— Цепная реакция: вероятно, в определенный момент кто-то выкрал драгоценности из их прежнего тайника и спрятал в этот гроб — именно этот, а не какой-нибудь другой, потому что был уверен, что сможет забрать их, когда захочет.

— А случилось так, что мафия обнаружила это,— подхватил Коста.

— Скорее всего, так и было,— согласился Гунтер.—

По причинам, нам пока не известным, мафия обнаружила «клад» и решила завладеть сокровищами.

Бассович перебирал сверкающие камни.

— Здесь их на миллионы долларов,— заметил он.

— Многие пытались оценить эти драгоценности Мерседес. Они стоят от пяти до шести миллионов.

— Гораздо больше, чем ликвидация одного монсиньора, доброй настоятельницы и нескольких монахов,— с горечью сказал Коста.— Вы считаете, что в Ватикане знали, где спрятаны драгоценности?

— Я этого не думаю.

— Теперь понимаю неистовство этих храбрых мафиози,— со смехом проговорил Бассович.— Пять миллионов долларов, которые мирно покоятся в земле Сицилии,— такое случается не каждый день!

Он встал и потянулся.

— Что будем делать теперь?

— Спать,— ответил Гунтер.

Он наполнил мешочек гравием и положил его в ящичек, который поместил обратно в тайник. Потом вернул на свои места планки дна и завинтил болты. Затем, очень осторожно, они уложили манекен на шелковый матрац и разместили все как было. Когда они покидали часовню, вокруг царила тишина.

Гунтер сунул драгоценности в сумку с туалетными принадлежностями, пожелал Бассовичу доброй ночи, лег и сразу провалился в глубокий сон — эта ночь была для него слишком насыщенной.

Он проснулся от чудесного запаха свежего кофе и приятного прикосновения нежных губ к его губам.

— Проснись, милый... уже полдень! — ворковал голос Джузеппины.

Джузеппина намазывала маслом тартинку. Девушка была очаровательна в своем платье из цветастой ткани. В ней уже не было ничего общего с маленькой, забитой и испуганной служанкой из Ларкара Рочча.

— Когда я сегодня утром проснулась, то была так счастлива, что лежала в своей постели и смеялась. А потом сказала себе: Джузеппина, ты сошла с ума! — Она глубоко и счастливо вздохнула.— Так хорошо быть сумасшедшей!

Гунтер допил свой кофе и поставил чашку. Потом он протянул руку и начал расстегивать платье молодой си-цилианки.

— Любовь моя!..— прошептала она.— Не теперь...

— Почему?

У Джузеппины был почти возмущенный вид.

— Но... потому, что сейчас полдень!

— Разве есть закон, запрещающий заниматься любовью в полдень?

Застигнутая врасплох, Джузеппина покачала головой, в то время как пальцы Гунтера продолжали свою работу.

— Нет...— бормотала она.

— Тогда...

Он спустил платье с ее золотистых плеч и почувствовал, как напряглась грудь девушки под его пальцами.

— Не следовало бы...— шепнула Джузеппина слабеющим голосом...— Отец-настоятель хочет тебя видеть, как только ты встанешь... Управляющий сказал.

— Аббат подождет,— возразил Гунтер.

Он опрокинул маленькую сицилианку. Под его настойчивой лаской она изогнулась и страстно протянула ему губы: то же замкнутое выражение лица, так же крепко сжатые челюсти, и только в момент высшего наслаждения, после которого Джузеппина расслабилась, на ее губах появилась неожиданно таинственная улыбка. Потом она открыла глаза.

— Ты был прав,— прошептала она,— нужно и в полдень делать любовь!

В дверь постучали.

— Что случилось? — спросил Гунтер.

— Преподобный отец-настоятель желает видеть вас, синьор,— послышался громкий голос Бенефекто, управляющего.

— Иду,— ответил Гунтер.

Он встал и оправил одежду под внимательным взглядом Джузеппины, которой тоже почти удалось разгладить свое платье.

— Мы долго будем жить здесь? — спросила она.

— Не знаю. Это зависит не от меня.

— А от кого?

— От многих вещей.

— Это правда, что я поеду в Рим?

— Да, если ты этого хочешь.

— Если я этого хочу?! — воскликнула она, блестя глазами.— Ты отдаешь себе отчет: в Рим!

—Тогда ты поедешь в Рим.

