Как принято говорить на флоте, противник давал все новые и новые вводные задачи, используя мины в различных хитроумных комбинациях. «Вводные» моряки решали по всем правилам военно-морского искусства. Методика борьбы с минной опасностью разрабатывалась под непосредственным руководством Владимира Филипповича Трибуца и не раз менялась в зависимости от обстановки. Все предложения специалистов детально обсуждались. Одни принимались, другие адмирал считал несостоятельными, и в этом случае его слово было решающим. Больше всего командующего занимала организация траления и непрерывное совершенствование тральных средств. Тогда были пущены в ход электромагнитные тралы, трал-баржи, применялось бомбометание с кораблей. Часто после взрыва глубинной бомбы прокатывался в десятки раз более мощный взрыв мины и над морем поднимался водяной столб.

Адмирал сам проложил на карте будущие фарватеры. Этими путями вскоре и пошли балтийские тральщики — под командованием великолепных мастеров боевого траления Ф. Е. Пахольчука, Ф. Б. Мудрака, В. К. Кимаева, пошли десятки кораблей разных типов, вплоть до маленьких катеров — «каэмок». Наших тральцов называли по-разному и чаще всего «пахарями моря». Да, на их долю выпал самый тяжкий и, прямо скажем, опасный труд. Многие моряки заплатили своей жизнью за то, чтобы открыть Балтийскому флоту путь на большую воду…

В один из этих дней я наведался в штаб флота, чтобы сориентироваться в обстановке и узнать, куда направить свои стопы. Зашел в кабинет командующего. Он был один, сидел в кресле с усталым, посеревшим лицом. Протянул мне руку и звучным сильным голосом сказал: «Самая последняя новость для прессы: Финляндия выходит из войны. Нам приказано прекратить боевые действия против финнов».

И вскоре по всем постам нашего воздушного оповещения пронеслась весть о том, что в полдень через Финский залив пролетит самолет с господином Паасикиви, направляющимся по указанию правительства Финляндии в Москву для переговоров с Советским правительством. В назначенный час мы долго стояли на берегу в ожидании самолета. Наконец донесся глухой рокот моторов, и чуть стороной проплыл пассажирский самолет, охраняемый нашими истребителями.

Забегая вперед, скажу, что гитлеровцы, ошеломленные таким поворотом событии, задумали крупную провокацию по отношению к своим бывшим союзникам: в ночь на 15 сентября немцы высадили десант на остров Гогланд, надеясь выбить оттуда финнов и удержать в своих руках ключевую позицию. Финский гарнизон наотрез отказался капитулировать. Начался долгий бой…

Адмирал Трибуц принял решение послать авиацию. В самый решающий момент над Гогландом появились самолеты. Они налетали одна волна за другой, бомбили и штурмовали немецкие корабли. Бой продолжался много часов. В итоге немецкие атаки были отбиты. Транспорт, шесть десантных барж, моторная шхуна, буксир и другие более мелкие гитлеровские суда авиация пустила на дно. Немцы отступили, а те, что выбрались на берег, попали в плен к финнам. Это был первый шаг на пути к развитию дружбы с бывшим нашим противником.

Утратив многие свои морские позиции, гитлеровцы продолжали вести минную войну, особенно в районе Лужской военно-морской базы, куда входила Лужская губа, Нарвский залив и подходы к ним. Мины были едва ли не единственным способом сковать наши силы, двигавшиеся на запад.

Приехав в Усть-Лугу и выслушав доклад командовавшего базой Богдановича относительно общей обстановки, адмирал Трибуц высказал свое сокровенное желание:

— Хорошо бы проучить немецкие миноносцы, да так, чтобы они забыли дорогу в Нарвский залив…

— Проучить — значит потопить, — заметил Богданович.

— Вы меня поняли.

— Товарищ командующий, есть у нас задумка, не знаю, как вы посмотрите.

— Какая такая задумка, выкладывай, — с любопытством произнес Трибуц.

— Автор — командир дивизиона катеров Чудов. Разрешите, он сам доложит.

Чудов был хорошо известен на Балтике. В какие только ситуации он не попадал: и тонул, и горел, и, на удивление всем, спасался, продолжая воевать. Однажды случай помог адмиралу лично убедиться в незаурядных морских качествах катерника. Поздней осенью в жестокий шторм кораблям было запрещено выходить из Кронштадтской гавани. А командующему надо было в Ленинград во что бы то ни стало! Как быть? И тут кто-то из штабных работников вспомнил, что есть лихой яхтсмен Вадим Чудов. И Чудов на яхте благополучно доставил командующего на берег. Трибуц знал, что и здесь Чудов не последняя спица в колеснице — разведчик и наблюдатель за минными полями противника. На КП появился богатырского роста и сложения молодой моряк, вытянулся и едва успел доложить: дескать, прибыл по вашему приказанию, как адмирал поднялся, протянул руку и посадил его рядом.

