Манг миновал лесок, взобрался на вершину холма и сел. Вечер выдался на редкость. Море было неподвижно; на небе — ни единой тучки; солнце медленно опускалось в воду. А позади, как всегда, высились снеговые горы и в одном месте к самой воде сползал ледник. Он, казалось, был совсем близко, а на самом деле до него набралось бы километров пятьдесят.

Манг сидел, отдыхал и в задумчивости любовался красотами природы.

Но что это там такое? Кажется, человек в лодке что-то делает у берега. И как раз возле кану Манга. Вот он отъезжает и тянет за собой вторую лодку. Украл!

Да это ж Нгара, будь он проклят! По этой поганой птичьей одежде видно.

Взревел Манг не своим голосом, сжал кулаки и зубы и со всех ног бросился к берегу.

— Стой! Нгара! Стой! — кричал он задыхаясь.

Но лодки все удалялись. Когда Манг подбежал к воде, Нгара был уже на таком расстоянии, что даже остановился назло Мангу.

— Нгара! Стой! — не переставал кричать Манг. — Это тебе даром не пройдет. Если не я, так мой отец и Кос тебя прикончат. Бери, если хочешь, моржовую шкуру, а кану оставь!

— Ты мне отдаешь шкуру, когда она уже у меня, — насмешливо ответил Нгара. — А кану я лучше оставлю в море. Тогда во всяком случае ты не будешь мне больше встречаться на дороге и угрожать, как сейчас. А отец будет думать, что ты утонул в море.

И он поплыл дальше.

— Подожди! Нгара! — снова закричал Манг. — Возьми себе все, что у меня есть. Только кану оставь.

— Ха-ха-ха! — захохотал тот. — Дурень ты! Да я уже и без тебя взял все это. Ну, желаю тебе всего наилучшего на новом месте. Живи счастливо.

И он решительно принялся грести прочь от берега. Напрасно Манг кричал, тряс кулаками, грозился, даже просил. Лодки отплывали все дальше и дальше и вскоре растаяли в сумерках.

Манг остался один на безлюдном берегу, с голыми руками. В отчаянии он упал на землю, начал биться головой, реветь, рвать на себе волосы. Потом приступ отчаяния прошел. Манг сел, успокоился и так просидел, не двигаясь с места, всю ночь… Воздух был теплый, вода ласково плескалась у самых ног, из-за гор показался узенький серп месяца; так тихо и мирно было вокруг, что жутким сном казалась трагедия, которая только что разыгралась на этом берегу.

Первые лучи солнца вернули Мангу бодрость. Он выпрямился, встряхнулся, огляделся вокруг. Все тут было даже лучше, красивее, чем там, где остались его родители. Только кану не было. Ну да от этого до смерти еще далеко. Он сам себе сошьет кану, тем более что и дерева тут хватает. Но зато и отомстит же он этому Нгаре!

При этой мысли он и вовсе забыл про опасность. Быстрее за работу, сколько бы на это ни понадобилось времени! Но в руках у него не было решительно ничего: даже тот складной нож остался в лодке. Ну что ж, придется как-нибудь иначе. Его родители и сам он раньше-то обходились без ножа.

Он насобирал на берегу разных раковин и двинулся к лесу. Выбрал тонкое высокое дерево и принялся ковырять его у корня. Чтобы раковины были острее, он разбивал их на части. Оттого, что дерево было толщиною всего в руку, он довольно быстро подрезал его, а потом сломал. Спустя несколько часов он «срубил» таким способом семь деревьев: одну жердь на дно лодки, а шесть — на борта.

Только тут пришло на ум, что он до сих пор ничего не ел и не пил. Подошел к берегу, наловил маленьких рачков и съел их сырыми. Но воды не было. Чтобы не тратить времени на поиски, он заставил себя потерпеть и снова взялся за работу.

Но обработать жерди было куда тяжелее, чем срубить их. Надломленные концы нельзя было так оставить, пришлось заострить их, чтобы все семь концов сошлись в один тонкий пучок. Тут уже, кроме раковин, он пустил в дело острые камушки, которые тоже надо было разбивать на куски. Особенно помогло ему одно хитроумное изобретение: найдя в скале узкую трещину, он засовывал туда конец жерди и крутил. Получалось довольно споро.

