-Нет у меня никаких проблем, - возразила Лара. – Политеса нет и проблем нет. Так кто вы на самом деле? Подруга жизни?

Ольга смотрела на нее и молчала. Она не любила таких людей и не понимала, как себя с ними вести.

-Нет, на подругу жизни вы не тянете, - продолжила тем временем Лара. – Просто подружка? Тоже вряд ли. Любовница?

Игорь улыбался, а Ольга скинула с себя оцепенение, повела плечами и, указывая подбородком направление, показала на портрет.

-Это мой прадед, - сказала она холодно. – Я Ольга Будина, и раз уж вы явились на этот прием, то эта фамилия должна о чем-то вам говорить.

Лара должна была смутиться, обязательно должна, но не смутилась. Она прищурилась на Ольгу, перевела взгляд на портрет, и снова на Ольгу. И вдруг схватила ее за руку и потащила за собой, на ходу бросив Игорю: «Я попозже ее тебе верну».

Ольга окончательно перестала понимать происходящее. Она вынуждена была идти быстро – Лара крепко вцепилась в ее руку, и если бы Ольга попыталась снизить скорость, то унизительно споткнулась бы – и скорее всего, даже после этого Лара продолжала бы тащить ее за собой.

-Что вы себе позволяете? – Возмутилась Ольга, когда Лара наконец затащила ее на балкон и почти швырнула к стене.

-Извини, - улыбнулась она. – У меня руки сильные, не всегда могу рассчитать прилагаемое усилие.

-Ты кто? – Ольга вытряхнула из сумочки сигареты и со злостью посмотрела на обладательницу сильных рук. – Дворник, что ли?

Лара расхохоталась. Она смеялась долго, красиво и вкусно – Ольга даже засмотрелась.

-Я врач, - сказала она, оборвав смех. Пока она смеялась, Ольга успела найти наконец зажигалку в сумке и закурить. – Хирург.

И жестами показала нечто, похожее на распиливание досок.

-Хирург, - повторила Ольга удивленно. – И что ты здесь делаешь, в таком случае?

-А что? – Улыбнулась Лара и вытащила из Ольгиной пачки сигарету. – Чтобы попасть на такой прием, надо быть обязательно Ксенией Собчак? Твой прадед был как раз хирургом, а вовсе не Собчаком. Ты что-нибудь об этом слышала?

Ольга смутилась. Она-то привыкла видеть на маминых тусовках отнюдь не врачей, и ей даже в голову не пришло, что чествовать память прадеда придут именно врачи.

-Ладно, - сказала она. – Ты хирург, прадед был хирургом, но я-то не хирург. Зачем ты меня сюда притащила?

Лара сложила губы трубочкой и с силой втянула в себя дым. А потом так же, трубочкой, выдохнула его обратно.

-Я консультирую твою бабушку. Ну как консультирую… На самом деле они с твоей мамой, похоже, просто морочат мне голову и не дают уехать домой. Вот я и решила спросить у тебя – бабка действительно больна или придуривается?

Никто. Никогда. Не называл Ольгину бабушку бабкой. Никто. Никогда. Не применял к ней термин «придуривается». Никто и никогда.

Все это пронеслось в Ольгиной голове за одной мгновение, а потом она вдруг вздрогнула – от живота к горлу, и рассмеялась. Хохотала, держась одной рукой за ограждение балкона, а другой – за Лару, задыхалась, но не могла остановиться.

Бабка. Придуривается.

Это бабушка-то, которая спать ложится не в ночнушке, а в пеньюаре? Это бабушка-то, ежедневно читающая сайт «Светские новости», чтобы быть в курсе? Это бабушка-то, которую почтальон называет исключительно госпожа Будина? Придуривается?

Лара спокойно ждала, пока она прекратит смеяться. Докурила и тут же достала еще одну сигарету из Ольгиной пачки.

-Ну так что? – Спросила она, когда позывы смеха стихли. – Придуривается или нет?

-Не знаю, - честно ответила раскрасневшаяся Ольга. – Я с ними давно не живу, и совершенно не в курсе бабушкиных болезней. Но если ты зачем-то им нужна – то вполне может и… придуриваться.

Лара кивнула.

-Жаль, - сказала она доверительно. – Устала я от этой поездки, как собака. А послать их и уехать – как-то не по-человечески. Этика и все такое, понимаешь?

Ольга понимала. Вся ее жизнь была наполнена этикой и всем таким. Или этика и этикет – это разное?

