Ответы очевидны! Как и то, что господствующая методическая доктрина действует с точностью до «наоборот». Кто заказывал эту музыку вчера, известно. Но кому это надо сегодня? Кто пишет сценарии и дирижирует процессом подавления интеллектуального потенциала России? Этот вопрос уже далеко не риторический.

В ответах на предыдущие вопросы заключен природосообразный алгоритм успеха в деле до сих пор абсолютно безуспешном. Обучали полвека все население, а языком владеют единицы. И мы уже не замечаем парадокса в том, что вся армия учителей иностранного языка не говорит свободно, не понимает свободно на слух, более того — не читает свободно на языке, за знание которого получен диплом о высшем образовании, на изучение которого истрачено, как минимум, десять лет каждым.

Таким образом, реальная информационная среда содержит исчерпывающие указания на приоритеты массового школьного обучения иностранному языку. Структуру и содержание современной системы обучения, казалось бы, прописала сама жизнь. Но складывается впечатление, что архитекторы современной методики эту самую «реальную информационную среду» в упор не видят. Как сдвинуть всю эту армию недоученных теоретиков с накатанной колеи методических заблуждений, ума не приложу? Вот только и остается — разозлить их как следует. Глядишь, разразится кто гневными возражениями, а мы эти возражения по косточкам и разберем...

Итак, методологической базой успешного обучения любому предмету является подсмотренный в природе и реализованный в народной педагогике механизм развития как врастания ребенка (детеныша) в развитую деятельность взрослого (взрослой особи) и вырастания из нее. Воспроизводя и используя развитую (взрослую) деятельность, такая педагогическая модель позволяет оптимально задействовать психоинтеллектуальные ресурсы человека. Ребенок (учащийся) выполняет в ней только ту операциональную часть, которая ему по силам, но которая, благодаря деятельному присутствию взрослого, имеет полноценные «взрослые» очертания и имеет «взрослый», полноценный, социально значимый результат. Это и обеспечивает мотивационную целостность, зрелость всего процесса. Взрослый своим участием всегда достраивает деятельность ребенка до полноценного вида, тем самым снимает проблему беспредметности, безмотивности, следовательно, скуки и утомляемости. Таким образом, формула развития ребенка как врастания в зрелую жизнедеятельность взрослого и вырастания из нее выводит урок за пределы упражнений и других подготовительных, тренировочных процессов, превращает его в «рабочую площадку», которая выступает в нашей модели обучения альтернативой школьному уроку иностранного языка.

Рассмотрим в этом же ракурсе проблему мотивационной легенды обучения иностранному языку.

Здравый смысл как мотивационный ориентир едва ли можно втиснуть в какую-либо категориальную матрицу. Это собирательное понятие в своем диапазоне простирается от фольклора, опредмеченного пословицами, поговорками, афоризмами и анекдотами, песнями и сказками, от простых и мудрых «домашних» рецептов до интуитивных озарений, неосознаваемых поведенческих реакций и до строгих научных концепций.

Здравый смысл — это главный мотив, постоянно витающий в пространстве, всегда влияющий на жизнь и поступки ребенка вопреки любой — самой бездарной или самой виртуозной педагогике. Очевидно, что как раз эта составляющая отсутствует в официозной педагогической науке, но в народной педагогике она была, есть и будет «моментом истины», мерой природосообразности, инструментом точного педагогического действия, когда ошибка воспитания исключена в силу того, что сама жизнь становится учителем.

Мотивационные доминанты нынешней школы располагаются в плоскостях принуждения, заигрывания, развлечения, игры — чего угодно, но не в пространствах продуктивной самореализации или природных склонностей. Рекомендации, разработки уроков, комплекты учебников и учебных пособий достаточно полно отражают существующую ситуацию в расстановке мотивационно-личностных акцентов в обучении иностранным языкам. Учитель вынужден проявлять сверхкреативность в своих мотивирующе-развлекательных усилиях, чтобы преодолеть крайнюю «бессодержательность содержания» и «беспредметность предмета» обучения. Совершенно ясно на уровне «здравого смысла», что чем меньше соответствует мотивационная легенда обучения ожиданиям ученика и «внутренним условиям» его личности, тем более изощренные методические приемы необходимы, чтобы поддерживать познавательный тонус. И чем точнее вектор усилий учителя совпадает с внутриличностными ориентациями и врожденными доминантами психики, тем меньше он прилагает собственно методических усилий. С этим согласятся все. Но когда дело доходит до конкретных, живых, а не «виртуально-теоретических» детей, эта очевидность вдруг исчезает из методического расклада, тонет в силлогизмах, обосновывающих «условные деятельности», т.е. всякого рода «методические приседания» и шагистику.

