— Хватит уже про Митрича, — вспылил Саша.

— Ревнуешь? — обрадовался Амаорон и захлопал в ладоши. — Не беспокойся, Сашка Солдатов. Митрич тебе не соперник, потому что с женатыми я не предаюсь любви.

— Ревную? Вот еще. Да мне все равно.

Саша зажмурился, быстро стащил трусы и прыгнул в воду. Брызги разлетелись во все стороны. Амаорон оглядел мокрое одеяние, философски пожал плечами и тоже начал раздеваться. Только в отличие от Саши делал это изящно и неторопливо, как будто устраивал персональный стриптиз.

Сначала он выпутал из волос тиару и отдал ее Граллу. Обнажил одно плечо и оставил ногу в сторону. Феи разразились восхищенными возгласами, а светильник загорелся ярче. Снял многочисленные кольца и браслеты, медленно опуская каждое в шкатулку. Затем он позволил одеянию сползти со второго плеча и продемонстрировал крупную сиреневую родинку. Вытащил из волос цветы, жемчужины и ветки. Пригладил брови. Повел бедром, и одеяние медленно и торжественно скользнуло вниз. Снова увидев эльфийский член в непосредственной близости от своего лица, Саша потерялся во времени и в пространстве. Руки предательски соскользнули с бортиков, и он погрузился в воду с головой. Отплевываясь лепестками, вынырнул и уставился на узкую холеную стопу с сиреневыми ногтями. В следующее мгновение она опустилась в ванну, раздался тихий плеск, и Амаорон уселся напротив Саши.

— Ну и зачем ты приперся? — маскируя грубостью смущение, спросил тот.

Амаорон лукаво взглянул, наклонился вперед, изогнувшись каким-то невероятным образом, и нырнул между его ног. По воде зазмеились сиреневые пряди волос.

— Эй, это что еще такое? — возмутился Саша и, закусив губу, замолчал.

Амаорон цепко ухватил его за бедра, лизнул член, и затем язык словно лента спеленал его в кокон.

— Обалдеть, — ошеломленно выдохнул Саша.

От светильника начало исходить радужное свечение, феи запели какую-то романтичную балладу, в припеве которой звучало: "Солнышко наше - Сашка Солдатов. Он разогнал печаль короля", а Гралл аккомпанировал им на шестиструнной бандуре. Сердечко неожиданно проснулось и решило нырнуть в ванну, но Саша погрозил пальцем, и оно, недовольно ворча, пристроилось в его волосах.

— Вырубите свою дурацкую светомузыку и отвернитесь! — потребовал он. — Вы нас отвлекаете.

Гралл перекинул бандуру за спину, схватил протестующих фей в охапку и удалился. Светильник тактично отступил подальше и перешел в режим ночника.

Между тем язык Амаорона виртуозно скользил и порхал по члену, поглаживал яйца и периодически пытался проскользнуть в анус. Саша намотал намокшие волосы на кулак и приподнял его голову.

— Не смей трогать мою задницу, — коротко приказал он и снова отдался во власть умелого рта.

Дальнейшее запомнилось смутно. Рот словно бесшумный вакуумный пылесос засасывал член глубоко в горло и выпускал обратно. И за дело принимался язык. Казалось, он одновременно стимулировал каждый миллиметр члена, уделяя особое внимание головке. Нежные поглаживания сменялись легкими покусываниями зубов. Тонкие длинные пальцы мяли и скручивали мошонку, щекотали яйца и загадочным образом умудрялись тискать задницу. В порыве чувств Саша пару раз стукнулся головой о бортик ванны, и кто-то немедленно подложил подушечку. Волосы Амаорона гладили по спине и массировали плечи. Саша стонал сквозь зубы и отмахивался от волос, лезших в рот. В ушах стоял хрустальный звон. Определенно, рука не выдерживала никакого сравнения со ртом. Даже рука друга Тимоши.

— Не смей думать о посторонних руках! — Амаорон вынырнул и гневно уставился на Сашу. Капельки воды сверкали на его лице и теле словно крошечные бриллианты. — Ты принадлежишь мне!

— Хорошо, хорошо. Как скажешь. Продолжай сосать, — простонал тот.

Амаорон сердито усмехнулся и, упершись коленом в пах, сильно сжал яйца. Саша вскрикнул от наслаждения, смешанного с болью, излился в его рот и обмяк. Стенки ванны стыдливо заалели. Амаорон приник к его груди, положил голову на плечо и страстно поцеловал.

— Фу, — Саша скривился, почувствовав на губах вкус спермы.

— Ничего не фу, ты очень вкусный и питательный, — облизнулся тот.

— Что-то я устал, — Саша широко зевнул. Оказывается, эльфийский минет - это очень утомительно.

— Отдохни немного, Сашка Солдатов. Теперь, когда я распробовал твой вкус, нас ждет очень долгая ночь любви, — прошептал Амаорон, надавил на его плечи и погрузил с головой в воду...

На лицо лилась холодная вода и затекала в уши и нос. Саша закашлялся, раздраженно отмахнулся и открыл глаза. В комнате резко пахло нашатырем. Мама бегала из угла в угол, заламывала руки и рыдала. А дедушка стоял над ним с чайником в руках и громко ругался.

— Да едрить твою мандаринскую дивизию на Халхин-Голе****! Мужиков в роду не осталось! Одни недоделанные хипстеры!

— Где я? — хрипло спросил Саша и вытер мокрое лицо.

— Сыночек! — мама бросилась к нему и крепко обняла. — Живой! Дома ты, дома!

— Раскудахталась как курица. Да что ему сделается от пары ударов? — презрительно фыркнул дедушка и отошел от топчана.

Саша задумался, вспоминая недавние события. Что же все-таки произошло? Неужели ему действительно удалось побывать в другой реальности? Или это бред воспаленного сознания в совокупности с выпоротой задницей? И Амаорона и всех остальных на самом деле не существует.

Дедушка поставил чайник на стол, уселся за стол и достал кисет с махоркой.

— Дедушка, ты вздумал курить? Тебе же нельзя. Врач категорически запретил! — возмутилась мама.

— Цыц, женщина! Тебя с врачом никто не спрашивал. Развелось тут умников. Займись лучше сынком.

— И займусь! Ребенок чуть не погиб из-за твоих варварских методов воспитания! — с вызовом ответила она и наконец-то оторвалась от Саши.

Дедушка скептически хмыкнул и насыпал на кусок газеты щепоть махорки. Разровнял кучку указательным пальцем, ловко свернул самокрутку и заклеил ее языком. А тем временем мама сосредоточенно рылась в шкафу, отбрасывая на стул рубашки и майки.

— Где же спички? — он с недоумением прохлопал карманы. — Ульяна, ты, случаем, не видела мои спички?

— Господи, дедушка! Посмотри в пиджаке, — не поворачиваясь, раздраженно воскликнула она.

— Точно! Совсем запамятовал! — дедушка шлепнул себя по лбу и потянулся к пиджаку, висевшему на спинке стула. Многочисленные ордена и медали глухо звякнули. Он вытащил из нагрудного кармана коробок и снова заметался в поисках. — Ульяна, а куда подевалась моя папироса?

— Дедушка! — она укоризненно покачала головой. — За ухом.

— Точно! Это все вы виноваты. Сбили меня с толку.