Она ключом открыла дверь и сразу прошла на кухню. Достала с полки бутылку вина, разлила по бокалам. Света пристроилась на барном стуле, поджав под себя ноги – она была сейчас похожа на воробушка, серого и несчастного.

-Давно не виделись, - сказала Ольга, подавая ей бокал.

-Слишком давно, - согласилась Света.

Говорить было не о чем. Они молча цедили вино, глядя друг на друга. Иногда закуривали, и так же молча тушили сигареты.

-Так чего же ты хотела? – Спросила наконец Света. – Зачем все это? Выпить вина со старой знакомой?

«Старая знакомая» обожгла даже сильнее, чем профессиональная улыбка. Ольга снова разозлилась.

-А тебе не все равно? – Ледяным голосом спросила она. – Это ведь твоя работа, так?

-Так, - согласилась Света, улыбнувшись. – Только никто из любовников меня до сих пор не снимал. Правда, их было не так уж и много, но…

Да, Ольга об этом знала. Она и Илюша – вот и все любовники, которые у нее были. Один умер, а вторая… Возможно, тоже отчасти умерла?

Света протянула руку и провела пальцами по Ольгиным волосам.

-Рыжая-бесстыжая, - сказала она тихо. – Чего же ты хочешь от меня, а?

И Ольга не выдержала. Она рванулась вперед, обхватила Свету за талию, вжалась лицом в ее шею и застыла так, ожидая, что сейчас, вот сейчас придут слезы. Но они не приходили.

А Света молча гладила ее по голове, целовала макушку, и снова гладила.

-Ну что, плохо все? – Шепнула она вдруг, и Ольга отстранилась, чтобы посмотреть ей в глаза.

Господи, та ли это Светка, которая больше всего на свете ценила дорогие шмотки и заграничные поездки? Откуда в ее глазах такая вселенская мудрость, такое понимание? Откуда на ее лице эти маленькие сеточки морщин?

Ольга улыбнулась как-то растерянно и сказала:

-Ты изменилась, милая.

Светины губы дрогнули.

-Я раньше думала, что воспоминания помогают жить дальше, - сказала она. – Оказалось, нет. Они будто якоря, дающие ложные надежды. Ты погружаешься в них и начинаешь вопреки любой логике верить, что прошлое может вернуться. И только когда ты отказываешься от воспоминаний – только тогда ты начинаешь взрослеть.

Она снова притянула Ольгу к себе и обняла. Ее пальцы были теплыми, а руки – бесконечно нежными.

-Я скучала по тебе, моя бесстыжая, - сказала она. – Я очень по тебе скучала.

Ольга тяжело дышала в ее шею, и не находила в себе сил разомкнуть объятия. Эта, какая-то новая, Света – она тоже была воспоминанием. И получалось, что нужно отказаться от нее, отказаться от надежды на то, что все еще можно вернуть. Но никак не получалось.

Она вдыхала Светин запах и вспоминала, как однажды они сидели вдвоем на одной лошади – Ольга впереди, Света – сзади. Она обнимала Ольгу за талию, и сжимала ладонями поводья.

-Не бойся, - говорила она тогда ей в ухо, обжигая его своим дыханием. – Лошадь чувствует все, что чувствуешь ты. Если ты не станешь бояться – она понесет тебя на себе легко и мягко, так, будто вы с ней – единое целое. Главное – просто не бойся.

Они были одни тогда. Вокруг яркой зеленью бушевало лето, и в ноздри проникал запах степной травы и каких-то диких цветов. И Ольга позволила себе не бояться. Она прижалась спиной к Светиному животу, и почувствовала, будто лошадь и правда стала ее продолжением, будто это она весело скачет по залитому солнцем полю, ударяясь пятками о сухую землю и с восторгом вздымаясь вверх.

Как отказаться от этих воспоминаний? Как поверить в то, что все это прошло, и никогда уже не вернется обратно?

-Как твой сын? – Спросила Ольга, выныривая одновременно из мыслей и из Светиных объятий. Она отошла к подоконнику и нащупала пальцами пачку сигарет.

-Все хорошо, - улыбнулась Света понимающе. – Он очень похож на Илюшку. Даже мимика такая же.

-Ты совсем не злишься на него? – Ольга закурила и прижалась ягодицами к подоконнику.

-Нет. Мне не за что на него злиться. Благодаря ему моя жизнь изменилась так, как я и мечтать не могла.

