Глава 2

Через минуты две после ухода тетушки протяжно заскрипели несмазанные дверные петли. Раздражающий звук вырвал меня из терзающих сердце мыслей, заставив устремить взгляд на вошедшую в комнату Берту.

— Ты как? — взволнованно прошептала подруга, присаживаясь по другую сторону стола.

— Хотелось бы лучше, — судорожно вздохнула я и понуро опустила голову.

В душу закрались подозрения, что мой разговор с Аурелией стал достоянием ее ушей. Конечно, подслушивать неприлично, но это значительно облегчило мое положение — хоть не придется ничего пересказывать. Попросту может не хватить сил. А если и хватит, то все может закончиться нескончаемым потоком слез или же разрушающей волной только унявшейся ярости.

Соседка пыталась заглянуть мне в глаза, а я продолжала сидеть, обхватив уже подостышую чашку с кофе, которая по-прежнему была полной. В ней не уменьшилось содержимого даже на один крохотный глоток.

— Сговорились они все что ли против меня? — мой голос надломился и походил на воронье карканье.

Подруга вскочила со стула и заметалась по комнате, посылая в адрес моей родственницы гневные высказывания:

— Я была лучшего мнения о твоей тетке. Да чтоб у нее хвост вырос! И линька не заканчивалась никогда! Какое она имеет право указывать тебе, с кем встречаться?!

Мне же ничего не оставалось, кроме как наблюдать за ее мельтешением. С каждой минутой на душе становилось все хуже. Захотелось забыться, хоть на пару мгновений. Я прекрасно понимала, что напиться — не выход. Однако, казалось, что еще немного — и от безысходности ситуации в перемешку с предательством Аурелии сорвет крышу.

— Слушай, у тебя сурия есть? — мой вопрос заставил ее остановиться.

— Эми… — округлив глаза, вымолвила Берта, а затем махнула рукой и вылетела из комнаты. Впрочем, вернулась она буквально через пару минут с бутылкой этой коричневой гадости в руках. — С чаем или так?

— Так, — отозвалась я.

Подруга лишь кивнула и достала две кружки. Сперва она собиралась отмерять сурию десертной ложкой, но, немного подумав, отложила ее в сторону и налила на глаз.

Это стало началом незабываемого вечера. Выпив две порции исцеляющей душу жидкости, я начала горько рыдать, но после третьей внутри стало тепло и приятно. А главное, так легко.

— А давай нашу любимую? — предложила я подруге, улыбающейся во все тридцать два зуба. Неужели и у меня такая же глупая улыбка?

— А давай! — как-то быстро согласилась Берта, которой медведь наступил на ухо.

После этого наше «лай-лай» было слышно не только в общежитии, но и по всей округе. Как только раздались первые настойчивые стуки в дверь и сердитые выкрики прекратить это безобразие, я пожелала (явно не на трезвую голову) незваному гостю отправиться в дальнее путешествие и, желательно, заблудиться в каком-нибудь темном лесу. Вот кто меня тянул за язык? Почему было не придержать его за зубами и не внять требованиям? Вместо этого я наложила на дверь запирающие заклинания и еще громче запела.

Затем у нас начались танцы… Мы рисовались одна перед другой, заливаясь при этом хохотом. В какой-то момент, когда уже изрядно разошлись, Берта прокричала:

— Смотри, как я могу!

Она сбросила обувь и ловко запрыгнула на стол, даже не покачнувшись, и продолжила во всю глотку орать песню. Подруга кружилась и задирала поочередно то одну ногу, то другую, умудряясь при этом еще и делать взмахи юбкой.

Мне также не терпелось показать свои умения, поэтому, едва она закончила танец, на стол забралась уже я. Правда, не так грациозно, как это сделала подруга.

— Смотри, как надо! — взбрело мне в голову похвастаться.

Не знаю, насколько у меня хорошо получалось, но я отчаянно пыталась скопировать отложившиеся в памяти движения Берты. Она смеялась, хватаясь за живот, пока я вытанцовывала на небольшой деревянной поверхности, оказавшейся на удивление прочной. Но всему веселью когда-то приходит конец. В какой-то миг моя нога ступила в пустоту, и я начала падать, отчаянно пытаясь ухватиться руками за воздух. Подруга издала истошный вопль. Вместо того, чтобы броситься ловить меня, она таращилась во все глаза, приложив ладони ко рту. Я приготовилась к боли. Однако мой полет уж что-то слишком быстро закончился.

Приземлилась я, как оказалось, не на пол, а на руки нашего… узурпатора. И какая нелегкая его к нам занесла? Да еще и явно не попутным ветром. Не уж-то кто-то пожаловался на нас? Мы же вроде не сильно буянили? Или сильно? Ну, повесились немного… С кем не бывает? Особенно, когда на душе так тошно, что хочется волком выть.

Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, тем временем как он прижимал меня к себе. Не знаю, что Винсент увидел в моих, но в его плескалось расплавленное золото. И это не предвещало ничего хорошего. Ректор был вне себя от злости. Может, отвлекла от каких-то личных дел? Или вырвала из объятий тетушки? Мысль о том, что досадила таким образом своей родственнице, заставила меня широко улыбнуться, чем вызвала у мужчины секундное замешательство.

