— Нет,— ответила Мери,— но наверно мне это очень понравится.
Это было правдой. Похоже, она нашла верный тон с директрисой и могла наслаждаться своим приключением, притворяться весь день, а маленькая метла, без сомнения, в конце концов отнесет ее домой.
Но тут она вспомнила таинственную зеленую свечу, влажные глаза поющих учеников, противные песенки, которые они пели, и решила, что никогда не вернется сюда. Никогда. Может, это интересно, захватывающе и совершенно безопасно, но — внезапно поняла она — лучше уж вернуться назад в Красную Усадьбу и в полном одиночестве подметать листья на лужайке.
Мадам Мамблхук открыла следующую дверь.
— Вторая ступень. Класс невидимок,— объявила она.
Эта комната была совсем другой, куда более нормальной. Она была большая, с огромными окнами, через которые лился свет. В ней была кафедра и длинный учительский стол, а за ним доска, красная доска, на которой что-то было написано желтым мелом. Там стояли ряды парт, рассчитанные человек на тридцать. Комната была пуста.
Мери только хотела спросить, где ученики, как мадам Мамблхук с видимым удовлетворением заметила:
— Я вижу, работа тут идет хорошо. Стопроцентная, успеваемость. Крайне удовлетворительно. Кроме того, отличное заклинание. Хочешь попробовать, мисс Смит?
Она показала на надпись на доске. Написанная из угла в угол, а не прямо, она была такой запутанной, что ее нелегко было прочесть. Да к тому же иностранный язык.
Только что обретенная Мери уверенность в себе куда-то испарилась.
— Я... я не думаю, что мне бы хотелось... прямо сейчас... э... благодарю вас,— пробормотала она. Ей снова захотелось спросить, где же все ученики, но тут случилось нечто еще более странное, чем все, что было до того.
Прямо перед ней, там где не было ничего, кроме кафедры и красной доски с желтым мелом — «не мелок-белок, а мелок-желток»,— подумала Мери — появился некто. Сначала это была только тень, что-то вроде очертаний человека, некоего мерцания, которое постепенно собиралось в более плотную субстанцию, пока, наконец, не стало улыбкой на лице человека приятной наружности. Затем он показался полностью, стоя на кафедре, с одной рукой, покоящейся на открытой книге, лежащей на столе. В другой руке у него был тоненькая белая палочка — «волшебная»,— подумала Мери. Время от времени он легко ею помахивал, и с ее конца, как капельки с подтекающего крана, срывались или слетали вспышки зеленого огня.
— Доктор Ди,— представила директриса,— это мисс Мери Смит. Она зачислена к нам, и я уверена, она станет одной из наших самых способных учениц. Она уже усвоила многие простейшие приемы магии. Ее родители оба преподают — оба, Доктор Ди — в Гомбридже.
— Многообещающее начало! — воскликнул Доктор Ди, вглядываясь в Мери.— И что за великолепное имя. Как поживаете, мисс Мери Смит?
— Спасибо, хорошо. А вы? — ответила Мери.— Но вы знаете,— добавила она,— это не Гом-бридж, а Кембридж.
— Местные различия в произношении...— Мадам оглядела пустой класс с величайшим вниманием.— Как интересно. Ага! Доктор Ди!
Доктор последовал за ее взглядом, всмотрелся и вдруг закричал:
— Ты и ты... и ты тоже, Гризель — не отвлекайтесь от дела! Сосредоточенность! Я вас вижу, всех трех!
Классная комната была ярко освещена, хорошо выметена и совершенно пуста, но пока он говорил, Мери казалось, что она видит легкое мерцание за тремя партами в заднем ряду, контуры фигур девочек — или женщин — одетых в длинные, просторные, похожие на ночные рубашки, балахоны. У каждой в руках, сложенных лодочкой, было нечто вроде стеклянного шара. Затем все они исчезли в солнечном свете.
— Можешь прочесть? — спросил Доктор Ди. Он указал палочкой на формулу на доске. Зеленый огонь вспыхнул, и желтые слова заплясали как мошки в солнечном свете.— Ай-яй-яй, я забыл убрать силу. Ну что же, так лучше, они теперь крепче. Я знаю, у меня плохой почерк, но я надеюсь, ты сможешь разобрать. Это одно из моих собственных заклинаний,— добавил он задумчиво,— и некоторые ученики считают, что оно легче классического.
