Я вошла в дом. Невозможно описать словами, что охватило меня, как только перешагнула порог кельи и увидела отца Серафима. Ощущение света и благодати, чувство слезного раскаяния и, в то же время, необычайной радости. Ноги у меня сами подкосились. Упала перед ним на колени и зарыдала, а батюшка мягким и добрым голосом произнес: «Не плачь, не плачь, твой жив и скоро вернется. Я вас в книгу к себе запишу и поминать буду». Я поняла, что посетители могли ничего не говорить о себе – отцу Серафиму все было открыто. Такое чудо нам Господь даровал! Я молчала, а он всю мою нерадивую жизнь, которую я уже забыла, в подробностях рассказал. Какой светильник был! Двумя-тремя тихими кроткими словами мог на путь покаяния и спасения наставить. Грешим много, да не всегда зрим грехи свои, а перед таким старцем душа сама открывается.

Привезла батюшке муки и яблок, а он тут же велел все раздать. Не зря о нем говорили, что живет Святым Духом. Утешил он меня сильно. Мир и любовь сошли в душу. На всю жизнь запомнила его слова: «Обязательно молись за врагов. Если не молишься, то будто в огонь керосин льешь – пламя все больше и больше разгорается. Всегда и за все, даже за скорби, благодари Господа и Пресвятую Богородицу». В конце беседы отец Серафим спросил: «А ты знаешь, как меня зовут?» «Конечно», – отвечаю. «Тогда молись за меня, а по кончине моей ходи на могилку. Разговаривай, как с живым, и все у тебя устроится». После этого благословил и поцеловал меня в голову. Сердце мое затрепетало от радости… Назад как на крыльях летела.

О своих встречах с отцом Серафимом Вырицким всегда вспоминаю с радостью, теплом и любовью. В послевоенные годы многие устремлялись к нему в по исках правды Божией как к человеку святой жизни. В первый раз я отправился к старцу семнадцатилетним юношей в 1946 году. Ехал за духовным советом, молитвой и благословением.

Батюшка встретил меня ласковой улыбкой. Всем своим видом он необычайно располагал к себе, вызывая ответные чувства. Его доброта сразу передавалась посетителям. С ним всегда было радостно. Одного взгляда на отца Серафима было достаточно, чтобы сами по себе отпали все заранее подготовленные вопросы, а сердце открылось на зов Божественной любви.

Когда я был у старца в 1947 году, то испросил его совета: «Батюшка! Что мне лучше – поступать в семинарию или идти в монастырь?» Подвижник как-то загадочно улыбнулся и сказал: «Сам решишь».

Вскоре меня призвали в армию, а после службы я поступил в семинарию. Впоследствии закончил и Духовную Академию. Не сомневаюсь, что во многом обязан молитвам отца Серафима.

Идет 38-й год моего пастырского служения, и все это время я регулярно бываю у благодатной могилки вырицкого старца. Это святое место с каждым годом привлекает все больше и больше верующих душ, устремляющихся сюда со всех концов света…

Соборная народная душа – тончайший определитель святости. Когда-то, за много лет до земного прославления блаженной матери нашей Ксении Петербургской и праведного отца нашего Иоанна Кронштадтского, православный люд благоговейно почитал их святую память. Даже несмотря на запреты властей, шли верующие на Смоленку и на Карповку, чтобы поклониться прославленным на небесах угодникам Божиим. Обращались к ним люди в своих немощах, скорбях и недоумениях, по вере получая просимое.

Народ уже давно прославляет отца Серафима Вырицкого. Свидетельство тому – все возрастающее паломничество к месту его земного упокоения. Светлое имя дивного подвижника благочестия живет в христианских сердцах. Посещают могилку батюшки Серафима и многие мои прихожане и служащие, получая там духовное утешение…

Мысленно обращаюсь к нему за помощью в невзгодах и печалях.

Духовная дочь батюшки Евдокия не могла устроиться на работу и в 1936 году приехала к старцу с просьбой помолиться о ней. Батюшка сказал: «Езжай с Богом, Господь все устроит. Работа ожидает тебя дома». Поблагодарив старца, Евдокия возвратилась домой – и в тот же день зашел к ней знакомый, предложивший надомную работу, которой она занималась впоследствии много лет.

