Увидев нас, Пенелопа встала и шагнула навстречу.

— Ну что?

—  К несчастью, эта девушка — Грейс Хау,— осторожно начал лейтенант.

Ошеломленная Пенелопа промолчала. Мерсия подошла к ней и успокаивающе положила ладонь на ее руку, потом взглянула в лицо Тренту.

Полагаю, вы зададите нам кое-какие вопросы? Доктор Хаднатт и декан мужского отделения наверху, в кабинете. Мне их позвать?

— Будьте столь добры, мисс Перриш.

Ободряюще улыбнувшись Пенелопе, Мерсия торопливо вышла из комнаты и вскоре вернулась в сопровождении доктора Хаднатта, казавшегося почти тенью рядом с атлетически сложенным Гарольдом Эпплом, который тотчас плюхнулся в кресло. Хаднатт подошел к окну.

Комната с нарядным столом и высокими вазами с желтыми и белыми тюльпанами казалась удивительно мирной. И однако даже я чувствовала пугающую острую проницательность лейтенанта, которую он искусно скрывал под маской вежливости.

Он достал записную книжку и вкрадчиво произнес:

—  Для начала я бы хотел, чтобы мисс Ловеринг как можно точнее сообщила все, что ей известно о действиях и поведении Грейс Хау вчера вечером.

Он не стал помогать мне вопросами, а просто сидел и слушал мой довольно сбивчивый рассказ, начиная с прибытия злополучного заказного письма.

Разумеется, все о вечеринке Стива в «Эмбер-клубе» выплыло наружу. В другое время не миновать бы всем нам головомойки, однако миссис Хаднатт сейчас не интересовала наша глупая эскапада.

Для меня было сущим мучением рассказывать все это пятерым людям, слушавшим меня в напряженном молчании. Наверное, я особенно нервничала из-за того, что не знала, как подойти к описанию первого антракта в театре, где я стала свидетельницей непонятной сцены между Грейс и доктором Хаднаттом.

Я пробормотала:

—  Когда подошло время первого антракта, мы с Элейн побежали в театр. Мы...

—  Вы видели Грейс? — впервые прервал меня лейтенант Трент.

— Да, видела.

— И она была одна?

Я чувствовала на себе не только взгляд доктора Хаднатта за мной наблюдали, также Мерсия и Пенелопа.

Они страшно нервничали, будто опасались, что я метну ручную гранату.

—  Нет.— ответила я.— Она была с доктором Хаднаттом.— И, сделав небольшую паузу, добавила: — Они говорили о пьесе.

Сама не знаю, почему я солгала. Возможно, потому, что инстинктивно встала на защиту знакомых мне людей от безликой силы закона. И сразу атмосфера разрядилась.

Может, лейтенант что-то заметил, но промолчал и стал внимательно слушать о том, как странно познакомила меня Г рейс с Дэвидом, как она хотела передать мне три письма, по передумала, и о ее окончательном исчезновении вместе с морским офицером.

—  Не могли бы вы нам сказать, кому были адресованы эти письма, мисс Ловеринг? — невозмутимо спросил Трент.

—  Я видела только самое верхнее — оно было адресовано ее брату. И он его получил: письмо прибыло в больницу ночью.

— Благодарю вас, мисс Ловеринг.

Несмотря на некоторые противоречия, например исчезновение шубки, обнаружение тела так далеко от Нью-Йорка и Вентворта и история с этими письмами, дело кажется довольно ясным, не так ли?

Вопрос был обращен ко всем присутствующим, но мне показалось, что лейтенант подбросил нам крючок с наживкой.

 Его заглотила Пенелопа Хаднатт.

 — Совершенно верно,— согласилась она.— Не могу не выразить своего сожаления по поводу того, что не обратила внимания на эти слишком частые заказные письма... Грейс была трудной девушкой — она уже давно вызывала у меня тревогу. Если бы я только знала, что она все это тщательно скрывает...

 — Так вот как вы на это смотрите, миссис Хаднатт? — задумчиво произнес детектив.— Пылкая любовная интрига, письма, возможно, тайные свидания с каким-то морским офицером, недозволенная привязанность друг к другу, которую следовало пресечь в'корне? Иными словами, вы предполагаете, что Грейс убил моряк?