__ Все совершенно понятно,— кивнула Мери. Это была не совсем правда, но ей хотелось быть вежливой.
__ В самом деле? — он казался довольным.— Я знаю, что оно не так надежно, как формулы старого Мерлина или доктора Фауста, но все должно меняться со временем, и на некоторые новые материалы старые формулы не действуют. Бархат они берут, но такая синтетика, как нейлон и капрон, и всякий там ацетатный шелк и так слишком бесплотны, чтобы исчезать.
— На мне самой сейчас много чего из нейлона,— сказала Мери.
Как же это у нее вырвалось! Доктор Ди встрепенулся:
— В самом деле? Тогда давай попробуем немедленно! Прямо сейчас. У меня нет лишнего шара, но получится и с этим.— Он сунул ей в руки большую стеклянную чернильницу, которая стояла на столе. Она была на три четверти полна чернил. Мери еще колебалась, но Мадам кивала и улыбалась, а глаза Доктора Ди сверкали энтузиазмом.
«Ну ладно,— подумала Мери,— почему бы и нет?»
Она покорно взяла чернильницу в руки и почувствовала, что на ее ладонях еще есть немного пыльцы летящего-в-ночи.
— Теперь,— начал Доктор Ди,— ты знаешь, что делать. Прочти это заклинание медленно и ясно, потом погляди на чернильницу и сосредоточься. Ты сама поймешь, что дальше. Нейлон или не нейлон, я уверен, что у такого юного знатока, как ты, трудностей не будет.
Мери подняла чернильницу, и тут она почувствовала на запястье веревку старого Зеведея, которая тянулась к шее Тиба. Она увидела, что Тиб сидит у самой кафедры, уставившись в пустое пространство, где были парты, а шерсть его стоит дыбом. На Мери он внимания не обращал.
— А он их может видеть? — спросила она.
— Кошки могут видеть все. Именно поэтому они так важны для нас,— заметил Доктор Ди.— Из всех помощников — жаб, сов, летучих мышей — черные коты с зелеными глазами всегда на первом месте. А этот, без сомнения, феномен — верх совершенства, идеал кошки.
— О да,— сказала Мери. Она подумала, что неплохо, вернувшись домой, посмотреть все эти сложные слова в словаре, чтобы так же легко, как Доктор Ди употреблять их.
Он взглянул на Тиба с явной симпатией.
— Не часто встречаются такие совершенно черные коты. Великолепно, великолепно. Теперь лучше дай мне поводок, мисс Смит. Если он дернет тебя за руку и нарушит твою сосредоточенность, ты ничего не увидишь. Вернее, увидишь что-нибудь лишнее, и тогда ничего не получится.— Слегка усмехнувшись собственной шутке, он взял веревку из рук Мери, и потом указал волшебной палочкой на доску.
— Ну, мисс Смит из Гомбриджа, видимо — невидимо!
Глава VII СКАЧЕТ ВЕДЬМА НА МЕТЛЕ, МАСЛО БУЛЬКАЕТ В КОТЛЕ...
В конце концов все устроилось. Доктор Ди прочел заклинание вместе с ней. Сколько она потом ни пыталась его вспомнить, у нее ничего не получалось. Как только прозвучало последнее слово, она наклонила голову и уставилась на чернильницу.
Сначала это была просто чернильница — блестящая, темно-синяя поверхность чернил, приподнимающаяся по краям и как будто стремящаяся перелиться через край. Сверху плавала пленочка, на которой осела пыль, будто чернила были не жидкими, а твердыми, как зеркало. И как в зеркале, в них отражалась вся комната, но только она казалась очень маленькой, как картинка-миниатюра. Мери видела яркие окна, похожие на крошечные загнутые полоски света, крашеные стены, красную доску и свое собственное отражение, такое же маленькое, как все остальное, на искривленной поверхности чернил. Она вглядывалась, замечая деталь за деталью, в свое лицо, которое она так пристально разглядывала в зеркале Красной Усадьбы, желая, чтобы хоть что-то произошло...
И вот оно произошло... Маленькая фигурка на поверхности чернил стала ярче, но отражение комнаты позади нее затуманилось, краски расплылись и стали исчезать, как на фотографии не в фокусе. Картинка качнулась, смазалась и стала все уменьшаться и уменьшаться, пока не потерялась во тьме в глубине чернильницы. Казалось, сама чернильница превратилась в глубокий колодец. Мери почудилось, что она стоит над ним, опираясь руками о парапет, вглядываясь в черную глубину, туда, где еще мерцало ее собственное отражение в подернутой дымкой тьме.