Для более детального анализа автор счел необходимым классифицировать АСД по ряду параметров. В первую очередь — по времени возникновения: 1) заведенные с конца 1920 г. и до 1934 г.; 2) АСД периода массовых репрессий 1936–1939 гг. Следует отметить, что первые основывались, как правило, на материалах более или менее длительной агентурной разработки с применением всех имевшихся тогда в распоряжении органов госбезопасности сил и средств. Поэтому спектр рассматриваемых следствием фактов и их взаимосвязей был значительно шире. Прослеживалась динамика взглядов и взаимоотношений объектов АСД. К такого рода делам можно отнести расследование шпионской деятельности сотрудников польской военной делегации при штабе 16-й армии Западного фронта; дело бывшего генерала К. Рыльского; дело О. Викентьевой; дело Ф. Новицкого; дело А. Бурова; дело П. Петрова; дело А. Гойера, Г. Хлопушкина и других лиц, обвинявшихся в шпионаже в пользу иностранных государств[64].

Рассмотренные нами групповые уголовные дела на сотрудников военной промышленности, военно-топографического управления РККА, командиров РККФ базировались на материалах, собранных в ходе соответствующих агентурных разработок («Военпром», «Мечты», «Нептун» и «Моряки»).

Что же касается АСД, заведенных во второй половине 1930-х годов, то в подавляющем большинстве в их основе были протоколы допросов ранее арестованных лиц, заявления граждан, решения партийных собраний или парткомов. Сюда относятся, прежде всего, уголовные дела на сотрудников особых отделов и других подразделений НКВД, командиров РККА и флота, занимавших достаточно заметные должности в системе НКВМ.

Второй параметр характеризует отношение объектов АСД к органам госбезопасности. Мы выделяем штатных работников органов госбезопасности (действовавших на момент ареста, либо находившихся в запасе) и секретных сотрудников ВЧК — ОГПУ. Здесь важно отметить, что оперативные дела агентуры были уничтожены много лет назад, поскольку истекли сроки их хранения, определенные ведомственными нормативными актами, и других источников, кроме протоколов допросов, найти не удалось. Отдельные упоминания о работе секретных сотрудников имеются в материалах секретного делопроизводства и в оперативных делах за исследуемый период.

На объективность и глубину анализа фактологических данных заметное влияние оказывает знание (или незнание) настоящих имен негласных помощников чекистов. Без этого трудно оценить их вовлеченность в рассматриваемые события — предмет изучения в рамках уголовных дел, их степень квалификации и служебное положение, определяющее качество предоставляемой в органы госбезопасности информации (особенно когда речь идет о «вредительских действиях»), личное отношение к фигурантам разработок или АСД, оценку конкретных лиц, их высказываний и поступков. К сожалению, в большинстве случаев сам обвиняемый не упоминает о своем секретном сотрудничестве с ВЧК — ОГПУ. Следователь, за редким исключением, тоже не затрагивает данную тему.

Тем ценнее примеры противоположного характера, когда нам удалось в материалах АСД найти эту необходимую информацию. И пусть в нашем труде настоящие установочные данные секретных сотрудников почти не фигурируют (поскольку существуют соответствующие ограничительные правовые нормы), но архивные находки были использованы в полной мере для объективной оценки многих фактов.

Третий критерий — это результаты пересмотра уголовных дел в прокурорских органах на предмет применения к фигурантам АСД закона «О реабилитации жертв политических репрессий»[65].

На практике мы встретились с тремя возможными вариантами: 1) проходящие по АСД лица признаны невиновными в инкриминируемых им деяниях; 2) объекты уголовных дел реабилитированы лишь частично, поскольку они не совершали государственных преступлений, но их деяния квалифицируются по иным статьям Уголовного кодекса; 3) обвинения, предъявленные осужденным лицам, признаны обоснованными и законными. АСД последней категории составляют меньшинство, если даже не исключения в большой массе пересмотренных уголовных дел. Однако это не означает, что органы госбезопасности работали неэффективно, фальсифицируя материалы на невиновных лиц. Не умаляя результатов труда прокурорских работников, занимавшихся вопросами реабилитации, не ставя под сомнение их юридическую квалификацию, историкам все же следует критически подходить к оценке полного снятия обвинений с некоторых лиц. Прежде всего это относится к тем, кто был реабилитирован в ходе массовой кампании конца 1980-х — первой половины 1990-х годов.

Биографические сведения, информацию о профессиональной подготовке многих сотрудников особых и иных отделов органов ВЧК — ОГПУ, имевших отношение к армейской работе, а также сведения о деятельности чекистских аппаратов в условиях рецидивов Гражданской войны в Советской России в первые годы новой экономической политики удалось изучить в архиве управления ФСБ РФ по Омской области. Ряд оперативных и уголовных дел был предоставлен автору в архиве управления ФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. В этих делах содержатся достаточно интересные факты из практики чекистского обеспечения штабов и войск Петроградского — Ленинградского военного округа, их противодействия разведкам Эстонии, Латвии, Литвы и Финляндии.

При написании данной работы активно использовались и уже опубликованные источники, к которым относятся сборники законодательных актов высших органов государственной власти РСФСР — СССР, нормативные акты СНК, Верховного суда и Прокуратуры СССР, Революционного военного совета Республики[66].

Эти источники условно можно разделить по степени концентрации усилий, направленных на создание правовой основы функционирования ВЧК — ОГПУ, а также по характеру угроз для безопасности РККА.

Наибольший интерес из числа указанных сборников документов представляют те, которые затрагивают вопросы правового регулирования организации и деятельности органов госбезопасности, их правоприменительную практику.

В систематизированном виде законодательные и нормативные акты относительно осуществления репрессивной составляющей чекистских мер представлены в сборнике, опубликованном в 1993 г.[67]

К важнейшим документам, определявшим правовое положение органов госбезопасности, относится опубликованный впервые еще в 1922 г. Декрет ВЦИК об упразднении ВЧК и о правилах производства обысков, выемок и арестов[68].

В данном документе указывались основные задачи вновь созданного Государственного политического управления при НКВД РСФСР. Для нашего исследования важно имеющееся в декрете указание на то, что особые отделы остаются в системе ГПУ и, на основании специального Положения, ведут борьбу с преступлениями в армии. Само же Положение было впервые открыто опубликовано лишь в 2003 г.[69]

Именно в этом году издательство «Материк» выпустило сборник документов «Лубянка. Сталин и ВЧК — ГПУ — ОГПУ — НКВД. Январь 1922 — декабрь 1936», подготовленный под эгидой международного фонда «Демократия». Его составителями явились известные исследователи советской политической системы и истории органов госбезопасности В. Хаустов, Н. Плотникова (Академия ФСБ РФ) и В. Наумов.

Среди других изданий в рамках общей серии «Россия. XX век. Документы» данный сборник занимает особое место по ряду причин. Во-первых, он был нацелен на вскрытие процесса руководства отечественными спецслужбами со стороны ЦК РКП(б) — ВКП(б) и лично И. Сталина, и это, на наш взгляд, составителям удалось. Во-вторых, в нем впервые опубликованы документы из архива И. Сталина, длительное время находившегося на закрытом хранении в составе так называемого «Кремлевского» архива документов и материалов Политбюро ЦК КПСС.