-Откуда ты? – Спросила она, окончательно успокоившись. – И зачем им понадобилось тащить тебя в Москву? Тут что, своих врачей нет?

-Они меня не в Москву притащили, а в Питер, - объяснила Лара. – И нет, там таких врачей нет. Я уже много лет успешно лечу определенный тип заболеваний, и у твоей бабушки, по официальной версии, как раз такое. Поэтому меня и вызвали. А вчера с собой в Москву потащили, потому что бабке, видите ли, может стать плохо. Платье, вон, выдали. И туфли.

А ларчик-то просто открывался. То-то Ольге показалось, что платье это она уже на ком-то видела. Значит, не пожалела маменька, с барского плеча подкинула.

-А что за заболевание-то? – Спросила Ольга. После упоминания о Питере ей стало скучно и захотелось поскорее уйти.

-Не скажу, - ответила Лара и вдруг показала ей язык. – Врачебная этика, ежовьи яйца.

И добавила еще несколько слов, от которых Ольгу снова потянуло на хохот.

-Я замерзла, - сказала она, отсмеявшись. – Давай пойдем внутрь?

-И чего мы там не видели? – Возразила Лара. – Ты речи маман наизусть небось знаешь, а мне она за последний месяц и вовсе остохерела. Давай лучше упрем бутылку вискаря и тут посидим.

Ольга подумала секунду. Идти в зал, сохранять реноме, натягивать на лицо улыбку, кивать, выдавливать из себя слова? Или и правда посидеть здесь, пусть даже на холоде, выпить виски и поговорить? По-настоящему поговорить – с человеком, который, похоже, все еще на это способен.

-Ладно, - решилась она. – Только за виски идешь ты, а я заберу наши пальто.

Через пятнадцать минут они уже сидели на стульях с мягкой обивкой и потягивали из широких стаканов виски. Лара сразу налила по полстакана, а на слабые возражения Ольги ответила, что она все еще врач и в случае алкогольной интоксикации всех спасет.

Она была похожа на лесоруба – коротко стриженная, со своим нелепым макияжем, утонувшая в толстой, как будто надутой, куртке. Ольга очень удивилась, забрав эту куртку в гардеробе – по ее представлениям, в ней даже за хлебом не стоило ходить, не то, что на прием.

-Ну давай, - велела Лара после нескольких глотков.

-Что давать? – Удивилась Ольга.

-Как что? – Лара тоже удивилась и пожала огромными из-за куртки плечами. – Рассказывай, что тебя связывает с этим говнюком, конечно.

Говнюком, очевидно, был Игорь. Ольге стало интересно.

-Почему ты так его называешь? – Спросила она.

-Потому что это так и есть. Ты давно его знаешь? Судя по твоему слоновьему взгляду – лет пять-семь, не меньше.

Она вдруг засмеялась.

-Ну чего ты на меня так смотришь? Что, не угадала? Угадала, по глазам вижу. Знаешь, как его в школе называли? Бэ-Ка. А знаешь, что это значило?

Ольга не знала, но вполне могла предположить. Лара немедленно подтвердила ее догадки.

-Ага, именно это. Блядский козел. Еще был вариант блядина косоглазая, но не прижилось. Он был манерный, мерзкий, отвратительный интриган. Впрочем, с тех пор мало что изменилось.

Да уж, подумала Ольга устало. И права – мало что.

-Как-то раз математичка влепила ему трояк. Даже папаши всесильного не испугалась – поставила оценку по совести. Этот говнюк мило улыбался и благодарил ее за науку, а через неделю написал самому себе письмо от ее имени и ее почерком, показал письмо директору и бедную тетку без объяснений уволили к чертовой матери.

Ольга улыбнулась. Для нынешнего Б-Ка это было мелковато, но для школьника – вполне неплохо. Вполне.

-Чего улыбаешься? – Без улыбки спросила Лара. – У тетки, между прочим, был муж инвалид и трое детей. А Питер не такой большой город, как кажется – на работу ее после этого ни в одну школу не взяли.

Пассаж про тетку Ольга благополучно пропустила мимо ушей, а вот за Питер зацепилась.

-Ты что, тоже оттуда? – Спросила, делая быстрый глоток.

Лара только рукой махнула.

-Я отовсюду. Три года в Питере, два – во Владивостоке, еще три – в Самаре.

-Папа-военный? – Понимающе кивнула Ольга.