Конечно, это разоблачение произошло в значительной мере случайно. Скомандуй мне индуктор пойти к другому человеку — я бы никакого внимания не обратил на этого пришедшего на мой сеанс негодяя».

Любопытен рассказ Вольфа Мессинга о том, как он стал советским гражданином.

«Когда 1 сентября 1939 года бронированная немецкая армия перекатилась через границы Польши, государство это, несравненно более слабое в индустриальном и военном отношениях, было обречено. Я знал: мне оставаться на оккупированной немцами территории нельзя. Голову мою оценили в 200000 марок. Это явилось следствием того, что еще в 1937 году, выступая в одном из театров Варшавы в присутствии тысяч людей, я предсказал гибель Гитлера, если он повернет на Восток. Об этом предсказании моем Гитлер знал, его в тот же день подхватили все польские газеты аншлагами на первой полосе. Фашистский фюрер был чувствителен к такого рода предсказаниям и вообще к мистике всякого рода. Премия в 200000 марок предназначалась тому, кто укажет мое местонахождение».

Вольф Григорьевич в это время жил в родном местечке, у отца. Вскоре оно было оккупировано фашистской армией. Мгновенно организовано гетто. Мессингу удалось бежать в Варшаву.

Некоторое время он скрывался в подвале у одного торговца мясом. Однажды вечером, когда вышел на улицу пройтись, его схватили. Офицер, остановивший его, долго вглядывался в лицо, потом вынул из кармана обрывок бумаги с портретом. Вольф Мессинг узнал афишу, расклеивавшуюся гитлеровцами по городу, где сообщалось о награде за его обнаружение.

— Ты кто? — спросил офицер и больно дернул его за длинные, до плеч, волосы.

— Я художник…

— Врешь! Ты — Вольф Мессинг! Это ты предсказывал смерть фюрера.

Офицер отступил на шаг назад, продолжая держать его левой рукой за волосы. Затем резко взмахнул правой и нанес ему страшной силы удар по челюсти. Это был удар большого мастера заплечных дел. Мессинг выплюнул вместе с кровью шесть зубов.

Сидя в карцере полицейского участка, он понял: или уйдет сейчас, или гибель. Вот что произошло дальше. «Я напряг все свои силы и заставил собраться у себя в камере тех полицейских, которые в это время были в помещении участка. Всех, включая начальника. Когда они все, повинуясь моей воле, собрались в камере, я лежал совершенно неподвижно, как мертвый. Потом быстро встал и вышел в коридор. Мгновенно, пока они не опомнились, задвинул засов окованной железом двери. Клетка была надежной, птички не могли вылететь из нее без посторонней помощи. Но ведь она могла подоспеть. В участок мог зайти просто случайный человек. Мне надо было спешить…

Из Варшавы его вывезли в телеге, заваленной сеном. Он знал одно: надо идти на восток. Только на восток. Проводники вели и везли его только по ночам. И вот наконец темной ноябрьской ночью впереди тускло блеснули холодные волны Западного Буга. Там, на том берегу, был СССР.

Небольшая лодчонка-плоскодонка ткнулась в песок смутно белевшей отмели. Мессинг выскочил из лодки и протянул рыбаку, который перевез его, последнюю оставшуюся у него пачку денег Речи Посполитой:

— Возьми, отец! Спас ты меня…

Он пожал протянутую руку и пошел по влажному песку.

Продолжим рассказ Татьяны Лунгиной — уже о проживании Вольфа Мессинга в Москве.

Мессинг с Аидой и ее сестрой, Ираидой, переехали в квартиру, выделенную после войны по личному указанию Сталина. Возможно, читатели заинтересуются, как Мессингу удалось поладить с таким человеком с параноидальными наклонностями, как Сталин. Неприязнь Сталина к реальным и предполагаемым противникам была продиктована страхом перед неизвестными силами, которыми даже он не мог управлять. Вольфу Мессингу удалось представить свой талант Сталину в неугрожающей форме. Если бы Сталин почувствовал, что Мессинг и вправду может, к примеру, читать его мысли, он, возможно, немедленно дал бы приказ уничтожить его.

