— Святой! — мечтательно произнес мальчик и вскоре спокойно заснул.

В соседней комнате императрица, плача, целовала Распутину руку…

Конечно, можно говорить о совпадении. Можно предположить, что, когда Распутин появился во дворце, кровотечение царевича вот-вот должно было само остановиться. Ведь такое случалось и раньше. Однако такого тяжелого приступа, как этот, у Алеши никогда еще не было. И на этот раз доктора в открытую говорили о возможном фатальном исходе болезни. К тому же это был не единственный случай, когда Алеша выздоравливал после вмешательства Распутина.

Некоторое время спустя императорская семья отправилась в Польшу, где проводила каждую осень. Алексис любил кататься на лодке по озерам. Однажды, выходя из лодки на берег, он поскользнулся и ударился коленкой о камень. И снова было кровотечение. Обычная опухоль ноги осложнялась начавшимся воспалением. Температура тела стремительно повышалась. Врачи говорили о заражении крови. Увы, было очень мало шансов на спасение ребенка. Молитвы за здравие царевича читались по всей России. В это время Распутин находился в Покровском. Александра телеграфировала ему через свою подругу, Анну Вырубову, и на следующее утро пришла телеграмма, адресованная царице. Под ней стояла подпись Распутина. Текст телеграммы гласил: «Богу было угодно увидеть твои слезы и услышать твои молитвы. Не грусти. Твой сын выживет. Но пусть доктора больше не беспокоят его».

Александра, обезумев от счастья, побежала прочесть телеграмму Алексису. Он проявил «великую радость». Что касается температуры, как это ни странно, она «спала в тот же момент». Ребенка осмотрели, и нашли, что воспаление явно уменьшилось!

Еще одно совпадение? Врачи утверждали: да. Но как объяснить тогда и третье совпадение? Во время войны царевич, сопровождая своего отца в Генштаб, в поезде стукнулся головой о стекло. У него пошла носом кровь. Ничто не могло остановить кровотечение. Престолонаследника привезли в Царское Село: он по-прежнему истекал кровью, все больше слабея. Распутин приехал во дворец. Он сотворил над больным крестное знамение, недолго помолился перед иконой и произнес:

— Благодарите Бога! Он еще раз дарит жизнь вашему сыну!

«Как только Распутин приблизился к его постели, мальчик успокоился, и через несколько часов наступило заметное улучшение: температура спала, и кровотечение, постепенно утихая, совсем прекратилось. Распутин вернулся из Царского Села в приподнятом настроении и рассказывал всем своим друзьям, что отныне царь десять раз подумает, прежде чем пренебрегать его советами».

«Царь десять раз подумает». Не нужно далеко ходить, чтобы объяснить необычайную власть, которой пользовался Распутин в последние годы царской России. Здесь мы становимся свидетелями драмы, в сравнении с которой тускнеет любой фантастический рассказ. Николай и Александра, измученные родители, убежденные, что только Распутин в состоянии спасти их ребенка, сделали из этого почти неграмотного крестьянина поначалу своего конфидента, потом советчика и, наконец, хозяина судеб всей империи.

Естественно, в Санкт-Петербурге знали про визиты Распутина в императорский дворец. В мгновение ока бывший извозчик стал модным в обществе. «В то время, — рассказывает генерал Спиридович, — салоны буквально разрывали Распутина на части. Столичные светские дамы говорили только про него. Они узнавали о нем все — как он одевается, причесывается, умывается. Некоторые уже мечтали о том, чтобы использовать его в своих интригах».

На Распутина начинали смотреть, как на «царя над царями». И стали интересоваться его частной жизнью. То, что узнавали о нем, было весьма поучительно. Этот «старец», иначе говоря, — святой ДІь человек — проводил свои ночи в кабаках и других злачных местах Санкт-Петербурга. Нередко он возвращался домой мертвецки 5^ пьяным, в компании с одной или несколькими женщинами. Такая жизнь стоила дорого. И «политики» пользовались случаем, чтобы предложить старцу деньги. Он брал их, не стесняясь. Поначалу трех рублей было достаточно, чтобы просить его о ходатайстве. Через несколько лет Распутин брал за свои услуги не меньше нескольких тысяч…

Наступил день, когда Распутин сделал свои первые шаги на опасном поприще царского «советника». Случилось так, что Тобольская епархия какое-то время оставалась без архиепископа. Григорий убедил царя назначить на вакантное место монаха Варавву, бывшего помощника садовника, «человека простого и без образования». Высшее духовенство негодовало. Но царь уступил. И Распутин понял, что теперь он может требовать от царя чего угодно. И он требовал.

