Одно время на фордовском заводе вырезали коробки скоростей из специальных стальных пластин, пригнанных точно по ширине и длине коробки. После рационализации стали брать неотделанную полосу стали и обрезать ее. Из основной части удавалось изготовлять в одну операцию пять коробок для модели «Т», а из обрезков — другую деталь. В результате получилась экономия около 2000 тонн стали в год.

Сердечник магнитной обмотки имел неправильную форму, и его делали из стального прямоугольника специального размера. Каждая полоса давала шесть сердечников и немного обрезков. Изменив размер стальной полосы, стали изготовлять помимо шести сердечников еще 10 заготовок для других маленьких частей. Это сэкономило около 700 тонн стали в год.

Количество примеров можно было бы умножить до бесконечности.

Конечно, ни практически, ни теоретически невозможно так организовать производство, чтобы вовсе не получалось отбросов. Поэтому вопрос рационального использования отбросов при гигантских масштабах фордовского производства занимает значительное место и по своим методам представляет большой интерес.

На склады фордовских предприятий ежедневно поступает огромное количество испорченных частей и инструментов. Из этого хлама путем переделки и починки восстанавливается сотня тысяч новых годных инструментов и частей.

Поврежденный инструмент обычно переделывается в такой же, но меньшего размера. Лопаты, кирки, ведра, трубы, клапаны, скрепы — все возвращается в исходное состояние, теряя лишь слегка в весе и размере.

Используется даже старая краска, которая идет на грубую работу.

Не приходится, конечно, говорить, что металлические отбросы используются с особой тщательностью, утилизируется каждая металлическая стружка, каждый грамм металла.

Даже мусор в мастерских, обрывки бумаг от завтрака рабочих, старые тряпки, деревянные стружки — все тщательно убирается и используется на бумажной фабрике, где из этого мусора изготовляется особый картон необычайной плотности.

Доменной шлак используется на выделку цемента, часть которого продается служащим.

Форд так блестяще развернул работу по утилизации отбросов, при одновременном сокращении самих отбросов, что вынужден был приобретать для утилизационных фабрик утиль на стороне. Для своих утилизационных заводов он купил как-то у правительства за бесценок 200 старых, предназначенных на слом судов. На утилизационных заводах их разобрали на кусочки, используя каждый грамм металла и дерева. Операция с военными судами принесла Форду огромную прибыль. Однако он публично заявил, что покупка старых судов предпринята им лишь для того, чтобы… дать заработок рабочим, а прибыль, мол, пришла помимо его стремлений.

Мы уже говорили, что Форд, как истый американец, никогда не забывает о рекламе. Свои самые выгодные операции он преподносит общественному мнению как пример своего бескорыстия и «служения обществу».

Так, свою работу по утилизации отбросов Форд снабжает пышными пояснениями о «социальном долге промышленности», о «пользе обществу», о «сбережении человеческого труда» и т. д.

Нас эти рассуждения мало интересуют, зато сама техника и методы этой работы заслуживают самого внимательного изучения.

В 1930 году, в начале мирового кризиса, когда выброшенные на улицу рабочие и обнищавшие фермеры бросали на дорогах старые автомобили из-за невозможности их содержать и отсутствия покупателей, Форд приступил к утилизации старых автомобилей. Торговые агенты объявили, что они скупают по 30 долларов любой фордовский автомобиль, если он имеет только шины и батарею.

Конечно, и здесь Форд не обошелся без рекламных высказываний. Эту выгоднейшую операцию он объявил актом «гуманизма», вызванным лишь заботой о безопасности движения на дорогах. Он ссылался при этом на то, что его агенты очищают дороги от брошенных владельцами автомобилей, мешавших проезду.

120 рабочих в Дирборне разбирали обесцененное старье, пропуская 375 машин за 16 часов.

В отличие от сборочного завода Форд организовал своего рода «разборочный» завод, где тоже применялась конвейерная система, но в обратном порядке. В начале конвейера — готовый автомобиль, а в конце — груды отдельных его частей. На заводе были установлены три конвейера: на одном разбирались фордовские машины, на другом — машины других фирм, а третий конвейер доставлял лом, железо, сталь к одной из 10 плавильных печей, а оставшийся материал — к поджидавшим их грузовикам.

Остановимся несколько подробнее на этом процессе, характерном для отношения Форда к материалу.

Прежде всего из старой машины сцеживалось горючее и масло. Одновременно на конвейере снимались стекла и лампочки с передних фонарей, свечи, батареи и всякого рода стекло. Негодное стекло отправлялось на стекольный завод для переплавки. Доски с пола отправлялись на ящичные фабрики.

Из сиденья и крыши извлекались вата и войлок и отсортировывались для продажи. Из лучших частей мягких сидений выделывались приборы для чистки машин. Из дермантина изготовлялись фартуки для кузнецов и др.

Баки для горючего спрессовывались и упаковывались в тюки. Посредством действующих сжатым воздухом ключей развинчивались колесные гайки. Если шины оказывались в хорошем состоянии, их продавали как подержанные, если в плохом — продавали как старую резину.

Из проводов зажигания добывали медь, из масленок — латунь, из подшипников — бронзу и баббит. Все это тщательно сортировалось в специальных стальных барабанах.

В конце конвейера мотор отделялся от рамы и переносился в моечное отделение, где посредством кипящей воды и соды он очищался от жира и грязи.

Все, что оставалось после этого от машины, попадало в дальнейшем под 22-тонный пресс, который крошил остатки. В спрессованном виде эти остатки попадали в плавильную печь.

Распространение фордовских машин особенно после мировой войны приняло огромные размеры. По всем дорогам Америки шныряли его маленькие, быстроходные машины. Фордовский автомобиль покорил сердца мелкобуржуазного люда, зажиточных фермеров и рабочей аристократии своей прочностью и дешевизной. Автомобиль Форда стал символом известной зажиточности, но одновременно и показателем не слишком большого богатства своего владельца. Крупная буржуазия считала ниже своего достоинства покупать фордовскую модель, эту уже слишком «демократическую» машину.

Крупная буржуазия требовала более дорогих и комфортабельных машин. Оставить без внимания расширившийся рынок дорогих машин Форду, как предприимчивому фабриканту, не имело смысла, и в 1922 году он приобрел Линкольновскую автомобильную компанию, выпускавшую дорогие, роскошные автомобили, за 8 миллионов долларов.

Существует анекдот, довольно правильно характеризующий обстановку, при которой была куплена Линкольновская компания.

Для рекламы своих автомобилей, Форд, как известно, «принципиально» ездил на своей дешевой машине.

Однажды, проезжая по загородному шоссе, автомобильный король увидел кучку людей, толпящихся вокруг испорченного автомобиля. Он остановился и узнал, что пассажиры не могут починить повреждение в моторе автомобиля. Форд был опытным механиком. Он вышел из своей машины, засучил рукава и в течение десяти минут исправил повреждение. Обрадованные пассажиры предложили ему в благодарность пять долларов. Автомобильный король, смутившись, стал отказываться от денег, но пассажиры были настойчивы. «Не может быть, — сказал один из них, — чтобы человек, едущий на „форде“, не нуждался в деньгах».

Этот случай, повествует анекдот, так подействовал на Форда, что через две недели он купил Линкольновскую автомобильную компанию.

Как бы то ни было, Форд приобрел новый завод и немедленно произвел полную реорганизацию предприятия. Он увеличил количество станков, изменил технологический процесс — словом, придал линкольновскому заводу все черты, свойственные фордовскому предприятию. В результате этих мероприятий основной капитал компании увеличился до 15 млн. долларов, а выпуск дорогих машин дошел до 10000 в год.