∙ Глава 11 ∙ Итан

— Просто Итан, — говорю я, убирая мобильник в карман вне себя от того, что она посмела до него дотронуться. Если бы я не наблюдал за ней, она бы его уже прикарманила? Резкий укус совести подсказывает мне, что я ошибаюсь на ее счёт, но я ничего не могу с собой поделать.

У нее была возможность сказать мне правду, признавшись в содеянном, но она решила промолчать. Из двух обманов (воровство и пол) она призналась только в одном, только вот заявление, что она – женщина, не очень-то ошеломляет. Любой зрячий человек уже это знал. Если бы она продолжала притворяться, то выглядела бы глупо.

Впрочем, она действительно вжилась в роль. На ней обвисшие джинсы, а рубашка скорее моего размера. И она по-прежнему мучается в нелепых рабочих ботинках, которые напоминают туфли клоуна.

Но её красота настолько очевидна, что её не уменьшит никакая бейсболка. Соблазнительные изгибы девушки определяются даже под мешковатой одеждой, а пухлые губы такие же заманчивые, как и месяц назад.

— Хорошо. — Она встает прямее. — Итан, что именно я должна буду делать?

По правде говоря, мне не нужен ассистент. У меня никогда его не было. Я в состоянии самостоятельно отвечать на звонки и читать электронные письма. Я великолепно наливаю кофе в кружку и забираю свой обед из столовой. Мне не нужно, чтобы кто-то отирался в моем личном пространстве, но я не знаю, что еще с ней делать. Следует просто уволить ее и покончить с этим, но не могу. Я видел ее на грани отчаяния несколько минут назад, когда она подумала, что я выгоняю ее. Выглядело так, будто она вот-вот заплачет, что вполне логично. Если ее вынудят уйти, то все ее планы полетят в тартарары – планы, которые мне все еще предстоит выяснить.

И все же, если я собираюсь приглядывать за ней, я не могу допустить ее нахождения на стройплощадке. Это даже вопрос безопасности. Остальной персонал имел какой-никакой опыт в строительстве, но не она.

Следовательно, она будет работать непосредственно на меня.

Просто... Где-нибудь в другом месте.

— Передай эту записку Роберту, а потом убедись, что у него есть всё, в чём он нуждается.

Она в замешательстве хмурится. Я только что заявил, что она будет работать на меня, и сам отсылаю ее.

Тем не менее, Тейлор без единого слова берет записку и слишком быстро справляется со своей задачей. Увы, Роберту сейчас не нужна ее помощь, поэтому максимум минут через десять она снова появляется в трейлере и пялиться на меня своими большими карими глазами.

— Что бы ты хотел, чтобы я ещё сделала? — спрашивает она тоном, полным желания угодить.

Я бы хотел, чтобы она оставила меня в покое, но, думаю, это не вариант.

— Ты когда-нибудь работала ассистентом?

— Нет. — Она качает головой, прежде чем слегка улыбнуться. — Но если честно... меня наняли строителем. — Когда становится ясно, что я не собираюсь принимать участия в ее подшучиваниях, она меняет тон. — Мистер Стоун, я быстро учусь и хотела бы быть полезной, так что, может быть, если бы вы уделили мне чуточку времени или дали список задач, которые бы хотели, чтобы я выполняла…

Задачи? О, у меня их много. Я хочу, чтобы она перестала называть меня «мистером Стоуном». Хочу, чтобы она перестала носить эту нелепую одежду. Хочу, чтобы она прояснила для чего на самом деле здесь.

Кроме этого, у меня нет для нее никаких дел, и я не вижу причин чему-то ее учить, потому что она не задержится здесь надолго, так что тратить на нее свое время было бы неразумным.

Поэтому я занимаю ее унизительными просьбами, которые держат ее подальше от меня. Я приказываю пополнить мой кофе, сделать заметки, почистить мои грязные со вчерашнего дня ботинки, принести обед, вынести мусор...

Каждый раз, когда я заставляю её сделать что-то еще более позорное, я ожидаю, что она презрительно на меня посмотрит или хотя бы пожалуется, но она выполняет все быстро и терпеливо, после чего жаждет новых заданий.

Будучи раздраженным от этого, я, наконец, отпускаю ее на остаток дня, а ночью держусь подальше от домика до темноты, работая в трейлере и пытаясь отогнать мысли о ней. К домику я подхожу уже глубокой ночью, и меня овевает ее цветочный аромат. Я останавливаюсь на пороге, размышляя, стоит ли заходить внутрь. Потом вижу, что она спит на койке, такая сладкая и покорная, а темные ресницы веером рассыпаются по щекам.

Ухающая сова отвлекает меня от тщательного изучения. Я врываюсь в ванную, чтобы принять душ, еще более разгневанный, чем несколько секунд назад.

Утром она уходит еще до того, как я просыпаюсь. Похоже, никто из нас не горит желанием пообщаться в тесной комнате. Я рад.

Среда и четверг проходят по той же схеме. Я отсылаю ее чем-нибудь заниматься, что позволяет увеличить расстояние между нами, но мое вдохновение быстро иссякает. У меня не так уж много пар ботинок, нет груды мусора, не говоря уже о том, что мне есть чем заняться. Я не могу целый день сидеть и придумывать для нее случайные задания. В четверг днем у меня проходит онлайн-конференция с партнерами, поэтому я велю её сидеть снаружи до окончания. И... она и делает. Тейлор сидит на верхней ступеньке, подперев подбородок руками, и наблюдает за сносом.