 Пенелопа вспыхнула:

 — Разумеется, в данный момент у меня и в мыслях нет кого-то обвинять. Но этот человек должен был отвезти ее в колледж. Она не вернулась, а он до сих пор не появился. Я считаю, что полиция должна найти его.

 — Я тоже. И поэтому звонил из Грейвилла в управление — там уже занялись его поисками. Вчера в Нью-Йорке не могло быть одновременно так уж много рыжих морских офицеров.

 Потом уже другим гоном он обратился ко мне:

 — Скажите, мисс Ловеринг, ваша приятельница хранила письма, присланные спецдоставкой?

 Нет. По-моему, она уничтожала их, как только прочитывала... Впрочем, последнее, которое пришло вчера вечером, она сунула в карман шубки, одолженной у меня.

 —  Той, которая бесследно исчезла...

 Трент обратился к преподавателям, застывшим в напряженных позах:

 — А что скажут остальные? Вы все были в театре вчера вечером. Не можете ли что-либо добавить?

 Пенелопа заявила ровным голосом:

 — Я не видела ни Грейс, ни этого моряка, поскольку не вставала с места, так как неважно себя чувствовала. Я и поехала-то в театр только по просьбе мужа, который очень хотел, чтобы я посмотрела игру этой актрисы.

 — А я видела Грейс несколько раз,— заговорила Мерсия, вновь подойдя к камину.— Наши места были в первом ряду балкона, и я время от времени смотрела вниз. Возможно, вам интересно будет узнать, что первые два акта Грейс сидела одна. Я почти уверена, что морской офицер появился лишь перед началом третьего.

—  Почему вы проявили такой повышенный интерес к мисс Хау? — бесстрастно осведомился лейтенант.

Мерсия вспыхнула.

—  Вполне естественно, что я заметила ее, потому что среди массы незнакомых зрителей в театре она была мне знакома. И потом, она — студентка нашего колледжа, и меня удивило, что не было других девушек...

— Понятно, не волнуйтесь, мисс Перриш.

Трент заглянул в записную книжку, потом посмотрел на декана мужского факультета.

— Вы видели Грейс, мистер Эппл?

Розовые щеки Большого Эппла вспыхнули.

—  Нет, я вообще не видел мисс Хау в театре.— Откашлявшись, он обеспокоенно оглянулся на Хаднатта.— Правда, мы с доктором Хаднаттом вчера встретили девушку при довольно странных обстоятельствах. Но думаю, об этом он расскажет лучше меня.

Я заметила, как Мерсия Перриш невольно сжала кулаки. Трент тоже это заметил, но его голос оставался бесстрастным.

— Итак, доктор Хаднатт?

Но тот, выжав подобие улыбки, заявил, что Эппл лучше опишет инцидент.

—  Ну что же,— пожал декан плечами.— Мы с Хаднаттом — члены строительной комиссии колледжа по сооружению новой лаборатории. Нам обоим пришло в голову, что можно сэкономить деньги, использовав для этой цели старую каменоломню, находящуюся примерно в полутора километрах от Нью-Йоркского шоссе. Вчера после ленча я прогуливался в этом направлении и встретился с Хаднаттом. Он только что побывал там, чтобы осмотреть место. Я решил воспользоваться случаем, чтобы принять окончательное решение, и попросил Хаднат-та вернуться туда вместе со мной. Вот тогда-то мы и увидели мисс Хау. Она сидела на груде камней в карьере. Настроение у нее было странное: она горько плакала. Очевидно, она ранее разговаривала с Хаднаттом, и он...

—  Полагаю, лейтенант Трент получит более точное представление, если дальше продолжу рассказ я,— вмешался Хаднатт с плохо завуалированным сарказмом — Декан Эппл нарисовал душераздирающую картину, но по сути дела он прав. Грейс Хау действительно плакала, и — в известной мере — причиной ее слез был я.

—  Должен ли я из этого заключить, что в карьере; у "вас было свидание с мисс Хау? — спросил Трент с угрожающим спокойствием, которое впечатляло больше, чем любой окрик.

—  Ни в коем случае. Когда я хочу поговорить с кем-либо из моих студентов, то делаю это в своем кабинете. Мисс Хау поехала вслед за мной в каменоломню по собственной инициативе. Я могу только предполагать, что близость выпускных экзаменов сделала ее немного неуравновешенной, поскольку то, что она мне наговорила, можно объяснить только нервами.