Вася подался чуть назад, нагнулся, прицелился и смачно плюнул на девичий анус. Слюна побежала вниз, на половые губы, закапала на измятую простынь. Предвидя страшное, Маша повернула голову к окну и с мольбой посмотрела на своего свёкра.

— Иван Петрович, родненький, помогите, никто ничего не узнает... — плача, сквозь слёзы тоненько завыла девчонка.

Продолжая теребить свой член, Петрович смотрел на свою родственницу. Наваждение спало, он уже видел не свою жену, а просто худенькую, униженную, растоптанную девушку, но она ответит за все эти годы его одиночества!

Василий размазал слюну по всему девичьему заднему проходу, смочил указательный палец и с силой всунул его в попу девушке. Истошно закричав, девушка залилась слезами.

— Иван Петрович! Умоляю вас, помогите, защитите... Папа!!! — Маша никогда прежде не называла своего свёкра "папой", не могла.

"Папа", продолжая мастурбировать, подошёл к кровати, намотал волосы девушки на руку и впечатал её лицо в подушку. Василий подвигал пальцем в прямой кишке Маши, предвкушая, как сейчас он окажется своим членом внутри молодой, тугой девичьей попки. Маша глухо рыдала и стонала в подушку. Вытащив палец, Василий увидел раскрытый сфинктер и не теряя времени, приставил к нему головку своего члена.

Придерживая член рукой, он надавил, протолкнув член внутрь ануса на полголовки. Даже подушка не могла унять дикий девичий крик, наполнивший всю комнату. Василий надавил ещё и головка, с чавкающим звуком, скрылась в девичьем анусе. Этот звук настолько вскружил голову мужчине, что он уже ничего не видел и не слышал, продолжая проталкивать член в Машины задние недра. Почувствовав близкую разрядку, приподнимая рукой таз Маши, обхватив девушку под живот, второй рукой Вася ухватился за свисающую девичью грудку, смял её и ощутил, как и без того узкая девичья задняя дырочка становится ещё теснее, наполняясь горячей, пульсирующей спермой. Машин таз рухнул на кровать, а член Василия запрыгал в воздухе, разбрасывая в стороны капли семени.

Вытирая со лба пот, Василий слез с кровати, его место тотчас-же занял Иван. Маша, не поднимая головы, горько рыдала в подушку.

Вновь подняв девушкину задницу рукой под живот, Иван решил пойти лёгким путём. Он ловко воткнул свой готовый член в растянутое влагалище Маши, и быстро-быстро задёргал тазом. Девушкина голова, как болванчик, колыхалась по подушке, из ануса всё ещё сочилась сперма, в комнате стоял густой запах пота и мужских выделений.

Машино влагалище ещё не успело просохнуть от спермы Ивана, как он вновь, с громким криком, спустил в неё очередной поток своей вязкой жидкости. Не вынимая члена, мужчина смотрел, как сперма сочится из влагалища девушки, неспешно стекая по его стволу и девичьим лобковым волосам, капая на простынку.

— Сука! — смачно выругался мерзавец, вынул член и опрокинул Машу на бок.

Передвинулся поближе к лицу девушки, перевернул её на спину и присел ей на грудь.

— Лижи, сучонка! — Иван схватил невестку за волосы, приближая её зарёванное, вымазанное в сперме, заплаканное лицо к своему натруженному органу.

— У меня будет ребёнок, сын Миши, ваш внук... — затараторила Мария, пытаясь отстраниться и освободить слепленные скотчем за спиной руки.

Свёкр не дал ей договорить, насадив беззащитный рот несчастной девушки на свой конец. Маша задыхаясь, закашлялась. Иван буквально трахал рот своей родственницы, крепко держа её за волосы.

Вволю наиздевавшись, Петрович презрительно оттолкнул давящуюся слюнями Машу прочь от себя, слез с плачущей девушки, встал с кровати и убрал свой мокрый конец в ширинку брюк.

За окном уже почти рассвело.

— Вась, освободи ей руки — бросил Петрович своему другу.

Василий умчался на кухню.

— Сейчас ты пойдёшь в ванную, приведёшь себя в порядок и тут всё уберёшь, поняла? — Иван Петрович сжал плечи девушки.

— А если кому-нибудь расскажешь... — мужчина поднёс к мокрому, распухшему лицу Маши кулак.

— Какое-же ты говно — искусанными в кровь губами, чуть слышно прошептала девушка.

Вернулся Василий, держа в руке столовый нож. Разрезал путы, Маша бесформенной массой распласталась на сбитой кровати.

— Пошли пройдёмся, заодно похмелимся — предложил Иван Петрович другу, увлекая его прочь из комнаты...

Выйдя из подъезда и дойдя до всё той-же круглосуточной палатки, мужики услышали странный громкий шлепок и звук автомобильной сигнализации. Обернувшись на звук, парочка увидела продавленную крышу машины, открытое окно и Машу, лежащую в неестественной позе на крыше помятой "девятки".

Мусор

- Дяденька! У вас мелочи не найдётся? - Семён Андреевич обернулся на голос.

Он с самого рождения жил в районе Площади трёх вокзалов, похоронил жену, сын и дочь выросли, покинув родные пенаты. Проработав в местном отделении милиции всю жизнь, он видел бомжей и побирушек всех мастей, но такого ещё не видел.

Худенькая, оборванная девушка лет восемнадцати, тонкими грязными пальцами держалась за рукав куртки Семёна Андреевича. Одетая в замызганный чёрный плащ, такие-же джинсы и драные сапоги, побирушка всем своим видом выражала вселенскую жалость. Короткие сальные чёрные волосы торчали во все стороны, придавая чумазому, но миловидному личику, выражение незащищённости и страха.

- Как тебя зовут? - проговорил мужчина, осторожно снимая девичьи пальцы с рукава своей куртки.

- Оля - девушка шмыгнула носом, на её глазах выступили слёзы.

- Вот что, Оля - Семён Андреевич осторожно сжал ладошку девушки, - Пойдём со мной, я живу недалеко, уж всё лучше, чем здесь... ночью...

Увлекая Олю за собой, увещевая её, словно заботливый отец, мужчина повёл девушку в ближайшие дворы...

* * *

- Вот так вот - Семён Андреевич помог Оле снять плащ, повесив его на крючок в прихожей.

Снял куртку, подал девушке домашние тапочки.

- Спасибо - чуть слышно проговорила Оля, снимая сапожки.

Мужчина явственно ощутил запах немытого тела и ношенной одежды.

- Ты мой руки и проходи на кухню... Полотенце там на крючочке, я сейчас... - засуетился Семён Андреевич, проходя на кухню.

Сполоснул руки, стряхнул в раковину капли, ловко нарезал хлеб и колбасу. Разложил на вытащенной из шкафа тарелке приготовленные бутерики, поставил на огонь чайник.

* * *

Хруст подсохшего хлеба, казалось, разрывал мужчине уши. Двигая острыми скулами, жадно держа бутерброд пальцами обеих ладоней, Оля время от времени бросала испуганные и недоверчивые взгляды на Семёна Андреевича.