Ну конечно. Ольга подавила усмешку. Уйти от мужа банкира в никуда, одной растить ребенка, снимать квартиру и работать стриптизершей. Да уж, жизнь достойная того, чтобы о ней помечтать.

Света как будто прочитала ее мысли.

-Это правда, - сказала она изумленной Ольге. – До того, как родился сын, я жила будто в вакууме, в пустоте, в которой только иногда появлялись всполохи чего-то настоящего. А потом моя жизнь стала настоящей целиком. Я не говорю, что она легкая. Я только хочу сказать, что она счастливая.

Ольгу как магнитом потянуло к этому слову. «Счастливая». Правда? Но как? Как?

-Я просто поняла, что когда у тебя есть все – ты не можешь быть счастлив, - добавила Света. – Как можно получить удовольствие от шоколадки, если у тебя их полный холодильник? То есть ты, конечно, съешь одну из них, и тебе будет вкусно, но уже вторая будет не такой вкусной, а третья – и вовсе просто шоколадкой. Мы становимся счастливы, когда получаем то, чего у нас долго и мучительно не было. За что мы боролись, чего добивались. Это как разница между «заработать» и «найти», понимаешь?

Ольга покачала головой.

-Это позиция голодранца, - сказала она. – Прости, конечно, но я слабо в это верю. Купишь ты квартиру, или получишь ее бесплатно – радость будет одинакова.

-Она будет одинакова только в том случае, если ты мечтала об этой квартире, - возразила Света. – Если она снилась тебе ночами, если ты представляла, какую мебель купишь и какие обои поклеишь. Тогда да. А если тебе просто дали квартиру – какая тут радость? Дали – и дали, только и всего.

Она подумала секунду и продолжила.

-Или возьмем стакан воды. Ты пьешь каждый день, и часто, но помнишь ли ты вкус воды, которая попадает в твой рот после долгой жажды? Она же идеальная! Она чудесная, волшебная, она очищает и утоляет жажду. А без жажды, рыжая моя, удовлетворение невозможно.

Ольга задумалась, глядя куда-то мимо Светы. Может и так? Может, в этом правда есть смысл? Может быть, именно поэтому ей в последнее время так скучно жить?

-Ты получила все, что хотела, - сказала Света. – Я вижу: ты добилась всего. И ответь – ты счастлива?

-Нет.

-Конечно, нет. А я хочу очень многого. И иду к этому – медленно, трудно, но иду. И поэтому каждая моя победа, каждая маленькая победа – это уже счастье.

Она подошла к Ольге и осторожно погладила ее по щеке.

-Я когда-то была безумно в тебя влюблена, - улыбнулась ласково. – И, наверное, именно то, что ты не чувствовала ко мне ничего подобного, и делало меня очень счастливой. Мне было во что верить, и было на что надеяться.

Ольгино сердце сделало кульбит и застучало где-то в горле.

-Когда-то? – Хрипло спросила она.

-Да, - Кивнула Света. – И нет. Теперь – нет. Ты сказала, что я изменилась, но ты изменилась еще сильнее. Все эти годы ты словно убивала в себе то, что можно было в тебе любить. И теперь я вижу – от этого важного практически ничего не осталось.

Ольга молчала. Ей нечего было сказать, потому что Светка, глупенькая Светка, была права. Она действительно убила в себе то, что можно было бы полюбить. И то, чем любить было возможно.

-Ты придешь еще? – Спросила она, ненавидя себя за просительные нотки в голосе.

-Нет, - покачала головой Света. – Завтра ты будешь презирать себя за то, что слушала все это. Найдешь миллион возражений тому, что я сказала, и вернешься в свой кокон обратно. А я не хотела бы, чтобы ты меня ненавидела. Просто, если захочешь, приходи сама. Познакомлю тебя с сыном.

Поцеловала Ольгу в холодный лоб, и ушла, захлопнув за собой дверь.

Ольга осталась сидеть.

Глава 4. И спрашивать устала.

Всю следующую неделю она думала о Светиных словах. Она оказалась права – Ольга и правда злилась. Раздраженно придумывала достойные ответы, которые размазали бы Светину теорию по асфальту, ничего от нее не оставив. Но со временем злость проходила, а вопросы возникали снова и снова, и Ольга начала думать, что, возможно – только возможно! – Света права.