Имя «Купала» восходит к глаголу «кипеть, вскипать» (в том числе и в значении «страстно желать») и связывает это божество с производительными силами природы, горячим солнцем — источником жизни. Празднуется Купала в те дни, когда цветение природы достигает пика. Однако «совпадение» с днем, посвященным памяти Иоанна Крестителя, придало празднику новый смысл, «Купала» стали возводить к слову «купаться», погружаться в воду. Таким образом, в ночь на Ивана Купалу в поздние времена славяне поклонялись сразу двум производительным силам «срединного мира» — огню и воде.

Главное обрядовое действо ночи — прыжки через костры. Считалось, что чем выше прыгают участники праздника, тем выше уродится хлеб. Кроме того, это помогало отгонять нечистую силу и очищало самих прыгунов.

На связь Купалы с солнечным культом указывает обычай устанавливать на высоком шесте большие старые колеса с прикрепленными к ним пучками соломы. Ночью эти колеса поджигали. Пылающее колесо — это, несомненно, символ солнца. Тот же смысл имеет обычай скатывать со склонов холма горящие бочки. Ритуальные действия должны заставить солнце светить ярче, и на утро после «купальской ночи», как верили славяне, солнце «играло» на небе, «купалось», плясало.

Еще одно свойство Купалы — давать травам особую силу. В 1505 году игумен одного из псковских монастырей сообщал князю Дмитрию Ростовскому, что «жены-чаровницы» в эту ночь в полях, лугах и дубравах собирают травы и корни «с приговоры сатанинскими» «на пагубу человекам и скотам». Именно в купальскую ночь счастливчик может отыскать волшебный цветок папоротника.

Предположительно, у славян так и не сложился единый, более-менее цельный пантеон. Славянские боги не связаны родственными узами. Не выработан сколько-нибудь развитой набор сюжетов о взаимоотношениях богов между собой и людьми — то, что составляет основу мифологии.

Известны два центра, где складывались эти «пантеоны»: южные земли во главе с Киевом и северные во главе с Новгородом. Функции богов часто смешивались, одна и та же приписывалась нескольким божествам.

В любом случае, славянская мифология существовала исключительно в форме устных преданий, о чем в свое время писал Михаил Васильевич Ломоносов: «Мы бы имели много басней, как греки, если бы науки в идолопоклонстве у славян были».

В восемнадцатом веке ученым казалось, что все национальные (то есть языческие — «народные») мифологии должны быть похожи на древнегреческую или, на худой конец, римскую. Это был век классицизма, ориентированный на античную модель мира, и для всех богов старательно подыскивался свой античный аналог. Ломоносов, например, пытался создать таблицу соответствий: Юпитер — Перун, Юнона — Коляда, Нептун — Царь морской, Тритон — Чуда морские, Венера — Лада, Купидон — Леля, Церера — Полудница…

Совершенно очевидно, что славянская мифология устроена совершенно иначе, нежели греческая. Но вот как конкретно — это можно только предполагать.

Полноценная письменность стала распространяться на Руси только в связи с принятием христианства. В отличие от кельтских монахов, которые с интересом записывали древние предания, славянские летописцы практически не интересовались языческой мифологией. Мы не располагаем ни одним древнерусским текстом с подробным описанием мифов.

Определенно, за каждым божеством закреплялись некие функции: одни боги повелевали природными явлениями, другие покровительствовали хозяйственной и социальной деятельности людей, третьи помогали в войнах.

Имена богов известны по многим источникам. Они почти везде одинаковы: это Перун, Хорс, Симаргл, Сварожич, Волос, Мокошь, Род, Рожаницы; упоминаются еще «вилы».

Николай Костомаров пытается объединить славянские божества, носящие разные имена и имеющие разные центры поклонения, в некое единое божество света.