Он закончил бриться и вышел из комнаты, в то время как маленькая сицилианка застилала постель. Синьор Бенефекто ожидал его во дворе и приветствовал.

— Хорошо спали, синьор?

— Очень хорошо.

Гунтер заметил в одном из углов двора красавчика Этторе, который возился с мотоциклом. Молодой человек бросил на него мрачный взгляд и отвернулся.

— Салют, Этторе! —крикнул Гунтер.

Неудачливый донжуан издал ворчание. Гунтер заметил, что его лицо обезобразил большой синяк.

— Он в плохом настроении с самого утра,— со смехом пояснил Гунтеру управляющий.— Сегодня ночью он упал с лестницы!

— Нужно быть повнимательнее, особенно ночью,— сентенциозно заметил Гунтер.

— Безусловно! — согласился синьор Бенефекто.

Он прошел впереди Гунтера в приемную монастыря, которая была разделена перегородкой. Этот монастырь очень напоминал Санта-Рочча. Но настоятель Санта-Маргарита ди Пула не был похож на отца Орландо. Он был маленького роста, толстый, и весь лоснился от жира. На его круглом лице за толстыми стеклами очков блестели маленькие близорукие глазки. Настоятель сделал несколько шагов навстречу Гунтеру.

— Добро пожаловать в Санга-Маргарита ди Пула, мой дорогой сын! — приветствовал он его на прекрасном английском языке. Надеюсь, ваше путешествие было приятным?

— Вполне.

— Отлично! Отлично! И вас хорошо устроили в нашем доме?

— Великолепно.

— Боюсь, у нас недостаточно комфорта,— сказал настоятель,— но мы решили, что здесь, в помещении для сельскохозяйственных рабочих, вы не рискуете быть слишком заметными. А потом, эта молодая девушка... Мы не можем поместить ее в нашем монастыре, не правда ли?

— Разумеется.

— Мой горячо любимый брат, отец Орландо, просил меня особенно позаботиться о вашей безопасности. Он мне... гм... говорил о достойных сожаления, тяжелых событиях, которые имели место в Санта-Рочча. Люди стали склонны к насилию, а наш юг — в особенности. Во всяком случае, можете быть уверены, что я сделаю все от меня зависящее и возможное, чтобы помочь вам и тем самым нашей святой матери-церкви в этой чрезвычайной ситуации.

— Ваша помощь для нас просто необходима,— сказал Гунтер,

— Я ожидаю приказа от отцов нашего Ордена в Риме,— продолжал толстый настоятель.— Там извещены о вашем прибытии в наш дом и сообщат об этом в Секретариат Ватикана. Мы очень скоро узнаем, какое решение примет Ватикан относительно известного вам тела.

Гунтер едва сдержал улыбку. Мерседес Руйц-Ибарра стала «известным телом». Он подумал о дипломатах и высокопоставленных чиновниках Секретариата, которые должны будут решать «известную проблему» с единственной мыслью: избавиться от опасной и обременительной мумии. Но эта проблема была не из простых! Хунта по-прежнему у власти. Она доверила «историческую усопшую» заботам Ватикана. Существовал муж, экс-президент в изгнании, который, возможно, завтра вернет себе власть. И еще ЦРУ, которое вмешалось в это дело... Наконец, мафия, уничтожающая священнослужителей, чтобы завладеть мумией! Было о чем задуматься в кабинетах, приближенных к папе!

— Я совершенно уверен, что папский престол примет единственно правильное решение, сказал Гунтер,— вернет тело этой женщины ее мужу, который ожидает его в течение двенадцати лет!

— Конечно! Конечно! — заторопился монах.— Но я не могу предугадать решение, которое будет принято. А в ожидании его этот дом — ваш, и на тот срок, какой вам понадобится. 

Они жили уже пятый день в монастыре Санта-Маргарита ди Пула. Пять мирных, размеренных дней... Жизнь монастыря регулировалась ударами колокола, который, как и пятьсот лет назад, повсюду сопровождал монахов. Одна служба сменяла другую: дневная — утреннюю, вечерняя — дневную. Из часовни постоянно доносилось пение.

Два раза в день Этторе или синьор Бенефекто приносили еду в большой корзине. Джузеппина накрывала на стол и обслуживала мужчин за едой. Этторе не открывал рта, пока находился в большом зале. Он подчеркнуто презрительно смотрел на стену и уходил, унося свою корзину.