Сталин, возможно, подсознательно видел в Вольфе Мессинге какие-то силы, которые пленили его. Вспомним, что Сталин вышел из глубоко религиозной семьи и мог испытывать необъяснимый трепет и благоговение перед сверхъестественным. Разрешив Мессингу выступать перед советской элитой, Сталин, возможно, считал, что таким образом его дар будет «приручен» и не будет использован во зло ему. Как бы там ни было, выделение Мессингу квартиры свидетельствовало о некоем расположении к нему главы государства.

Вообще Мессинг был человеком разным. Во время представлений он, казалось, отрешался от окружающего мира. Его нервная энергия передавалась каждому присутствующему, как бы заряжая атмосферу. Но дома он был абсолютно другим: спокойным, элегантным, нежным, веселым. Казалось бы, нет ничего общего между тем, кем он был на сцене, и настоящим Мессингом. Он действительно был человеком-загадкой.

Он редко демонстрировал психологические эксперименты в Москве, обычно выезжая на окраины России. Он любил давать представления перед студентами, которые не переставали восхищаться им. Госконцерт, который отправлял Мессинга на выездные представления, использовал его для антирелигиозной пропаганды, не без оснований считая, что этот дар свидетельствует о том, что даже сверхъестественные способности являются просто-напросто неотъемлемой частью разума. Сам Мессинг всегда пытался убедить публику, что в его таланте нет ничего сверхъестественного и мистического, что он обычный человек. Но не думаю, что ему удалось многих убедить. Одни считали его живым святым, другие, наоборот, сомневались в его способностях, пока не уверовались сами.

Ему было трудно и непривычно жить в этом новом для него, не виданном ранее мире. Особенно если учесть, что попал он в него совершенно неподготовленный, без сопровождения всезнающего импресарио, даже без знания языка. Мессинг вступил на советскую землю вместе с тысячами других беженцев, ищущих спасения от фашистского нашествия. Вот как рассказывает он о своих первых днях пребывания на этой земле.

«Пришел я в гостиницу „Брест":

— Мне нужен номер.

— Свободных номеров нет.

— Я заплачу втрое больше обычной цены.

— Вам сказано, гражданин, свободных номеров нет!

Окно с треском захлопывается.

Первую ночь среди других беженцев я провел в синагоге на полу. С трудом отыскал свободное место.

Куда податься? На другой день меня надоумили: я пошел в отдел искусств горкома. Меня встретили вежливо, но сдержанно. В Советском Союзе, борясь против суеверий, не жаловали ни гадалок, ни волшебников, ни хиромантов. К числу таких же непоощряемых занятий относили и телепатию. Ох как часто мне потом мешало это!

Пришлось переубеждать. Пришлось демонстрировать свои способности тысячу раз. Пришлось доказывать, что в этом нет никакого фокуса, обмана, мошенничества. Но об этом позже».

И вот наконец нашелся человек, который ему поверил. Это был заведующий отделом искусства Петр Андреевич Абрасимов. На свой страх и риск он включил его в бригаду артистов, обслуживающих Брестский район. Жизнь начала налаживаться.

1 Мая в Бресте вместе со всеми он пошел на демонстрацию. Это был очень радостный день в его жизни. А вскоре после этого его направили в Минск. Здесь Мессинг встретился с Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко — одним из видных тогда деятелей Советского государства, и был благодарен судьбе за встречу с этим человеком, которому очень многим обязан.

Мессинг вспоминает и о другой важной встрече.

«Мы гастролировали по всей Белоруссии. И однажды, когда я работал на одной из клубных сцен Гомеля, ко мне подошли два человека в форменных фуражках. Прервав опыт, они извинились перед залом и увели меня. Посадили в автомобиль. Я чувствовал, что ничего злого по отношению ко мне они не замышляют. Говорю:

— В гостинице за номер заплатить надо…

Смеются:

— Не волнуйтесь, заплатят.

— Чемоданчик мой прихватить бы.