Современная методика достигла небывалых высот виртуозности в манипулировании учениками и классом. Действо урока совершается почти по театральным критериям. Мастерство учителя оценивается по его способности развлекать учеников, настраивать этот разноголосый оркестр, дирижировать мыслями, чувствами, моторикой детей. Профессиональная педагогика уже немыслима без тренингового арсенала режиссерских и актереких факультетов. Казалось бы, вот здорово! Но туда ли мы движемся, если деревенская бабушка в своих педагогических усилиях значительно успешнее учителя?

На что направлены методические ухищрения в подавляющем большинстве разработок? На запоминание, заучивание, на «формирование» и тренировку навыка, на «усвоение» тех или иных знаний, которые так и не усваиваются. Писк моды — формирование «способов мыслительной деятельности», натаскивание интеллектуальных алгоритмов. Задача исследовать, найти и реализовать мотивационную основу деятельности в методической традиции присутствует в виде благих намерений «учитывать мотивацию учеников». Прислушайтесь: не искать природные мотивационные резонансы, не строить все обучение на основе имеющейся естественной мотивации, не формировать мотивацию в качестве первоочередной задачи учебного процесса, а всего лишь — скромная дань здравому смыслу: учитывать..., принимать во внимание... То есть, во всем диапазоне от традиционной до развивающей школы никто не берет в расчет наличествующее «внутреннее в человеке», зато каждый норовит туда что-нибудь впихнуть.

Самое узаконенное нынче методическое изобретение — условно-речевая деятельность — на все лады обсуждает в методической литературе свою мотивационную продвинутость. Но нигде, ни в одном исследовании условная коммуникация не продемонстрировала своих преимуществ перед реальной коммуникацией или каким-нибудь «обзорным чтением» (М. Балабан). Ни в плане мотивационного потенциала, ни в плане инструментальной эффективности. Таких исследований просто нет, потому что модный методический предрассудок опирается на застарелый постулат: мотивационная полноценность деятельности на уроке иностранного языка невозможна по определению. Он, урок, видите ли, беспредметен. Несмотря на то, что как показано выше, жизнь наша содержит в себе колоссальный потенциал реальной иноязычной коммуникации. Почему этот потенциал вне поля зрения теоретиков и практиков обучения иностранным языкам, мы тоже выяснили: это типичное проявление «методизма», особого рода схоластики, выдаваемой за научный поиск, который на самом деле зиждется на лжепринципе «дети под метод». Практика селекции детей при поступлении в школу — исчерпывающая тому иллюстрация. Этих, развитых — в развивающий класс, этих, «ни рыба, ни мясо» — в «традиционный», а этих — «детей алкоголиков» — в класс «выравнивания». Некоторую сумятицу в расклад вносит номенклатурность родителей, которая, вот еще парадокс, несколько сглаживает варварство такой дифференциации (с подачи агрессивных «новых русских» родителей их чада попадают в нужный класс вопреки любому отбору). Или это не «дети под метод», а что-то еще? Если это «дифференцированный подбор методов», то разве в модальности «развитый-неразвитый» нужно модифицировать учебный процесс? Будь селекция в плоскости «правополушарный-левополушарный тип», «вербальный-образный интеллект», «сильный-слабый тип нервной деятельности» и тому подобной, это можно было бы понять. Отчего же тех, кто с проблемами, не отдать в «развивающий» класс? Они же больше других нуждаются в развитии! Оттого, что «развивающий» смысл совершенно там другой. Да, уважаемые коллеги, за редкими исключениями, как это ни позорно, мы «загоняем детей в метод...», в полном соответствии с «соответствующими» теориями. Читайте классиков «развивающего обучения» не в интерпретациях интерпретаторов, а, так сказать, «живьем», в оригинале!..