Не хочется портить всеобщий веселый настрой, но и врать не хочу. Если они поймут убожество лагеря в настоящий момент, сомневаюсь, что захотят туда приехать.

— Сейчас там нет ничего великолепного или роскошного. Лагерь старый, жить пока негде. Рабочие заняли все старые бараки.

— Так мы разобьем палатки! — радостно отвечает Айла.

Ребята соглашаются. Камилла морщит нос от этой мысли, что только больше возбуждает Айлу.

— Там же есть озеро? Поплаваем?

Мы брали пробы воды во время тестирования почвы просто, чтобы выяснить уровень загрязненности. Оказалось, что благодаря подземным источникам озеро намного чище воды, идущей из крана большинства людей.

— Плавать можно, но холодно.

И это никого не смущает. Бесполезно.

Всем хочется туда попасть, кроме, разве что, Камиллы. Никто не возражает против праздников без удобств в чаще леса.

* * *

Оставшиеся выходные протекают со скоростью улитки. Если честно, я вообще не уверен, что время движется в правильном направлении. Переговоры в субботу длятся несколько часов, где я сидел, погруженный в мысли, учитывая, что проект весьма прост и базируется в Остине. За последние пять лет я занимался десятком подобных. После этого я немного поработал, посетил спортзал, отклонил приглашение пропустить по стаканчику с Камиллой и тушил каждую неправильную мысль о Тейлор, словно фитиль свечи пальцами.

Правда это не всегда срабатывает. Пламя все еще мерцает, так что каждую свободную минуту я занимаюсь внутренними разглагольствованиями, обдумывая, не вернуться ли мне в лагерь пораньше. И практически это делаю. Собираю вещи в субботу днем, но прежде чем выйти за дверь ловлю себя на мысли.

Что, черт возьми, я творю?

Мне незачем возвращаться в лагерь так рано, разве что повидаться с Тейлор. О, конечно, я всеми силами пытаюсь прикрыться другими мотивами, например, желанием подготовиться к рабочей неделе или убедиться, что ассистентка последовала моему приказу. Тем не менее, факт очевиден и прост, хоть с ним и трудно смириться: я просто хочу увидеть ее, хочу вернуться в «Розовый домик».

Само собой, меня это бесит, поэтому я разворачиваюсь и заставляю себя оставаться в Остине даже дольше, чем планировал. И для этого присоединяюсь к родителям и Айле за ужином вечером воскресенья.

Я дергаю коленом под столом и каждые пять минут поглядываю на часы. Сумка уже ждет меня в машине. Бак заполнен топливом. Прямо отсюда я собираюсь в лагерь.

— Ощущение, что у тебя в голове много всего, — замечает мама, кивая на нетронутый десерт передо мной. Мой любимый: теплый яблочный пирог с шариком подтаявшего мороженого. А я его даже не попробовал!

Айла улыбается через весь стол. За эти дни я ни разу не упоминал при ней Тейлор, но сестра слишком хорошо меня знает.

Я сужаю глаза, а она злорадствует, накладывая себя огромный кусок пирога.

Интересно, еще не поздно отдать её в детский дом? Кажется, неплохо быть единственным ребенком в семье.

После ужина мы с Айлой вместе идем к машинам. Я жажду тишину, но у сестры другие планы.

— В уикенд ты действительно круто постарался. Я все ждала, что ты сорвешься на меня за тот разговор с твоей ассистенткой. Как там ее звали? Ты не упоминал.

— Я забыл.

Она хихикает.

— В общем, я признаю поражение. Я зря пыталась найти чувства там, где их нет. Очевидно же, что ты не хочешь иметь с этой девушкой ничего общего.

Я хмурюсь и поворачиваюсь к Айле лицом, когда мы подходим к моему пикапу. Понимаю, что не стоит ступать на этот путь, но все же спрашиваю:

— Почему ты так думаешь?

— Ну, только так я могу объяснить, почему ты бездельничаешь вместо того, чтобы ехать в лагерь. Она настолько отвратительна? У нее характер как у Камиллы? Если так, то я нисколько не виню тебя за то, что ты избегаешь ее.

Ни то, ни другое.

Она так прекрасна, что у меня появляется искушение стать поэтом, чтобы воспевать ее красоту. Скорее всего, я буду нищим поэтом. Розы красные, а фиалки нет, но это не важно, давай посидим где-нибудь тет-а-тет. И она настолько очаровательна, настолько энергична, что, как бы мне ни хотелось презирать ее, я не в силах это делать.

Айла изучает меня, прижав голову к плечу. Своим долгим молчанием она дает понять, что на счет всего этого думает.

Не проронив ни слова, я открываю дверь пикапа и, вместо того, чтобы направиться на стройку, еду домой. Это не просто проверка моей силы воли, это еще и способ снова себе доказать, что я совсем не тороплюсь к Тейлор.

Переночевав дома, отправляюсь в лагерь только на рассвете и добираюсь до места к началу рабочего дня.

Когда Тейлор входит в трейлер с чашкой кофе для меня, я сразу понимаю, что за наш пятничный спор я еще не прощён. Ее поразительные черты застыли в холодной отчужденности, подбородок поднят, плечи расправлены. Она ставит кружку, смотря в точку над моей головой, а затем делает реверанс (реверанс!), прежде чем вежливо напомнить, что если мне еще что-то понадобиться, то она будет счастлива «повиноваться», делая акцент на этом слове.

Я жду, пока она выйдет, прежде чем поддаться желанию рассмеяться.

Клянусь, к завершению проекта я поседею.