Вдоволь налюбовавшись собой, убрала серёжки в коробочку и ещё раз критически оглядела себя.

Довольно высокая для девушки. Очень уж худая, даже костлявая, неказистая что-ли. Женя дотронулась до своей груди, прикрытой тёмной футболкой. Груди крошечные, до первого номера не дотягивают, даже приподнимающий грудь бюстгальтер не способен исправить ситуацию.

Бёдра под голубыми потрёпанными джинсами совсем не похожи на женские бёдра. Ноги длинные, но очень уж худые, да и руки такие-же.

Желая отвлечься от грустных мыслей, девушка решила принять душ, скоро на занятия. Решительно сняла футболку, лифчик. Грудки смешно вытянулись сосочками, в обрамлении маленьких тёмных ореолчиков. Евгения взяла груди в ладони, чуть сжала, помассировала. Грустно.

Пальцем осторожно провела по соску и по ободку. Сосочек откликнулся, затвердел. Сразу вспомнился Миша из железнодорожного колледжа. Такой внимательный, нежный, обходительный. Как сложатся их отношения в дальнейшем? Дотронется ли он когда-нибудь губами до её бутончиков?

Женя расстегнула пуговицу джинс, взвизгнула молния. Ладонь проникла под ткань трусиков, в самое сокровенное местечко. Пройдя сквозь волнующую поросль молодых девичьих лобковых волосков, указательный палец коснулся сокровенной точечки.

Женя нередко и раньше трогала себя там, представляя вместо своих пальцев губы любимого человека, которого у неё ещё не было. Но сейчас уже был Михаил. Как-же ей хотелось, чтобы этот воспитанный, интересный, привлекательный молодой человек языком и губами исследовал каждую точечку её девичьего естества, а потом любил её нежно и страстно, забрав себе то самое дорогое, что у неё есть...

Подавив стон, девушка вытащила из трусиков влажные пальцы, поднесла их к носу...

Высвободилась из джинсов, стянула носочки. Ещё раз взглянула на себя в зеркало. Худые бледные ноги. В этом городе редко светит солнце.

Решительно стянула беленькие трусики, взглянула вниз. Живот худой, даже поджарый. Смешной кустик чёрных густых лобковых волос гордо возвышается над белой девичьей кожей. Женя оставляла волос совсем немного, бОльшую часть сбривала.

Поставив одну ногу на край ванны, девушка покрыла ладонью свою промежность, средним пальцем дотронувшись до ложбинки между помокревшими половыми губами. Чёрный кустик приятно щекотал ладонь. Не в силах сдерживаться, Евгения исторгла из губ сладостный стон, прикусила губу. Дотронулась до бугорка клитора, закрыла глаза...

Минуту спустя, Женя пальцем второй руки, отведя её вниз под ягодицу, в том-же положении, держа левую ногу на крае ванны, исследовала свою заднюю дырочку, водя по тёмной точечке указательным пальчиком.

Осторожно гладила складки кожи вокруг ануса, переводя палец, чуть касалась входа во влагалище, но совсем чуть-чуть, слегка. Закрыв глаза, она представляла себе, как Миша, в её мечтаниях — её избранник и муж, в первую брачную ночь берёт её всю, без остатка, у них нет никаких табу и запретных тем.

Пальчик по ноготь проник в попу — девушка вынула его, по половым губам сбежала и капнула на пол крошечная капелька её влаги. Как будто опомнившись, Женя открыла глаза, чуть постояла и осторожно, держась за стенки, забралась в ванную...

Спустя пять минут, надев свежие белые трусики и такого-же цвета лифчик, Женя облачилась в те-же джинсы и футболку, подхватила сумку с книгами и, радостно напевая, отправилась в техникум... Сегодня Миша обещал встретить её после занятий...

* * *

Вечером того-же дня.

Мужчины внесли девушку в небольшую тёмную комнатку и положили её на спину на покосившийся диван. Со стены, на всё это действо, молчаливо взирал зарубежный модный певец, радостно улыбаясь.

— Ну, Петрович, давай, иди, всё как договаривались — усатый похлопал по плечу Пантелеймона Петровича.

— Николай Владимирович, только как вы и обещали — Петрович с мольбой взглянул на усатого.

— Папаша, да у меня у самого дочь есть, примерно такого-же возраста. Я же только одним глазочком взгляну и всё, я же говорил, я этот, как его... — весело проговорил Николай Владимирович.

— Вуайерист — подсказал Пантелеймон Петрович.

— Вот-вот, он самый — мягко, но настойчиво, усатый выпроводил Петровича из комнаты и включил настольную лампу.

Огляделся. Типичная комнатка девушки из бедной семьи. А кто тут нынче не бедный? Даже он, Николай Владимирович Смирнов, начальник цеха умирающего завода, даже он бедный. Вся разница в том, что кресло под ним пока ещё не качается.

Отогнав нахлынувшие на него мысли, Смирнов с интересом огляделся. Письменный стол, полка с книгами, пара-тройка старых заезженных аудио-кассет... в свете настольной лампы диван, на диване девушка.

Девушка.

Евгения чуть заметно двинула рукой, пробормотав что-то неразборчивое в глубокой алкогольной отключке.

Мужчина чуть направил свет лампы в сторону девушки, обернулся на закрытую дверь комнаты. Встал подле ног Жени, опустился на колени. Такая молодая, чистая. А чистая ли? Это мы ещё посмотрим — Николай Владимирович сально улыбнулся, протянул руки и расстегнул пуговичку девушкиных джинс. Женя не шелохнулась, лишь засопела и повела губами.

— А ну-ка, что там у нас? — мужчина принялся очень осторожно стягивать джинсы с худых девичих бёдер.

Джинсы сошли ровно до девушкиных коленей. Бросив взгляд вперёд, "вуайерист" ощутил приятное зудение в паху — сквозь тоненькую белую полосочку трусиков ясно проступала ложбинка половых губ девушки.

Смахнув со лба, вдруг выступивший пот, мужчина встал на ноги, развёл чуть в стороны, насколько позволяли спущенные джинсы, девушкины ноги. Встал коленом на диван, потянулся вперёд и, стараясь действовать как можно аккуратнее, скатал футболку к шее девушки, обнажив крохотный белый лифчик...

Женя внешне совсем не была похожа на его дочь, если только возрастом. Дочь Николая, Света, не училась, не работала и, явно не собиралась. Имея третий размер груди, блядский характер, роскошную фигуру и такие-же черты лица, Света, в свои неполные двадцать лет, уже давно поселилась на языках всех дворовых старух района, а с недавнего времени — и в картотеке местного отдела полиции. И в кого она только такая...

Мужчина оттянул крошечные чашечки лифчика, положив их чуть ниже на девушкину грудь. Член в его штанах напомнил о себе, коснувшись ткани трусов.

Осторожно, совсем чуть-чуть, Николай Владимирович дотронулся кончиком пальца до левого соска девушки. Никакой реакции, чего нельзя было сказать о реакции на это его мужского естества.

Выдохнув, мужчина чуть отстранился и с замиранием сердца потянул пальцами за резинку Жениных трусиков.

Когда в свете настольной лампы показались девушкины лобковые волосы, мужчину пробил липкий пот. Оттянув трусы ещё больше, Николай замер. Чистая, гордая, незапятнанная девичья сущность была пред ним как на ладони. Но незапятнанная ли? Ему почему-то очень, хотелось, чтобы это было не так.