Многочисленные свидетельства показывают, что батюшка Серафим с особой любовью относился к детям… Повествует о чудесном исцелении дочери по молитвам старца Ольга Павловна Фролова.

«Случилось так, что у моей дочери, которая нормально родилась и стала нормально ходить, примерно к двум годам началось страшное искривление ног. Одна ножка пошла в закругление, а вторая – передать трудно, какой была. Ходить она не могла.

Специалист из института Раухфуса сказал, что это – тяжелый случай, следствие моего пребывания на фронте. «Вы много перетерпели, тяжести большие приходилось носить. Все это отразилось на ребенке. Я лекарства оставлю, будем как-то поддерживать. Но ничего хорошего не обещаю». Другая врач, специалист в этой области, сказала: «Готовьтесь к тому, что ваш ребенок будет инвалидом». Я плакала и молилась.

Буквально в тот же день, когда я услышала эти слова, пришла наша хорошая приятельница, которую мы очень давно не видели, и говорит: «Врачи отказываются? Я тебе найду врача, который девочку вылечит. Немедленно собирай ребенка и поезжай по адресу, который я тебе скажу, в Вырицу, к батюшке Серафиму. Он тебе поможет».

Утром я побежала, отпросилась с работы, схватила дочку и поехала. Дошла я до батюшкиного домика, подошла к крылечку. Вышла матушка, которую я не знала. «Ну что ты, миленькая, устала?», – спросила она. «Скажите, я туда попала, мне нужен батюшка Серафим?», – говорю я. Она отвечает: «Сюда, миленькая, проходи. Маленькую-то по ставь на ножки». – «Она не может стоять на ножках», – заплакала я.

Я вошла в дом. Народу было очень много. Но матушка пошла к отцу Серафиму, вышла и говорит: «Заходи с ребеночком».

Войдя в батюшкину комнату, я в нерешительности остановилась… Налево стояло кресло. Батюшка повернулся ко мне и говорит, указывая на кресло: «Ну, сажай сюда маленькую, сажай». Я посадила дочку, а сама смотрю на него, не могу глаз от вести. Думаю: «Господи! Да я недостойна подходить к этому человеку!» А батюшка говорит: «Не рас страивайся, не расстраивайся, что случилось?» – «Батюшка, смотрите, какие у нее ножки!» Я чулочки сняла у доченьки, сапожки. А батюшка в ответ: «Да чего ты плачешь, будут у девочки ножки такие, как и были». Я спрашиваю: «Батюшка, а как?» – «А я скажу, как. Успокойся только, не надо плакать». «Господи, – думаю я, – я даже не решаюсь к нему подойти». А он положил дочке руку на коленочку – в руке у него крестик был, и зовет матушку: «Матушка Серафима, возьми водички святой, налей этой мамочке. Возьми вот там конфеточки лежат (такие, знаете, кругленькие), возьми просфору. Она так расстроена, что сама, наверное, не сделает ничего. Разрежь просфору на столько частей, на сколько можно разрезать».

Матушка Серафима все сделала и, положив все в кулечек, подала мне. Батюшка говорит: «Завтра с утра, как только встанешь, ничего не давай девочке, а дай ей водички святой, кусочек просфоры и вот эту конфеточку. И так делай, пока все не используешь». – «Хорошо, батюшка, – отвечала я все еще со слезами. – А пройдет?» – «Ну что я тебе сказал, плакать-то не надо», – произнес батюшка. А я смотрела на него, и мне казалось, что он весь светится. «Будет все в порядке, – сказал отец Серафим. – Иди с Богом. Будем молиться. Когда все сделаешь, что я сказал, приедешь ко мне и посмотрим, что будет с ножками твоей доченьки. Хорошо?» – «Хорошо», – прошептала я и вышла за дверь.

Буквально через неделю дочка пошла! Я спрашиваю: «А ножки-то не болят?» – «Немножко», – отвечает она. И постепенно она стала поправляться.

Кончились конфеты, святая вода и просфора, и я уже не на руках понесла Ларису, а повела за ручку. Когда мы пришли к батюшке, он лежит, улыбается и говорит: «Ну, что я тебе сказал? Господь нам помог. Видишь, как хорошо, девочка и прыгает теперь». Я опять плакала, благодарила батюшку. «Благословляю, благословляю, успокойся, больше не плачь», – сказал отец Серафим.