Глава седьмая

Клюнула рыбка.

«Москвич» с темными окнами подъехал к металлической «улитке» гаража, а это могло означать, что Крашенинников заглянул домой не на минутку. Едва он вышел из машины, как игру начал Женька:

— Володя? Я тебя уже битый час жду. Ты где это пропадал?

Естественная реакция на слова незнакомца: новый хозяин «Москвича» пялит глаза на подходящего к нему Зырянова. Тот по мере возможности искренне улыбается и продолжает:

— Гараж можешь не открывать, мы еще покатаемся немного.

Крашенинников одного роста с Олегом, но в плечах поуже. Макаров мягко подходит к нему со стороны спины, говорит негромко:

— Привет, Николай. Или Владимир все-таки?

Тот резко поворачивается, и теперь уже Макаров чуть вздрагивает от неожиданности. Перед ним — один из тех, кто останавливал машину Павла на пути к Калуге. Это его Олег вырубил вторым ударом. Понятно, почему Крашенинников не вышел к Сокольцовой за деньгами. Сквозь тонированное стекло он узнал того, с кем уже встречался на ночной трассе. И не просто встречался…

Встреча на трассе — одно дело, там налетчики просто не подозревали, что Макаров знает толк в рукопашной, а здесь, у своего дома, этот рыжеватый тип может повести себя по-другому. Инициативу в его руки отдавать нельзя.

— Не дергайся и садись за баранку, это твой шанс уцелеть.

Макаров выговаривает слова негромко, спокойно, при этом не вынимая рук из карманов. Именно на карман Крашенинников и косится, боится, наверное, что оттуда в его грудь направлен ствол.

Зырянов первым садится в салон «Москвича», а Олегу приходится повторять свои слова, но уже грубей и резче:

— За баранку, я сказал!

Это подействовало. Крашенинников, так пока ни слова и не проронив, открыл дверцу, неловко, спиной вперед, втиснулся в машину, продолжая смотреть на упрятанную в карман пальто руку Макарова.

— Оружие есть? — спросил Женька.

— Да, — наконец-то раскрыл рот рыжий. Сказал — как проблеял.

ТТ оказался в наплечной кобуре, дешевый, китайский.

— Я не имею к стволу никакого отношения, я могу все объяснить…

— Чего ж тут объяснять: мальчику дали игрушку поиграть, чтоб не плакал. Поиграет — вернет. Так? — Макаров сел впереди, рядом с Крашенинниковым, повертел пистолет в руках, потом небрежно бросил его Женьке. — Сохрани как память о встрече. А ты, мальчик, трогай, выезжай… Ну хотя бы на Калужскую трассу, она ведь тебе знакома.

— Я туда не поеду! — голос коммерсанта был действительно, как у плаксивого ребенка. — Почему вы вывозите меня за город?

— Ну, не мы тебя вывозим, ты сам рулить будешь — начнем с этого. А продолжим тем, что вопросы, даже такие глупые, оставь при себе. Ты не задавать, а отвечать на них будешь, понял?

И Макаров красноречиво постучал огромным кулаком по своему колену.

Крашенинников понял.

Машину он вел неплохо, лишь однажды, уже при выезде из города, пошел под светофором на красный свет, тут же сбросил скорость, ожидая, очевидно, что гаишник тормознет его, но тот лишь проводил «Москвич» ленивым взглядом.

— Китайский ствол — дерьмо, конечно, но один раз может и выстрелить, — сказал Женька. — Я ясно говорю? Так что кончай свои фокусы.

Крашенинников судорожно вздохнул.

Километров через пятнадцать-двадцать вырулили на крохотную стоянку, где вокруг грубо сколоченного стола стояли отполированные задами темные пни. Крашенинников очень неохотно вылез из машины и со страхом покосился на подступающий черный в сгустившихся сумерках лес.

— Вот теперь поговорим… Я не помню, тогда, в первую нашу встречу, ты в галстуке был или в бабочке? Вроде посмелей выглядел.

Коммерсант посчитал, что на этот вопрос можно не отвечать, и только облизал губы.

— Чем вам машина Павла так приглянулась? То под Калугой ее остановили, то вот в Москве уже забрали… Теперь не молчи, мальчик, теперь у нас уже разговор начался.

— Он залупился, а мы запомнили, — неохотно сказал Крашенинников.

— Залупился тогда, как ты говоришь, не он, а я. И было отчего, если вы кучу денег потребовали. Ну как тут вам морды не набить. Так меня бы разыскали и со мной бы счеты сводили. Логично?

— Командир, — не выдержал Женька, — ты с ним беседу ведешь как в приемной посольства. Дай я потолкую. Где сейчас Павел Базаров?

Зырянов до этого сидел в машине, свесив ноги на землю, сейчас же резко и быстро встал, вплотную подошел к рыжему, несильно толкнул в плечо, угрожающе переспросил:

— Где? Ну?

