицирования, тело вовсе не было искалечено. Оно осталось совершенно нетронутым и выглядит таким же, как при жизни. Невероятная пропасть лет, конечно, иссушила и исказила лицо, но в остальном может показаться, что перед вами тело очень старого, только что умершего человека, еще не успевшее разложиться. Кожистые веки плотно закрывают глазницы, и если приподнять их, под ними, я уверен, обнаружатся сохранившиеся в целости глазные яблоки.

Говорю вам, открытие эпохальное и опровергающее все предвзятые идеи! Если бы в эту иссохшую мумию можно было каким-то образом вдохнуть жизнь, она смогла бы говорить, ходить, дышать, как любой из нас; ибо, как я упоминал, все части тела нетронуты, словно этот человек умер вчера. Вам наверняка известен обычный процесс — изъятие кишечника и так далее — посредством которого тела умерших превращали в мумии. Но с этим телом подобные операции не производились. Чего только не отдали бы мои коллеги за такую находку! Все египтологи умрут от чистейшей зависти! Уже были попытки украсть мумию — да что там, многие исследователи, мечтающие о ней, с радостью вырезали бы мне сердце!

— Думаю, вы переоцениваете ваше открытие и недоце-ниваете моральные устои ваших коллег, — выпалил Гордон.

Сэр Томас презрительно усмехнулся.

— Это стая стервятников, сэр, — воскликнул он с диким смехом. — Волки! Шакалы! Они рыщут вокруг и хотят похитить заслуги у того, кто лучше их! Обыкновенные миряне даже не представляют, какое соперничество царит в высших классах научного сообщества. Там, господа, каждый за себя, каждый стремится пожать лавры, и к дьяволу слабого. Пока что я более чем успешно отражал все атаки.

— Даже допуская, что это правда, — возразил Гордон, — в свете ваших собственных действий вы едва ли располагаете правом осуждать тактику соперников.

Сэр Томас взглянул на своего неизменно откровенного друга с такой яростью, будто готов был, как мне на секунду показалось, наброситься на него с кулаками. Затем настроение египтолога изменилось, и он громко, с издевкой расхохотался.

— Без сомнения, вы до сих пор вспоминаете случай с Густавом фон Хонманом. Со времен этого злополучного инцидента я повсюду подвергаюсь жестокой критике. Мне, уверяю вас, абсолютно все равно. Я никогда не искал одобрения толпы и не обращаю внимания на ее обвинения. Фон Хонман был глупцом и получил по заслугам. Как вы знаете, мы оба искали исчезнувший город Гомар, открытие которого так много дало научному миру. Я позаботился о том, чтобы в руки его попала фальшивая карта и он отправился впустую бороздить джунгли Центральной Африки.

— Вы буквально послали его на смерть, — уточнил Гордон. — Согласен, в фон Хонмане было что-то звериное, но вы совершили мерзкий поступок, Кэмерон. Вы знали, что он никак не сможет избежать смерти от руки диких племен, обитающих в землях, куда вы направили его.