ГЛАВА ПЯТАЯ В сердце. Без руководителя. Радостная встреча. Мотор организма и его работа

Надя сразу почувствовала, что они попали в важный орган; здесь все кипело и бурлило. Вдали как-будто что-то хлопало и громыхало.

«Это работает клапан, отделяющий предсердие от желудочка», — подумала Надя и не ошиблась.

В водоворотах крови надо было смотреть в оба, чтобы не потерять руководителя — лейкоцита. Приглядевшись к стенке предсердия, Надя заметила, что она равномерно, начиная от устья вены, начала сокращаться, словно в приступе судороги. Она почувствовала, что ее сдавливает со всех сторон и толкает вниз. Только она успела проскользнуть через широко зияющее отверстие, как над ее головой что-то с шумом захлопнулось.

В испуге она стала искать знакомого лейкоцита, но его нигде не было видно.

В чужой обстановке, одна, Надя пришла в отчаяние. «Не лучше ли уцепиться за что-нибудь и подождать?» — мелькнуло в ее голове. Она уцепилась за небольшой выступ сердечной стенки и стала ждать.

Как ни скудны были ее сведения по анатомии, она все же знала, что сердце человека состоит из четырех камер (отделений) (рис. № 8).

Рис. 8. Строение сердца: а — левое предсердие, b — левый желудочек, с — правое предсердие, d — правый желудочек, е — желудочно-предсердечные клапаны.

Она знала, что находится теперь в правом желудочке; что между правым желудочком и предсердием есть отверстие, закрывающееся трехстворчатым клапаном. Этот клапан — блестящий и гладкий, был прямо над ее головой. Протянувши кверху руку, она могла коснуться до одной из его створок. К створке шли толстые канаты, соединявшиеся вдали на крупном мускуле, имевшем форму усеченного конуса.

«Если бы я была, прежнего роста, — подумала Надя, эти канаты показались бы мне тоненькими и нежными сухожильными нитями».

Очевидно, когда мускул сокращался, нити тянули створку и заставляли ее открываться. Приглядевшись, Надя заметила, что от этой же створки другие нити шли к другому мускулу, лежавшему невдалеке от первого. Но особенно долго приглядываться Наде не пришлось. Над ее головой просунулась тоненькая ложноножка, а затем другая; потом с величайшими затруднениями стало протискиваться слизистое тельце, и к своему несказанному удовольствию Надя увидела своего знакомца.

Лейкоцит, видимо, был рад не менее Нади. Очутившись возле нее, он сказал:

— Ты хорошо сделала, что подождала, меня. Я, признаться, на это надеялся. Впредь старайся меня не терять.

— Хорошо, — ответила Надя, — но почему нити от створки клапана идут к двум мускулам?

— Если бы каждая створка зависела только от одного мускула, то заболей этот мускул, створка не могла бы работать. А теперь, если тебе не скучно, дай мне отдохнуть, а я покамест растолкую тебе, как работает сердце. Ты видела пожарный насос?

— Не только видела, но знаю, как он устроен, — живо ответила Надя, — в пожарном насосе одновременно работают как бы два насоса: и всасывающий и нагнетательный.

— Ну, так работа сердца напоминает работу пожарного насоса. Всего-то оно не больше кулака нормального человека: но оно двумя перегородками разделяется на 4 камеры: две верхних называются предсердиями, а две нижних желудочками. Предсердия главным образом всасывающие насосы; желудочки же нагнетают кровь и выталкивают ее очень энергично. Оба предсердия сокращаются одновременно, желудочки тоже; но когда предсердии работают, желудочки отдыхают, и наоборот. Помимо этого, сердце вообще имеет кратковременные паузы, в течение которых оно отдыхает; видишь ли, сердце работает всю жизнь; еще в утробе матери оно начинает свою работу и не прекращает ее до конца дней человека, а человек, ведь, может прожить и до 100 лет. Вот, если тебе не лень, подложи несколько яиц под курицу и дня через три возьми одно яйцо и осторожно начни снимать с него скорлупу. Если тебе посчастливится, то ты над желтком увидишь красную точку, которая то сжимается, то расширяется: это сердце будущего цыпленка.