Он так увлекся этой работой, от которой зависела его жизнь, что не заметил, как наступил вечер. Тогда только он почувствовал голод, а еще сильнее — жажду. Но искать было уже поздно, и он, прислонившись к дереву, закрыл глаза. Усталость и бессонная ночь накануне помогли ему быстро уснуть и забыть про голод и жажду.

Наутро он снова проглотил несколько морских рачков и принялся за работу, но вскоре почувствовал, что больше не может выдержать без воды. Нужно было идти искать ее. Но вот найдешь ли на этом низком острове?

Тут он заметил, что ветер усилился и на западе собираются тучи.

— Подожду лучше дождя, — сказал он самому себе и снова взялся за работу.

Дождь не заставил ждать себя долго, но пришел он такой, что Манг скорее согласился бы еще целый день сидеть без воды, чем подставлять тело его косым струям. С полудня серая ночь застлала все вокруг, в нескольких шагах ничего не было видно. Огромные волны, не встречая в этом месте преграды, свободно, словно в ворота, катились сюда с океана. Они угрожали совсем залить остров, но впереди стояли на страже рифы, которые принимали на себя первый удар и грудью разбивали волны. Зато и бесились же они! Жутко было слышать этот адский рев и грохот.

Манг сидел под деревом, накинув на голову свою котиковую шкуру, и все равно трясся от холода. Минута казалась часом, а такие минуты шли и шли без конца. Так прошло, наверно, часа три.

И вот там, за рифами, раздался гудок парохода. Тревожный, надрывный…

Манг тотчас вскочил и побежал к берегу. Ветер валил его с ног, соленые брызги хлестали в лицо, но он ничего этого не замечал. С любопытством и страхом всматривался он в серую мглу, ожидая, что вот-вот появится кану белых. Он знал, что ей сейчас, наверно, угрожает опасность, но, с другой стороны, сомневался, боятся ли вообще чего-либо эти могучие лодки-великаны. Во всяком случае, гудок сулил еще одну надежду на спасение.

Так, вглядываясь в серую ночь, простоял он полчаса, час — ничего больше не слышно и не видно, только ревут волны да льет как из ведра дождь.

Но вот на белом гребне волны мелькнуло что-то черное. Взлетело опустилось. Через минуту показалось снова, уже ближе, у самого берега. Но встречная волна подхватила и унесла назад, в море. Накатилась новая волна, снова подняла и понесла на берег — и снова встречная волна отшвырнула назад.

Манг уже видел, что это был человек, который держался за обломок доски. Его могло вот так швырять взад-вперед, пока не разбило бы о скалы. Тогда Манг, улучив момент, когда волна вынесла человека на берег, бросился навстречу и ухватился за доску, чтобы не дать ей уйти назад. Возвращаясь, волна налетела на него, готовая скрутить в своих объятьях и тоже унести в море, но Манг нырнул под нее и тем самым ослабил напор, а потом в один миг схватил человека и побежал к берегу.

Но человек почему-то не выпускал из рук доски, и это сильно мешало Мангу. Тем временем новая волна ударила его в спину. Он устремился вместе с нею вперед и рухнул на берег, а на него и человек с доской. Крепко ушибся Манг, но на это нельзя было обращать внимания. Нужно было спешить проползти еще пару шагов, чтобы не настигла новая волна и не смыла назад. Он попробовал вырвать доску из рук человека, но это ему не удалось: тот вцепился в нее изо всех сил. Мангу пришлось тащить его дальше вместе с доской. И только на берегу с большим трудом, едва не ломая судорожно сведенные пальцы, он вырвал доску из закостеневших рук.

Только тут Манг увидел, что перед ним лежала молодая девушка. Но она была без сознания, даже как будто не дышала, и Манг не знал, что с нею делать. На всякий случай он взял ее на руки, отнес под дерево и укутал шкурой. Нельзя сказать, чтобы теперь она была защищена от дождя и от ветра: шкура закрывала только часть тола. Однако больше Манг ничего не мог сделать.

Он присел рядом на корточки и с интересом рассматривал таинственного, необыкновенного белого человека. Нужно сказать правду: больше всего его заинтересовали ноги. Они были голубые, и это очень удивило его. Мокрые тонкие чулки так плотно облегали их, что не видно было ни единой складочки. Потому Манг и подумал, что у девушки тело такого необычного цвета. Маленькие черные туфли с острыми носками тоже привлекли внимание Манга. Он даже потрогал их, чтобы узнать, что это такое.