— Носятся слухи, будто ты что-то замышляешь, поделись с нами…

Чудов смутился, он не сразу понял, о чем идет речь. А когда понял, набрался смелости и начал рассказывать, что несколько дней назад, выйдя в море, обнаружил крупные ярко-оранжевые вехи, поставленные немецкими кораблями.

— Мне кажется, обвеховано их минное поле, — объяснил он.

Трибуц согласился:

— Возможно, и так! Ну, и что?

— А то, что эти вехи можно перетянуть на другое место.

— С какой целью?

— Немцы — педанты, пойдут согласно обвехованному фарватеру и… подорвутся.

— А если ты сам раньше по-топорному на дно? — Трибуц улыбнулся и вопросительно посмотрел ему в глаза.

— Ну что ж, товарищ командующий, риск — благородное дело.

Трибуц задумался, встал, по привычке прошелся по комнате:

— Давайте попробуем. Действительно, есть ради чего рисковать, игра стоит свеч, — заключил командующий, и втроем стали обсуждать детали операции, чтобы и дело сделать, и Чудова с его моряками не отправить на морское дно.

Уехав в Кронштадт, адмирал звонил, интересовался, как идет подготовка, с нетерпением ждал результатов. Можно понять его радость, когда однажды на рассвете дежурный оператор вбежал в кабинет командующего с известием, что в Нарвском заливе подорвались три новейших немецких миноносца — «Т-22», «Т-30» и «Т-32». Погибли на своих минах, а уцелевшие немцы кто на чем вплавь добрались до берега, сдались в плен и были отправлены на торпедных катерах в Усть-Лугу, а потом и в Кронштадт.

Адмирал Трибуц, узнав подробности, поздравил Вадима Чудова: «Маленькая хитрость и большой улов…» — так сказал он об этой операции.

«Вперед, на большую воду!» — таким призывом заканчивались в ту пору все выступления командующего перед моряками, и эти же слова не сходили со страниц газет — они имели силу приказа.

И то событие, о котором будет сейчас рассказано, стало как бы живым откликом моряков на призыв адмирала. Дело теперь происходило в северной части Финского залива в проливе Бьерке-Зунд. Как обычно, «малые охотники» находились в дозоре. Один из них «МО-105» лежал в дрейфе, и моряки несли гидроакустическую вахту, прослушивая море. Вскоре — это было время обеда раздался взрыв, и катер был похоронен в толще вод. Уцелело семь человек. Их подняли с воды и отправили в госпиталь, остальные погибли…

Поспевший на помощь другой катер «МО-103» старшего лейтенанта Коленко занялся поиском подводных лодок, но до поры до времени ничего не обнаружил. Можно сказать, что у Коленко был нюх на подлодки, как у охотника на дичь. Он оставался в этом районе, продолжая поиск. И под вечер, когда солнце еще стояло высоко и его ослепительные лучи отражались на глади воды, моряки катера-дымзавесчика, прикрывавшего тральную группу от обстрела, сообщили, что обнаружен перископ и рубка подводной лодки. Коденко устремился в указанном направлении. Акустик нашел неизвестную лодку, постепенно сблизились с ней, посыпались глубинные бомбы, и тут же на поверхности появились воздушные пузыри, затем последовали новые взрывы бомб, и из подводного царства всплыли шесть немецких моряков. Вот и все, что стало известно командующему флотом. Трибуц немедленно послал на место происшествия катер и с нетерпением стал ждать незваных, а вместе с тем и очень нужных гостей. И вот они в Кронштадте. Адмиралу докладывают: есть командир лодки, штурман, остальные — рядовые.

— Давайте сюда командира лодки, — приказал адмирал. Высокий худощавый немец в грубой матросской робе, в которую его облачили после купания, в штанах чуть ниже колен и в тяжелых башмаках выглядел довольно комично, но это не мешало ему оставаться самим собой — вышколенным воякой. При виде адмиральских погон и золотых нашивок на рукавах, он вытянулся и четко доложил: командир подводной лодки. Его спокойное лицо выражало готовность ответить на любой вопрос.

Командующего интересовало вооружение подводной лодки и тактические приемы, которыми пользуются немецкие подводники в акватории Финского залива.

Пленный не запирался, не хитрил, считая, что это самый верный способ сохранить жизнь. Какие перед ними ставились задачи? Ну, разумеется, топить побольше советских кораблей согласно инструкции: «атаковать торпедами все без исключения одиночные советские корабли с дистанции 2–3 кабельтовых». И даже катера? Да, это он потопил катер «МО-105», доложив Деницу: «30 июля 12 часов 40 минут. Широта… Долгота… Потоплен русский сторожевой корабль». На вопрос командующего: было ли на лодке секретное оружие, ясно и недвусмысленно ответил: да, самонаводящиеся акустические торпеды. О, это было важное признание!

Едва за пленным закрылась дверь, как Трибуц позвонил по ВЧ в Москву, доложил и попросил разрешения поднять лодку и отбуксировать ее в Кронштадт.

Получив «добро», начал действовать…

Встал вопрос: кому поручить охрану района, боевое обеспечение работ по подъему лодки.