Ну, а раз сердцу надо работать всю жизнь, то оно работает с паузами; после каждого сердечного сокращения следует отдых. И если сложить в течение суток все те моменты, которые сердце отдыхает, то получится около 15 час., так что на долю работы приходится около 9 часов.

Надю словно осенило:

— Ага, так вот почему рабочие требуют восьмичасового рабочего дня: если к 8 часам работы прибавить время ходьбы на завод и домой, то выйдет около 9 часов.

— Правильно, — ответил лейкоцит. — Мы все в этом организме зависим от правильной работы сердца. И вот что интересно, сердце — мышца; оно состоит из мышечных клеток, которые, однако, настолько тесно соединены друг с другом и так замысловато переплетаются, что очень трудно определить, где одна клетка кончается и где начинается другая. Клетки эти кажутся исчерченными поперечно; такие мышцы в прочих частях тела действуют по воле человека; а в сердечной работе воля ничего не может: — ни ускорить ни замедлить. Здесь полная независимость или, как говорят, автономия от воли.

— И автоматизм, — добавила Надя.

— Да, и автоматизм, то-есть машинообразность.

— Но, позволь, при неприятностях болит сердце. Так щемит, что невольно за него хватаешься. А когда что-либо радует, то делается весело, и сердце радуется, прыгает, чуть не выскочит из груди. В чем же тут дело?

— Ну, тут дело вот в чем. Сердце само очень зависит от нервной системы. Мы вот с тобой будем в крупных артериях, и ты увидишь, что их просвет может быть то уже, то шире, смотря по тому, как на их стенки действует нервная система. При неприятных известиях просвет артерий суживается; особенно это заметно на лице; человек бледнеет, то-есть крови в лице меньше. Понятно, что сердцу труднее проталкивать кровь при узких просветах; его работа увеличивается, и оно скорей устает; человек чувствует стеснение в груди, в сердце. При радостных известиях просвет артерий расширяется; лицо розовеет; сердцу легче работать; получается очень приятное чувство легкости и свободы в грудной клетке. Неправильно выражение: «сердце радуется, сердце болит». Радуется мозг страдает мозг, а на работе сердца все это сказывается.

— Но в таком случае, нельзя сказать, что сердце самостоятельно и не зависит от прочих частей организма.

— Сердце не зависит от воли человека. Усилием воли человек не может приказать сердцу остановиться. Или, когда оно останавливается, и человеку хотелось бы жить, он не может усилием воли приказать сердцу работать. Если у человека сердце дает 74 сокращения в минуту, то усилием воли нельзя его заставить ускорить работу до 120 ударов или замедлить до 40. Но сердце зависит от мозга, легких, от пищеварительных органов, как и они зависят от него. Человек — очень сложный организм. И все части этого организма зависят в своей работе друг от друга.

Бывают случаи, когда сердце почему-либо не может работать и останавливается. Такая остановка означает смерть человека, так как значение сердца слишком велико. Это оно своей работой снабжает свежей кровью все клетки организма; это оно собирает кровь из всех уголков организма и направляет ее в легкие. А кровь, ведь, несет питание и кислород. Без правильной и своевременной доставки пищи и кислорода многие клетки немедленно прекращают работу. Вот почему при остановке сердца очень скоро перестают работать клетки мозга, и человек теряет сознание; прекращается дыхание, и то, что называлось человеком, лежит неподвижным холодеющим трупом, хотя некоторые клетки его еще живы. Однако пора нам двинуться дальше.

Надя отцепилась от своего выступа, и они отдались току крови. Как раз в это мгновение желудочек внезапно сократился; Надя снова почувствовала, словно ее сжало прессом со всех сторон; она уцепилась за лейкоцита и закрыла глаза; еще мгновение, и она помчалась сначала вниз, а потом круто вверх; словно сквозь сон, увидела она створки клапана и услышала, как гулко они сомкнулись, закрывая отверстие. Правый желудочек оказался позади. Они были в легочной артерии.