«Некогда царствовал на земле Сварог (отец света), — пишет он, — научил человека искусству ковать и брачным связям, потом царствовал сын его Даждь-бог, еже нарицается солнце… Дитмар Мерзебургский говорит, что в городе Радегасте (Ретре) у полабских славян был храм с деревянными изображениями божеств, из которых выше всех был Сварожичь. Зная, что Сварог есть свет и отец Даждь-бога, также света, солнца, нетрудно увидеть, что Даждь-бог и Сварожичь лицо одно и то же. Храм его, говорит Дитмар, построенный из дерева, поддерживается в основании рогами животных, стены исписаны различными изображениями богов и богинь; в храме стояли боги, исчерченные таинственными письменами, страшно убранные в шишаки со щитами; посреди всех стоял Сварожичь, почитаемый больше всех язычниками, которые сносили в храм свои знамена…»

Таким образом, Сварожичь (он же Даждь-бог) предстает сыном Сварога, богом света, солнца, а также воинской силы и славы, «дружинным богом». Костомаров, по старому обыкновению, восходящему еще ко временам классицизма, пытается найти для столь живописно изображенного им Сварожича аналог в античной мифологии — и находит его: это Аполлон, бог солнца и одновременно с тем бог-губитель, бог-воитель, изображавшийся с луком. Однако стоит вспомнить о том, что Аполлон никоим образом не являлся «дружинным богом»: его функция лучника заключалась в том, чтобы нести людям внезапную смерть. Если молодой, внешне здоровый человек неожиданно умирал без всякой видимой причины (как умерли, например, дети Ниобеи), то его смерть приписывали невидимой стреле Аполлона. Сварожичь явно не занимался подобными делами.

Храм в Ретре описывает и Адам Бременский в своей церковной истории. Адам называет тамошнего идола Радегастом (у Дитмара это название собственно города). «Град, где был храм, имел девять ворот и окружен был озером, через которое проходили по мосту те, кому надлежало туда идти для жертвоприношений и гаданий. То же говорит Гельмольд, прибавляя, что Радегаст был верховным божеством… О наружном виде Радегаста Адам Бременский говорит, что идол был золотой, а ложе у него пурпурное. Конечно, это преувеличение: вероятно, идол был позолоченный. Подробное описание Радегаста оставила нам хроника саксонская. На голове у него сидел орел с распростертыми крыльями, а на груди была черная бычья голова, изображенная на щите: этот щит идол держал правой рукой, а левой он имел секиру с двумя остриями».

Еще одно волнующее воображение современных неоязычников божество, описанное у Костомарова, — это Свентовит с острова Рюген, где ему поклонялись в загадочном городе (или замке) Аркона: «На меловом утесе северо-восточного рюгенского мыса стоял укрепленный, но незначительный по пространству замок Аркона, служивший для отправления богослужения и для укрытия жителей во время неприятельских набегов. Посреди града была площадь; на ней стояло деревянное здание, в котором находился идол Свентовита. Внешний вход в это здание был аркообразный, и карнизы украшены рисунками грубой работы. Храм разделялся на две части: посреди здания находилось отделение на четырех колоннах; вместо стен ему служили висячие покровы… Там-то стоял идол Свентовита, превосходивший огромностью всякий рост человеческий, с четырьмя головами и четырьмя шеями, с двух сторон представлялись две спины и две груди; борода у идола была тщательно прибрана, волосы острижены, так что художник подражал прическе рюгенцев.

В одной руке идол держал рог для вина, который жрец… наполнял ежегодно в назначенный день вином… Левую руку он держал согнувши — по известиям другим, он держал в ней лук… Ноги его стояли на голой земле, и подошвы входили в землю. Подле идола находились его принадлежности: седло, узда и замечательный огромный меч…»

Световиту приносили дары «разного рода» — монеты, ткани, драгоценности. Все это хранилось в Арконском храме. Кроме того, там жил особый священный конь (конь — животное, связанное с солярным, то есть солнечным культом). Предполагалось, что на этом коне ездит сам Свентовит.

Другие авторы описывают аналогичного идола и называют его «Родом» — покровителем всего рода славянского. Одни исследователи считают Рода творцом вселенной, безличным божеством, «матерью и отцом всего сущего». В девятнадцатом веке фольклористы, напротив, описывали Рода как божество домашнего очага, чуть ли не «домового». Так, А.Н.Веселовский писал: «Род — производитель, совокупность мужских членов племени, сообща владеющих рожаницами, матерями нового поколения».