— Что здесь творится? — грозно спросил Винсент, как только поставил меня на пол.

Берта, осознав, что сейчас нам мало не покажется, рванула к двери, но запирающие заклинания высшего порядка не позволили ей сбежать. Она неустанно дергала за ручку, словно не осознавала, что это ничего уже не изменит. Ни ей, ни мне не избежать расправы.

Винсент одним взмахом руки снес все заклинания, и подруга выскочила в коридор, забыв даже закрыть за собой дверь. А не последовать ли мне ее примеру? Я только сделала шаг в сторону выхода, как раздался сердитый голос Винсента:

— Ты куда это собралась? А ну-ка стоять!

Пришлось подчиниться его приказу и остановиться на месте. Но поднять на него глаза так и не решилась. Как-то не привыкла я видеть Винсента в серых домашних брюках и белой майке с V-образным воротом, подчеркивающим сильные плечи, мускулистую грудь и плоский живот. Его тело, казалось, было без малейшего изъяна. Так, Эми, пить надо меньше, не мерещилось бы тебе сейчас невесть что! Это же Веня! Старый добрый Веня! Ладно, не старый и не очень-то порой добрый, но Веня!

Ректор подошел к двери и закрыл ее, а затем в комнате стало неестественно тихо. Значит, воспользовался пологом тишины. Он долго смотрел на меня, прежде чем заговорил:

— Куда запропастилась прилежная адептка, неукоснительно соблюдавшая установленные правила? — мягкий бархатистый голос заставил меня все-таки взглянуть на Винсента. — Опять взялась за старое?

— Не опять, а снова. И никак нет… Венечка, — добавила я, чуть помедлив, и глупо захихикала, однако уже через мгновение затихла, поскольку осознала насколько по-идиотски себя повела.

Интересно, а помимо издевательства ничего получше не могло прийти мне в голову?! Ох, Эми, нарываешься! Вдобавок ко нравоучительному внутреннему голосу в душе зашевелилась и совесть. Зачем я так сказала, сама не знала, ведь не хотела причинять ему боли. Раньше да, но не теперь. Ведь мы столько всего пережили вместе.

Ректор скривился, когда услышал подобное к себе обращение, но не удостоил мое высказывание ни замечанием, ни предупреждением. Что это с ним? Язык проглотил, что ли? Молодой мужчина скользил по моему лицу пристальным взглядом, словно видел впервые. Одна минута сменилась другой, однако он продолжал молчать, заставляя меня нервничать. За маской отчужденности невозможно было разобрать, о чем он думал. Благо расплавленное золото в глазах почти исчезло. В какой-то момент Винсент с тяжелым вздохом вымолвил:

— Ненадолго же твоей выдержки хватило. И так целый год тебя было не слышно и не видно. Я даже поверил, что ты исправилась. Вот и что мне теперь с тобой делать?

— Понять, простить и отпустить, — решительно заявила в ответ и ощутила, как румянец стыда заливает щеки.

Наверное, я совсем страх потеряла. Да за такое другой бы уже давно схлопотал, зная его нрав. Выдержке лорда Эванса следовало позавидовать.

— Ну уж нет! Все общежитие на уши подняла, а сейчас еще и хочешь отвертеться? — в голосе ректора прозвучало неподдельное удивление.

— Упс! — только и сказала я, оглядывая его с ног до головы. Не мог одеться что ли иначе? Мои глаза то и дело останавливались на загорелом участке кожи, не скрывавший столь соблазнительный вырез майки.

— Что значит «упс»? — растерялся на мгновение Винсент.

Может, воспользоваться его замешательством и сделать шаг назад? Глупо. От проницательных глаз ректора не укроется мое странное поведение и вызовет вопросы, на которые я не могла дать ответов, поскольку и сама не понимала, что происходит. Скорее всего, всему виной побочное действие сурии. Точно! А что еще? Однако в груди зародилось волнение. Во избежание очередного неразумного поступка следовало вести себя крайне осмотрительно, контролировать слова, слетающие с губ и надеяться, что Винсент с минуты на минуту покинет комнату.

— Так вышло, — потупила взгляд и нещадно затеребила домашнее платье пальцами, пытаясь скрыть охватившую их дрожь.

— Назначаю вам, адептка Стерн, отработку, — официальным тоном проговорил молодой мужчина.

— Как скажете, лорд Эванс, — без колебаний согласилась с ректором.

— И даже не станешь оспаривать мое решение? — спросил Винсент после затянувшегосся молчания, словно не поверил в услышанное.

— Нет, — отрицательно покачала головой, продолжая разглядывать свои ноги.

Веня, да поторопись же ты! Говори уже, сколько мне придется расставлять книги, только оставь поскорее душеньку в покое.

— Мда, — протянул мужчина, видимо, озадаченный моей покорностью. — Что ж! Насколько помню, самым действенным для тебя наказанием было мое присутствие. Да и по печеньицам твоим соскучился…

— А как же библиотека?! — изумленно воскликнула, проследив за ходом его мыслей.