Это нервирует.

Это разрушает весь мой мстительный план. Маленькая часть меня, которая хотела отомстить, быстро теряет запал. Огонь, вспыхнувший от ее вида в очереди в надежде быть нанятой в качестве члена моей команды, превращается в пепел. Очевидно, я и наполовину не такой мудак, каким себя считал.

Это раздражает.

Может сейчас она играет роль милого котенка, но месяц назад она была далеко не невинной овечкой. В баре у нее был план. Она соблазнила меня. Она забрала мой бумажник и украла деньги. Это не была случайностью.

Мне было бы намного проще покончить со всем этим, если бы она просто снова показала истинную натуру. Я хочу, чтобы в моем офисе что-то пропало. Хочу, чтобы один из парней сообщил о краже в бараках. В течение последних нескольких дней у нее было много свободного времени, так что при желании она давно могла переключиться на роль воришки.

И все же к полудню пятницы она все еще послушный котенок, так что у меня не остаётся выбора. Я не собираюсь играть в эти игры на следующей неделе. Не буду ходить на цыпочках по домику и посылать ее с дурацкими поручениями только для того, чтобы заманить в ловушку.

В конце дня будет выдача зарплаты.

Я подписываю ее чек и добавляю небольшую заметку: «Теперь мы квиты».

* * *

Меня нисколько не удивляет топот на ступеньках трейлера в тот день. Мгновение спустя дверь распахивается. О да, вот котенок и исчез. Теперь Тейлор кипит от ярости, швыряя в меня записку. К сожалею, она мучительно медленно, словно перышко, опускается на пол, что еще сильнее ее злит. С рычанием девушка поднимает ее и бросается к моему столу, шлепая ладонью по новой зарисовке проекта Стивена. Бумага сминается под ее рукой.

— Ты все это время знал, кто я?! — спрашивает она, пока из ее ушей валит пар.

Я с удивительным спокойствием откидываюсь на спинку стула, когда она, наконец, перестает притворяться. Именно такую борьбу я ждал вместе с правдой, которую жажду услышать.

— Ты спрашиваешь, помню ли я, как ты соблазнила меня в том баре и обокрала? — уточняю обманчиво скучающим тоном. — Да.

Ее глаза расширяются, и она отступает назад. Спустя мгновения я понимаю, что она в шоке.

В шоке?!

Что, черт возьми, ее так удивляет? Возможно, она и могла изумиться этому раньше, но у нее не должно быть никаких сомнений после того, как она открыла чек и увидела в нем сумму меньше положенной на восемьсот долларов. Я уверен, что она удивлена обнаружить, что увозит домой только жалкие 45,32 доллара, но она должна быть благодарной, что я оставил ей хотя бы это. Меня так и подмывало отправить ее домой ни с чем.

— Что значит «обокрала»? — осторожно спрашивает она.

Вот те раз! Я-то думал, что мы покончили с этой игрой. Мы играли в неё всю неделю, и она давно потеряла свою привлекательность.

— У тебя амнезия? Или ты прикидываешься дурочкой?

Тейлор практически рычит, а ее высокие скулы вспыхивают от гнева. Похоже, она готова меня придушить. Интересно, как ей удавалось всю неделю притворяться самой невинностью?

— Отлично. Поскольку ты, очевидно, проделывала один и тот же трюк так много раз, что уже не можешь в них разобраться, я немного напомню тебе тот вечер. В прошлом месяце мы с моими партнёрами по бизнесу остановились в Оук Дейле на ночь и решили пропустить по стаканчику в баре неподалёку от нашего мотеля. Ты тоже там была.

Слушая, она моргает, и ее гнев уступает место другой, непонятной мне эмоции.

— Когда мои партнеры ушли, я остался, переживая о грустной девушке в баре. Ты посмотрела на меня через плечо с явным намеком. Ты хотела, чтобы я пошел за тобой в уборную. — Румянец с ее щек распространяется по всей ее шее. — И, конечно, я так и сделал. Тебе было очень легко заставить меня есть из твоей ладони?

Воспоминания о той ночи слишком сильны, чтобы от них было легко избавиться – страстные поцелуи, нетерпеливые руки, взрывоопасная химия. Она, должно быть, тоже ее вспомнила, потому что качает головой и делает шаг назад.

— Целоваться с мужчиной в уборной – не преступление.

— А воровать его деньги – преступление.

У нее отвисает челюсть.

— Я не брала денег!

Она сказала это настолько убедительно, что я практически ей верю.

— Судя по всему, ты много тренировалась. Это звучало почти правдоподобно.

— Это и должно звучать правдоподобно! Потому что это правда! — всхлипывает она, вскидывая руки в знак поражения, затем принимается расхаживать перед моим столом, сжимая кулаки.

— Когда я пошел за тобой в уборную, бумажник был со мной, — сухо замечаю я.

— Да! — раздраженно восклицает она. — Ладно, я взяла твой бумажник, но...

— После того, как ты соблазнила меня.

— Никого я не соблазняла!

— А что же тогда это было? — интересуюсь я, вставая и обходя стол. Бесит, что она на меня сейчас не смотрит. Бесит, что она тут расхаживает. Я хочу, чтобы во время очередной лжи она смотрела мне в глаза. Я хочу раз и навсегда увидеть ее настоящую сущность. — Это было спектаклем? Способом отвлечь меня ради твоей истинной цели?