Непроглядная чернота знакомой с детства, уютно низкой арки дома нoмер пять по улице Боровой вдруг показалась ему cтранно пугающей. Пo спине пробежал липкий холодок страха, рубаха под курткой сразу взмокла, а сердце громко заколотилось, будто предупреждая о чем-то. И словно в ответ, из кромешного мрака донеся громкий дребезжащий звук, будто кто-то невидимый неловко задел пустую консервную банку.
Парень нерешительно остановился и вперил туда подслеповатый взгляд. Что ещё за шутки? Напугать, что ли, его решили?
Жутковатая темень впереди странно шевельнулась, а звук повторился. Немного ближе, чем в первый раз.
– Кто здесь? - его голос непроизвольно дрогнул и вдруг охрип.
Тишина.
Он нервно облизнул пересохшие губы. Дорога к дому была одна, раньше любили стрoить такие вот дворы-колодцы с единственным узким проходом внутрь. Но что-то сегодня ему совсем не хотелось туда заходить. Очень-очень не хотелось. Парень оглянулся. Что ж теперь? Стоять, как дурак, снаружи? До самого утра? Да его потом все соседи засмеют! Вовек не отмоешься! Даже бабки у подъезда станут потешаться, не то, что друзья-приятели! Сраму-то будет!
Он все-таки заставил себя сделать неуверенный шаг. Потом ещё один, хотя сердце просто зашлось в бешеном галопе, а в висках предательски застучало. Восемь шагов... пять... три...
Арка неожиданно отозвалась почти живым урчанием и едва слышным шипением, в котором послышались отчетливые радостные нотки. Тьма снова как-то нехорошо шевельнулась, в ней промелькнуло чье-то странно белесое тело с непропорционально длинными руками. Раздался уже знакомый скрежет, и накаченный адреналином мозг услужливо предоставил красочную картинку: вот точно так же царапают по каменной кладке, высекая искры и мелкую крошку, стальные когти всяких там геймерских монстров, на которых так падко воображение молодежи.
Затем во тьме что-то тускло блеснуло, а на уровне глаз загорелись два кроваво красных уголька. И тут нервы все-таки не выдержали: парень издал странный горловой звук, шарахнулся прочь, выставляя перед собой правую руку и инстинктивно закрывая лицо. Но поздно: тьма уже ожила и сама бросилась навстречу. Его сильно ударило в грудь, опрокинуло навзничь. Ρазбитые очки улетели куда-то в сторону. Предплечье мгновенно пронзила острая боль, на лицо брызнула горячим, в беззащитное горло жадно впились чьи-то сильные пальцы, а затем и зубы...
Предрассветную тишину нарушил жуткий крик, тут же оборвавшийся затихающим бульканьем, негромко хрустнула шея, и молодой человек обмяк, выронив из левой руки кожаную барсетку. Он даже не понял, что случилось. Не почувствовал, как чьи-то лапы жадно рвут его тело, не услышал довольного урчания над ухом. Он просто не успел ничего сделать, а потoм стало слишком поздно: коварная тьма накрыла его с головой.
Юноша с невыразимым укором уставился на темные провалы выбитых окон, в которых жадно сверкнули ещё несколько пар багровых угольков, и умер.