Он приближался к своему пятидесятилетию. Когда он входил своей тяжелой крестьянской походкой в светскую гостиную, воцарялось молчание, преисполненное уважения и восхищения. Молодой аристократ князь Феликс Юсупов описывает его в то время как человека «среднего роста, жилистого, но худого», с «непомерно длинными» руками.

С первого знакомства с Распутиным Феликс Юсупов был «поражен его странными манерами». Был ли он похож на святого? «Скорее на лукавого, сладострастного сатира». Что в нем всегда поражало — это его взгляд, пронзительный и тяжелый: «В нем, действительно, ощущалась таинственная, сверхъестественная сила. Его слащавая улыбка поражала почти так же, как и его ужасный взгляд; она была злой, хитрой и чувственной одновременно».

Женщина, которая встретилась с ним незадолго до войны, также настаивала на необычности взгляда Распутина:

— Какие странные у него глаза! Каждый раз, когда я находилась в его присутствии, я бывала неприятно поражена силой его взгляда и не могла его долго переносить…

Посол Франции Морис Палеолог, сильно предубежденный против этого «распутника», нашел его личностью вполне заурядной; но несмотря на это, он признавал, что «выражение власти источали эти голубые глаза».

Удивительный дуализм. Распутин был способен во время самой обычной беседы неожиданно упасть на колени и начать молиться со страстным усердием. В самый разгар своей славы он вдруг оставил всех и отправился в Святую землю, посетил гору Афон и Иерусалим, рыдал на могиле Христа. Но в Санкт-Петербурге, с первого же дня после возвращения снова начались грязные оргии. Женщины и молодые девушки, приходившие в квартиру № 20 дома 64 на улице Гороховой молить его об исцелении, просить его совета или поддержки, возможно, получали то, что искали. Чаще всего в этом доме, в котором пахло «щами, прогорклым маслом и горячим козьим сыром», они находили даже большее. Если посетительница была хорошенькой, Распутин приглашал ее сесть рядом с собой на диван. Он говорил о Боге, небесах, искуплении — и одновременно, при всех присутствующих, без лишних церемоний начинал ласкать девичью грудь.

Зачастую в самой середине проповеди Распутин прерывался и уводил посетительницу в свой кабинет. В таких случаях его категорически запрещено было беспокоить. Каждому было известно, что в этот момент он собирался посвятить себя церемонии «очищения грехом». В большинстве подобных случаев посетительница ничего не имела против. При этом «придворные» дамы Распутина, находившиеся в его апартаментах, подбадривали «новенькую», советуя ей сделать все, чтобы удовлетворить благочестивые стремления «святого отца». Но иногда все проходило не совсем гладко. «Новенькая» выбегала из кабинета старца в помятой одежде, с криком и рыданиями. Какое осуждение читала она тогда в глазах друзей Распутина! Даму грубо выталкивали на улицу и впихивали в экипаж; после чего преданные друзья всеми силами старались утешить дорогого, бедного отца Григория, которого эта глупая, находящаяся во власти демона гордыни женщина только что так оскорбила. Бывало, что «глупая женщина» обращалась в полицию. Начальник околотка тогда составлял протокол, отсылая копию в заинтересованные инстанции. Обычная формальность. Никогда против Распутина не выдвигалось никаких обвинений.

Как-то во время войны враги Распутина тайно проникли в одну из комнат, где старец предавался своим обычным оргиям. С помощью магниевой вспышки была сделана фотография. Через несколько дней это свидетельство было представлено императрице Александре. Нанесло ли это ущерб репутации Распутина? Совсем нет, напротив. В гневе Александра потребовала, чтобы был найден преступный безбожник, который загримировался и осмелился — и с какой возмутительной дерзостью! — сыграть роль святого Григория!