— На даче у Эдуарда Пилявина… Не убивайте!

Последнюю фразу Крашенинников почти прорыдал, слезы уже чувствовались в голосе, и Женьку это развеселило. Он хмыкнул, взглянул на Макарова, подмигнул ему и сказал:

— Уговорил, пока не будем убивать. Где эта дача, по какой дороге?

— Так по этой же. Точнее, не дача, а дом в деревне, там тесть с тещей жили, умерли уже, а дом остался.

— Если ты врешь… — начал было Женька, но коммерсант даже не дослушал до конца угрозу.

— Деревня Топчино, это от трассы еще километров двенадцать, зеленый штакетник. А чего мне врать? Я же понимаю: не отпустите, пока не проверите.

— Что там у нас, командир, еще на повестке дня? — Женька повернулся к Макарову. — Вопрос по Чечне, кажется?

Олег кивнул, сказал негромко:

— Но прежде я еще один вопросик ему задам. Кто такой Пилявин? Он был в ту ночь на трассе, когда я вам рожи чистил?

— Да.

— Это тот, которого я не стукнул?

— Он.

— Понятненько. Дальше продолжай допрос ты, Женя, у тебя это неплохо получается.

— Есть, командир. Итак, первый вопрос — по Чечне. Уточнять надо или и так все понял, кавказский пленник? Колись, каким образом ты смог выйти на Сокольцову?

Крашенинников, кажется, на самом деле удивился, растерянно захлопал глазами:

— На какую Сокольцову?

— На мать сержанта, документы которого оказались у тебя. Дурака не надо валять. Ты на днях у своего дома ожидал ее в машине, чтоб деньги забрать.

— Когда конкретно?

— В прошлый четверг.

— Не было такого. В четверг я с утра уехал по делам в Зеленоград и был там до вечера, кого угодно спросите!

— Нет, командир, наверное, надо его пришить. Врет и не краснеет. — Женька вытащил ТТ, покачал на ладони. — В четверг во второй половине дня вот этот самый «Москвич» стоял у твоего дома, ты сидел за рулем, потом в машину села и твоя жена, ты включил зажигание, тронулся… Будешь продолжать утверждать, что не помнишь такого?

Крашенинников поднялся с пенька, молитвенно положил руки на грудь:

— Чего мне помнить? Я был в Зеленограде, поехал туда электричкой, а «Москвич» стоял в гараже. Если только Тихонина никуда на нем не моталась. Но она мне об этом не докладывала.

Так, подумал Олег, атака с ходу не получилась. Хуже всего то, что коммерсант, кажется, не врет. Если уж со страха все про Павла Базарова выложил, то что ему стоило сознаться и в том, что он женщину решил одурачить? Узнал случайно о ее беде и…

— Жена умеет водить машину? — спросил он Крашенинникова.

— Умеет. Но в «Москвич» еще не садилась.

— А кто, кроме тебя, мог сесть в «Москвич»?

— Ну, мало ли… Если бы Тихонина кого-то из наших попросила, то тогда кто угодно. Хотя у них у всех свои колеса.

— Командир, — неуверенно сказал Женька, — да он же лапшу нам вешает.

Олег потер подбородок. Возможно, Зырянов и прав. Но Крашенинников ведь не законченный дурак, он понимает, что любую его информацию нетрудно проверить. По той же деревне, к примеру. Вот сейчас сесть и рвануть туда. А что…

Макаров поднес к глазам часы, но стрелок не увидел, ночь наступала темная, безлунная, потому спросил:

— Женя, на твоих золотых сколько?

Тот включил в салоне машины свет:

— Сейчас посмотрим.

Топот ног, треск сухих веток.

Женька пулей вывернулся из «Москвича», рванул вслед за скрывшимся в зарослях молодого густого ельника Крашенинниковым.

Олег бежать не стал. Он лишь досадливо сморщился и сказал сам себе: «Дохлый номер». Ловить человека в ночном лесу бесполезно. Надо было не упускать его, но кто же мог подумать, что рыжий проявит такую прыть, даже машину бросит. Не соображает, дурак, что если надо будет, то теперь, зная место жительства, его в любую минуту разыскать можно.

Вернулся Зырянов, тяжело и недовольно сопя, опустился рядом, на соседний пень.

— Олег Иванович, он ведь немедленно своим рассвистит, что мы Пашей интересовались. Его перепрятать могут.

— А могут и похуже что-либо выдумать.

— И что делать будем?

Макаров встал, направился к «Москвичу»:

— Так спрашиваешь, будто действительно не знаешь, что делать. Деревню Топчино искать, что же еще. Посмотри, в бардачке машины дорожный атлас не лежит случайно?

— Лежит, командир.

— Раскрывай, бортинженером поработаешь.